Длинные гудки шли бесконечной чередой, и я повесила трубку. Так все хорошо складывалось, и вот пожалуйста. Где носит этого идиота? Через пару дней его интерес ко мне поутихнет, а через неделю он меня и вовсе забудет, чего ж мне тогда, опять на турбазе воланчиками разбрасываться? Я взяла и заревела с досады.
Резо потянулся за сотовым, посмотрел на меня с укором и стал кому-то звонить. Этот кто-то оказался Васей, по крайней мере, Резо назвал его именно так, представился и спросил:
— Ты номер сотового Клима знаешь?
— А что? — заинтересовался Вася.
— Надо.
— Тебе? — вроде не поверил тот, а Резо разозлился:
— Мне он даром не нужен. Ну?
— Знаю, конечно, — разом присмирел парень, решив, как видно, что это Папа проявил интерес. Резо набрал номер и протянул мне сотовый. Ответили сразу.
— Олег? — спросила я.
— Да. — Он вроде бы удивился, потому что мой голос, конечно, не узнал и пытался отгадать, кто его беспокоит. А может, наоборот: узнал и теперь прикидывал, с какой стати я звоню. Я решила представиться.
— Это Варя. Мы с вами вчера на турбазе познакомились.
— А… Привет, — теперь он точно был озадачен. Я выдержала паузу и не без робости пролепетала:
— Я хотела бы с вами встретиться. Скажите, это возможно?
Парень явно растерялся, помолчал, потом подал голос:
— Конечно. Когда, где?
— Если вам удобно, завтра в одиннадцать, в парке за Дворцом культуры «Текстильщик». Там есть березовая аллея… я думаю, вы легко меня найдете… — Тут я не на шутку разволновалась и прибавила:
— Может быть, это нарушает ваши планы?
— Нормально, — ответил он, и мы простились.
— И нечего на меня так смотреть! — прикрикнула я на Резо, отправляясь в свою комнату.
Утром я встала очень рано (к десяти часам нужно было закончить всю работу по дому), потом еще полчаса сидела перед зеркалом. Задача передо мной стояла непростая: не внеся особых изменений в свой облик, выглядеть ослепительной красавицей.
Я вышла на веранду, где Папа читал газету, и поняла, что Резо уже расстарался, донес о звонке. Папа оторвался от газеты и с улыбкой спросил:
— Ты не на свидание ли собралась?
Я кивнула, сцепив руки замком, улыбкой демонстрируя счастье юной особы от первого в жизни свидания. Папа загрустил, причем вполне искренне. Отложил газету и сказал мне ласково:
— Сядь-ка рядом, Варя.
Я послушно села и взглянула на него с испугом, умоляя не губить мои юношеские мечты. Папа вздохнул и спросил:
— Он тебе понравился?
Я кивнула с робкой надеждой. Он размышлял минут пять, совсем было собрался обратиться с речью, но неожиданно передумал и сказал:
— Что ж, иди. Только Резо пойдет с тобой. Не обижайся, дочка, но я не хочу, чтобы кто-то тебя обидел.
«Вот так подарок! И что я с этим дурачком делать буду? Он же начнет топтаться рядом и не отойдет ни на шаг. Как говорится, от черта молитвой, а от этого недоумка ничем».
Но Папе такое, конечно, не скажешь. Он уже решил, а к возражениям не привык и уж точно привыкать не станет. Пришлось мне радостно улыбнуться и двигать к выходу.
Мы подъехали к парку, когда стрелки часов показывали без десяти минут одиннадцать. Я надеялась, что у меня будет время найти для Резо какую-нибудь нору, в которой я его ненадолго пристрою, но день не задался: Клим тоже решил приехать пораньше, а мой чертов страж, заметив его машину, припарковался рядом.
Клим, увидев нас, вышел из своего джипа, я мысленно чертыхнулась, распахнула дверь, и Резо, конечно, тоже. Ну и где романтизм, где березовая аллея, шорох листвы и все такое? Какого черта я сюда тащилась? Чтобы мы вот так топтались на тротуаре? Просто безумие какое-то.
Мы дружно поздоровались (причем мужчины рук друг другу не протянули) и замолчали. Я, потому что разозлилась: мой сценарий пошел наперекосяк, Резо мысленно злорадствовал, а Клим диву давался: уж вроде всякого в жизни насмотрелся, но чтоб баба на свидание являлась с охранником…
— Резо, я не хочу тебя видеть, — тихо, но сурово заявила я, взяла Клима под руку и зашагала в сторону парка.
Само собой, мой страж поплелся за нами, причем награждал меня такими мыслями, что сосредоточиться на разговоре с Климом не было никакой возможности.
— Ты прекратишь или нет? — не выдержала я через пять минут, обернулась и даже топнула ногой. Клим замер, не понимая, в чем дело, а Резо насупился и в ответ подумал: «Я этому уроду в три счета шею сверну. Вякнуть не успеет».
Я только головой покачала: это кто же здесь урод?
— Не обращайте внимания, — сказала я Климу. — Папа не разрешает мне одной выходить из дома. К Резо я привыкла, но вам, наверное, неприятно, что он пялится в затылок.
— Переживу, — усмехнулся Клим. Разговор начался совсем не так, как я планировала, более того, в другой тональности: ни тебе романтической грусти, ни легкого намека на шизофрению… Намек организовать можно, но все остальное… нет, не то…
— Ничего, если мы немного прогуляемся по аллее? — спросила я.
— Ничего.
Он смотрел на меня и терялся в догадках, впрочем, уже понял, что дела у меня к нему нет и это скорее всего обыкновенное свидание, если, конечно, можно было назвать обыкновенным то, что Клим в одиннадцать утра таскался по аллее парка под ручку с девицей, за спиной которой с маниакальной настойчивостью следовал охранник.
— Вы не сердитесь, что я позвонила? — спросила я, притормозив. Надо же с чего-то начинать. Потом медленно двинулась дальше, все еще держа Клима под руку.
В целом ситуация его забавляла, и он ничего не имел против того, чтобы немного прогуляться. Резо, конечно, раздражал, но с этим ничего не поделаешь.
— Как вы думаете, он нас слышит? — шепнула я.
— Резо?
— Да.
— Если говорить тихо, нет.
— Тогда давайте говорить тихо.
Необходимо как-то вывести разговор на нужную тему, а из-за этого придурка за спиной и неудачного начала все у меня шло наперекосяк. Я увидела скамью и потянула туда Клима, мой страж устроился на скамье напротив, расстояние приличное, теперь он нас точно не услышит, а по губам, я надеюсь, читать не умеет… точно не умеет.
— Вы, наверное, удивляетесь, почему я вам позвонила? Я бы никогда не решилась, — торопливо добавила я, — просто… — В этом месте я вздохнула и спросила испуганно:
— Вы знаете Сашу Завражного?
— Да, — кивнул Клим, такой поворот в разговоре вызвал в нем легкое недоумение.
— Вы… вы не очень любите друг друга?
— Как кошка с собакой, — хмыкнул Клим.
— Видите ли… — в волнении я начала мять носовой платок (для этой цели извлеченный из сумки). — В нашем доме, я имею в виду дом, где я живу… вы ведь знаете где, так? В нашем доме собираются разные люди… Я никогда не прислушиваюсь к разговорам, но… так получилось. Завражный, по-моему, вас ненавидит, — это я прошептала трагическим шепотом.
«Удивила», — мысленно хмыкнул Клим, но слушал не без интереса.
— И… он говорил ужасные вещи.
Тут в кармане Клима запищал сотовый. Ну что за утро… Мне со злости хотелось пнуть урну, а лучше урну, Клима и Резо сразу.
Клим извлек телефон, поднялся и отошел на пару шагов, а я едва не взвизгнула, поняв, какая удача на меня свалилась. Клим стоял ко мне спиной и рассчитывал, что разговор я не услышу. Вот он заметно дернул плечом, потому что известие получил неприятное. Час назад возле родного подъезда был застрелен его лучший друг, рыболов и повар Вова Федоров. На ногах Олег Николаевич устоял, но ему разом стало не до свиданий. Повернулся, посмотрел вскользь и сказал:
— Извини.
Стало ясно, сейчас он бросится от меня со всех ног, а я еще не успела натравить его на Монаха.
— Вы не поняли, Олег! — вскакивая и хватая его за руку, вскрикнула я. — Это очень серьезно… Я слышала, как он говорил… Он собирался… Господи… У вас есть друг Владимир, у него прозвище такое смешное (прозвище у покойного в самом деле было смешное)… я забыла… так он сказал: «Начнем с него», с этого Володи то есть. — Я ожидала бездну вопросов и лихорадочно прикидывала, с кем мог вести подобные беседы Монах в нашем доме, а главное, когда, но Клима смерть дружка здорово подкосила, он вроде бы малость отупел и никаких вопросов не задал. — Я все думала об этом разговоре… и сказала Папе, но он меня отругал и не велел выходить, когда в доме гости. А в субботу, когда вы на турбазе приходили к нам, я… я поняла, о ком тогда шла речь, и решила предупредить вас.
Клим кивнул и почти бегом бросился по аллее, а я, опустившись на скамью, плакала, правда, недолго, пока он не скрылся с глаз. Потом вытерла слезы и показала Резо язык.
«Мало романтизма, — вздыхала я всю обратную дорогу. — Идиотский разговор, большой любовью даже не пахнет, и где здесь Ремарк, скажите на милость?»
Немного поскандалив сама с собой, я крепко задумалась и в конце концов смогла удостоиться гениальной идеи. Насчет гениальности я немного преувеличила, зато уж романтизма пруд пруди.
