— Я буду очень скучать.
Это его немного утешило.
Пока я прощалась с Доком, Резо успел рассказать Папе о Климе. Клима мой благодетель в принципе не жаловал, а тут и вовсе разволновался: ведь не кто иной, как Клим, послав ребятишек, довел меня до сумасшествия. По его мнению, я об этом ничего не знаю, да и сам Клим, должно быть, не догадывается, но все равно взаимный интерес ни к чему хорошему не приведет.
Резо стоял за спиной хозяина и хитро щурил глазки, а Папа ласково меня выспрашивал:
— Резо говорит, ты на турбазе познакомилась с молодым человеком.
«Ну мудрец», — хмыкнула я и кивнула.
— В общем-то мы не знакомились. Мы с Резо играли в бадминтон, а он бросил мне волан, когда тот улетел на тропинку. А потом подошел к нам, и они с Резо немного поболтали. На уху звал.
— А ты? — Я пожала плечами. — Он тебе понравился? — Папа разговаривал со мной, как с малым ребенком, начисто забыв, сколько мне лет. Нет, вспомнил. Мысль его свелась к тому, что это ум у меня детский (с чего бы вдруг?), а вообще-то я взрослая женщина и была замужем, хоть и недолго. Против природы не попрешь и все такое… Я насторожилась: как бы Папа от избытка доброты не стал мне давать каких-нибудь собачьих таблеток, борясь с природой. Тут он, кстати, вспомнил, что муж от меня сбежал за границу из-за этой самой природы, то есть из-за ее отсутствия в моем организме, посмотрел с сомнением и вроде бы успокоился. На сон грядущий мы сыграли в шахматы, Резо пасся рядом и время от времени подхалимски лыбился. Надо его как-то отучать от стукачества.
На следующее утро мы отправились на рынок за продуктами. Шли вдоль бесконечного ряда торговцев и набивали сумку.
Резо расплачивался за помидоры, а я воскликнула:
— Ой, апельсины забыла! — и отошла к противоположной стороне.
Рвануть за мной сразу он не смог, тут возник дядька с тележкой, доверху нагруженной ящиками, и Резо на мгновение потерял меня из виду. Я юркнула в узкий проход между прилавками и бросилась к выходу, используя естественные укрытия. Бегом удалилась от рынка на два квартала, еще по дороге заприметив здесь телефон, и позвонила Скобелеву. К счастью, он оказался дома, был трезв и, как выяснилось, ждал нагоняя за неудачное покушение на Монаха. Я его утешила: в любой работе случаются осечки. Кто б нас со стороны послушал — белая горячка. Я — дело понятное, не зря в психушке отлеживалась, а Скобелев? Не иначе, алкоголизм сумел-таки нанести существенный урон его психике.
«Шеф дает вам возможность реабилитироваться», — мысленно хмыкнула я, а вслух сказала:
— Витя, в твоем почтовом ящике конверт. Человек на фотографии — один из самых гнусных бандитов в городе. Но крайне осторожный.
Скобелев время впустую не тратил, спросил отрывисто:
— Когда?
— Сегодня, ближе к вечеру, он вернется с рыбалки. Адрес в конверте.
Вот тут бы ему опомниться и позвонить в соответствующее учреждение… Правда, после того как машина Монаха взлетела на воздух, звонить было бы затруднительно. Я почти не сомневалась: он сделает, что я хочу, потому что давно, еще год назад, Виктор Скобелев, держа на руках своего погибшего ребенка, разом и окончательно свихнулся. И если бы я не придумала невероятный бред о тайной организации, он сам, по собственной инициативе, в один прекрасный день принялся бы палить по всем, кто казался ему преступником. С организацией намного спокойнее: выполняешь приказ, и вроде бы грех с души снят.
Не успела я закончить беседу, как заметила Резо. Он рыскал по улицам на любимом «Опеле» и был злой как черт. Впрочем, углядев меня, вздохнул с облегчением. Я пошла навстречу машине со счастливой улыбкой. Он открыл окно со своей стороны, я приблизилась вплотную и заявила:
— Не вздумай донести.
Обойдя машину, устроилась на своем месте, а Резо не спеша поехал, на меня старался не смотреть и был несчастен.
«Надо с ним что-то решать, — подумала я, поглядывая на него с большим сомнением. — Давно пора осчастливить парня, но не лежит душа, и все тут».
Разобрав покупки, я занялась работой по дому. Резо мучился по соседству, пытаясь определиться: сообщить Папе о моем бегстве и последующем звонке или нет. Я подошла, погрозила пальцем и повторила:
— Не вздумай…
А он вроде бы испугался: то ли моему провидческому дару, то ли своему отступничеству от незыблемых правил мастера охраны.
— Хочешь салатик? — ласково предложила я, сообразив, что разговариваю с ним довольно грубо и он может расстроиться.
— Не хочу, — ответил он с обидой и стал рассматривать свои ботинки.
— Может, чаю хочешь? — не унималась я.
— Ничего не хочу.
— Так-таки ничего? — Глазки-бусинки смотрели с отчаянием. — Ты мог бы просто посидеть рядом, пока я пью чай, — с тихой грустью заметила я. — В конце концов, это твоя работа.
Услышав любимое слово, он приободрился и потопал за мной.
Обедали мы с Папой, я сидела и прикидывала, стоит ему сказать о том, что я собираюсь позвонить Климу, или дождаться, когда ему об этом донесут. Поразмышляв, я решила: пусть Резо выполняет свою работу, должна быть у человека радость в жизни.
После обеда, когда Папа удалился отдохнуть (чувствовал он себя неважно — гипертония одолела), я решительно подошла к телефону и, не обращая внимания на Резо, позвонила в психушку. Здесь меня порадовали: Док на работу не вышел, приболел. Я перезвонила ему домой, телефон ответил длинными гудками, и я вновь порадовалась: должно быть, все-таки хватило ума, уехал. Резо подошел почти вплотную, уставясь на меня со свирепостью.
— Мне нельзя звонить по телефону? — прошипела я.
— Кому ты звонишь? — прошипел он в ответ.
— Леониду Андреевичу. У меня болит голова. Я ужасно себя чувствую, и, если ты не прекратишь шпионить за мной, у меня начнется припадок, — к этому моменту я уже возвысила голос, но не до такой степени, чтобы обеспокоить Папу.
— Леонид Андреевич уехал, — торопливо заверил меня Резо и начал заметно впадать в отчаяние. С каким-то садистским удовольствием я достала телефонный справочник и начала искать номер Клима.
— Как его зовут? — спросила я Резо.
— Кого? — заморгал он.
— Вчерашнего парня.
— Зачем тебе? — он вроде бы испугался, а уж несчастен был прямо до слез.
— Хочу ему позвонить. И встретиться. Может быть, мы сходим в кино или в кафе, будем есть мороженое и болтать, — говорила я рублеными фразами, при этом выглядела совершенно сумасшедшей, жестикулировала, таращила глаза и всеми доступными средствами давала понять, что вот-вот свихнусь окончательно. Резо отобрал у меня справочник, я топнула ногой, а он жалобно произнес:
— Хочешь чего-нибудь выпить?
— Чего, к примеру? — осведомилась я.
— Ну… не знаю. Может, пиво.
— Мне нельзя алкоголь, я сумасшедшая. Я ведь сумасшедшая, правда? Поэтому я не могу позвонить по телефону парню, который мне понравился. В психушке был санитар, а здесь ты. Почему бы тебе не снять свой дурацкий костюм и не напялить халат. Тебе пойдет.
— Я знаю номер, — сказал Резо. — Только он еще не вернулся с турбазы. Он приезжает поздно. И ты не сумасшедшая. Глупость какая-то. Почему это ты сумасшедшая? Ты лучше всех играешь в шахматы. Лучше Папы.
«Боже, кругом одни психи», — подумала я, разворачиваясь на пятках.
Вечером Резо аккуратно постучал в дверь моей комнаты, я сказала «да», и он вошел, бочком и с некоторой робостью.
— Чего тебе? — хмуро спросила я. Он молча положил на стол листок бумаги с записанным на нем телефонным номером.
— Его зовут Олег. А Клим — его прозвище. Ты понимаешь?
— Я могу позвонить? — насторожилась я.
— Папа сказал, ты можешь делать, что хочешь.
— С какой стати тогда ты морочил мне голову?
— Я не морочил, — нахмурился он. — Просто Клим тебе не подходит. Он не очень хороший человек. Я бы даже сказал, он плохой человек. Хотя, конечно, говорить тебе это я не обязан, а ты не обязана меня слушать.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — обрадовалась я и пошла к телефону, в моей комнате аппарата не было.
Резо поплелся следом, а потом маячил перед глазами с видом побитой собаки. Злобно ухмыляясь, я стала набирать номер. Молнии я метала напрасно, Резо привалился к стене и даже стал насвистывать, давая понять, что поговорить с Климом без свидетелей мне не удастся. Впрочем, разговор мог не состояться: Клим не пожелает меня вспомнить, а если и вспомнит, вполне может вежливо отфутболить. На вежливость я все-таки рассчитывала, потому что, как ни крути, а всеобщий Папа был для меня папой с маленькой буквы.
Не то чтобы я волновалась из-за предстоящего разговора, нет, просто Резо действовал на нервы, а его мысли и того больше.
Длинные гудки шли бесконечной чередой, и я повесила трубку. Так все хорошо складывалось, и вот пожалуйста. Где носит этого идиота? Через пару дней его интерес ко мне поутихнет, а через неделю он меня и вовсе забудет, чего ж мне тогда, опять на турбазе воланчиками разбрасываться? Я взяла и заревела с досады.
