стоял в переулке между зданиями. Кэйтаси подошел к нему. Друг обернулся на звук. Он изменился за то время, что они не виделись: осунулся, лицо напряженное, а взгляд угрюмый.
– Кэй-кун, спасибо, что пришел… – Като замолчал на полуслове.
Вечно болтливый друг не походил на самого себя, не шутил и не рассказывал истории, а постоянно оглядывался по сторонам, как будто за ним следили. Может, у него снова проблемы с Обществом Луны, поэтому он и позвал Кэйтаси. Но на этот раз он помогать
не станет.
Кэйтаси подошел к другу:
– Устал искать тебя по школе, чтобы выбить дерьмо. Опять влип в историю, Като-кун? Если не завязал с Обществом Луны, то помогать не стану.
Като криво усмехнулся:
– Тебе легко говорить, Кэй-кун. Ты единственный сын оябуна и займешь его место, если обойдешь Симидзу-сан.
Кэйтаси застыл, он никогда не рассказывал другу про пари с кузеном. Это семейное дело и остальных не касалось. Так откуда Като узнал об этом? Ответ напрашивался сам – это Рэйдзи ему рассказал. Друг побледнел, кажется, он понял, что сболтнул лишнего. Като засунул руку в карман. Кэйтаси напрягся и начал отступать на улицу. Като резко бросился вперед и закричал:
– Ты никогда не хотел быть оябуном, Кэй-кун. Так зачем тебе это? Лучше отойди в сторону и не мешайся!
Като подскочил к Кэйтаси и приставил к животу электрошокер. Разряд тока пронзил его, однако Кэйтаси нашел в себе силы оттолкнуть друга, развернулся и побежал в сторону академии Ёсано. Там дежурят вакасю, они защитят его. Опрометчиво было идти без Нисиямы, но Кэйтаси доверял Като. Однако он предал его, перейдя на сторону кузена.
* * *
Дверь кабинета заместителя директора тихо открылась, и внутрь зашла мама в бордовом костюме: брюки и пиджак, на плече миниатюрная сумочка в тон. Она смерила взглядом куратора и Айко и молча прошла к Унаяме:
– Добрый день, Унаяма-сан. Я надеюсь на вашу компетентность в учебных вопросах, поэтому исключите мою дочь из литературного клуба.
В этом вся мама: решительная и бескомпромиссная. Она всегда получает то, что хочет. Айко сглотнула застрявший в горле комок, все слова куда-то испарились, хотя она собиралась отстоять свое право быть в литературном клубе.
Неожиданно куратор Оцука ослабил красный галстук и подошел к маме:
– Такэда-сан, разрешите представиться. Меня зовут Оцука Тору, и я куратор литературного клуба.
Мама резко повернулась к нему и смерила презрительным взглядом:
– Так это вы причина всех проблем? – Она сложила руки на груди. – Вы заморочили голову моей дочери, и она пропустила индивидуальные выступления ради какого-то конкурса стишков?
Оцука не ответил, казалось, он пытается осознать услышанное. Унаяма смотрела на куратора и явно ждала ответа.
– Я ничего не знал об индивидуальных, Такэда-сан. Литературный клуб участвовал в конкурсе рэнга, и это сцепленные строки, а не просто «стишки».
Мама вскинула бровь и уж готовилась ответить, как Айко подошла к взрослым, которые решали ее судьбу. Она сжала руку в кулак, глубоко вздохнула, затем обратилась к заместителю директора:
– Унаяма-сан, мама ошибается. Меня взяли в команду на соревнования Нэрима, однако я сидела на скамейке запасных. Комаганэ-сан не говорил мне участвовать в индивидуальных!
Мама повернулась к ней, в ее зеленых глазах плясали огоньки ненависти и обиды, что Айко невольно отступила к Оцуке Тору.
– Об этом я и говорю! Моя дочь потеряла волю к соревнованиям, раньше она всегда вызывалась первой, а не ждала. Это литературный клуб сделал ее такой! Поэтому, Унаяма-сан, исключите дочь из литературного клуба. Он мешает ей заниматься в клубе кюдо.
Унаяма с непроницаемым лицом кивнула маме, и Айко закусила губу. Кажется, даже заместитель директора против нее.
– Я выслушала вас, – холодный голос Унаямы разрезал тишину, как нож бумагу. – Теперь вы послушайте меня.
В кабинете установилась тишина, даже мама молча теребила ремешок сумки.
– Я изучила посещаемость Айко-тян, она не пропускала тренировки в клубе кюдо и в литературном себя хорошо показала. Ваша дочь, Такэда-сан, очень активная и способная девушка.
Мама подалась вперед, но заместитель директора вскинула руку вверх и продолжила:
– Комаганэ-сан подтвердил, что Айко-тян пока не готова к соревнованиям. Так почему вы, Такэда-сан, так настаиваете на этом? Это дела семейные, и я не буду в них лезть. Очевидно, что для Айко-тян лучше восстановиться и принять участие в Летнем турнире.
Унаяма отбросила прядь черный прямых волос на плечо и посмотрела на Айко:
– Айко-тян, ты готова ходить в два клуба?
– Да, Унаяма-сан, готова, – быстро ответила Айко, чтобы мама не придумала новый аргумент.
Тогда заместитель директора улыбнулась:
– Я не вижу причин для исключения.
Мама побледнела, затем отвернулась к двери:
– Айко, как ты можешь отказываться от своего будущего? Я не приму это и пойду жаловаться в Родительский комитет.
Мама резко открыла дверь и вышла из кабинета. Унаяма вернулась за стол, показывая, что встреча закончилась. Айко поклонилась ей и поблагодарила. Хотя сейчас им удалось дать маме отпор, но интуиция подсказывала, что мама так просто не сдастся. Айко не знала, почему мама так упорствует, но отступать не собиралась. Она теперь не одна.
* * *
Мицуо вышел из школьной столовой с упаковкой свежих пирожных в одной руке и подставкой с чаем – в другой. Он не мог сдержать довольной улыбки. На сайте появился первый комментарий к его работе. Сначала он выкладывался в пустоту, и его поддерживало только желание победить в конкурсе. Но теперь его история обрастала смыслами. Кто-то по ту сторону экрана ждал продолжения.
Доселе незнакомое чувство разливалось по телу. Наверное, дядя Тайко тоже испытывал непроизвольную радость, когда тело не может вместить в себя все эмоции и они выплескивались наружу. Мицуо написал ему еще в столовой, когда в очереди ждал заказ. Но Тайко не ответил. Его аккаунт опять «не в сети». Чувство смутной тревоги сковало Мицуо. В прошлый раз дядя выглядел неважно, и слова Кодзи эхом разносились по сознанию:
«Сакураги-сан не только неудачник и едва не опозорил имя нашей семьи, но ты не знаешь об этом, предпочитая жить в своем воображаемом мире!»
Мицуо и правда не понимал, о чем говорил брат. Но так и не решился об этом спросить дядю. Он снова искал информацию, но ему попадались только скандальные заголовки: «Наследник семьи Сакураги снова устроил пьяный дебош в ресторане», «Неудавшаяся попытка суицида: Сакураги-сан спасает младшая сестра», «Куда пропала невеста Сакураги Тайко?», «Неужели Сакураги Тайко убил свою невесту в порыве ревности?» Они пугали и заставляли думать о дяде плохо. Неужели он просто дебошир и алкоголик? Мицуо запомнил его другим: добрым дядей, талантливым художником, отзывчивым другом. Газеты говорили о другом, но проверить это Мицуо не мог. Некоторые сайты не открывались, потому что их серверы отключили за неуплату. Интернет знал не все, да и легко забывал данные, как старик, что теряет драгоценные воспоминания. Все, что Мицуо оставалось, – это идти в библиотеку за старыми журналами и отнять драгоценное время от написания романа. Ведь его ждали уроки и тренировки в клубе. После соревнований Нэрима наступила передышка, но вскоре начнется подготовка к Летнему турниру.
Мицуо прошел по школьному коридору в толпе других учеников и свернул к лестнице. Неподалеку показались ребята из клуба кэндо. Они прошли мимо и даже не поздоровались, словно не заметили его. Все потому, что он обманул их, а сам пошел с литературным клубом. И наступила расплата.
Это случалось после урока классической литературы, где учитель Цутикадо при всех похвалил Мицуо за успех в конкурсе рэнга. К нему обернулись члены клуба кэндо. Во взглядах читалось, что он лжец и предатель. Кем он, по сути, и был. Он лгал маме, что не ходил к дяде, он обманул членов клуба, потому что боялся признаться, что ему нужен литературный клуб. И не только чтобы писать книгу. Он привязался к ребятам за месяц.
Когда члены клуба кэндо скрылись за поворотом, Мицуо взбежал по лестнице на четвертый этаж, потонувший в полумраке. Лампочка перегорела еще в начале года, но никто ее так и не заменил. Он подошел к библиотеке и распахнул дверь. Яркий солнечный свет ударил в глаза. Мицуо часто заморгал, чтобы привыкнуть к нему.
За партой сидела Иноуэ, она работала за ноутбуком, ее руки ловко бегали по клавиатуре, а взгляд сосредоточился на экране. Она подняла голову.
– Ты сегодня первый, Фукада-кун.
Мицуо прошел внутрь и ответил ей:
– Привет, Иноуэ-сан.
Девушка уже вернулась к работе, поэтому он подошел к парте, поставил туда коробку пирожных и поднос с чаем. Иноуэ, как обычно, немногословна. Мицуо огляделся и не увидел Такэду, хотя уроки
