приблизился к демону и вытянул руку вперед, тело сопротивлялось этому, а шарф отчего-то нагрелся, на виске выступил пот. Но Кэйтаси, превозмогая это, прикоснулся талисманом-офуда к маске ёкая, а свободную приложил к губам и повторил:
– Кидо рэйкосигу-ни сётэцуси! – По телу Кэйтаси прошла волна, а руки стали тяжелыми, они едва удерживали легкий листок, однако он продолжал повторять за ёкаем. – Гантю косин, антин-о энкото-о!
На последних словах талисман вспыхнул синим огнем, и Кэйтаси разжал пальцы, чтобы не обжечься. Бумага застыла в воздухе, и пространство возле ёкая пошло трещинами, медленно таяла цепь, что удерживала змея. Кэйтаси отступил от него, ногой задел баночку с чернилами, и она опрокинулась.
– Свобода! Какое прекрасное чувство, – прогремел голос ёкая по комнате.
Кэйтаси отошел к двери и нащупал рукой ручку, потянул – закрыто.
– Я выполнил свою часть сделки, – бросил он демону, что поднялся над полом.
На глазах исчезали дыры на кимоно, а змеи ожили и посмотрели на Кэйтаси. По спине пробежали мурашки, и скрутило желудок.
– Поэтому я не трону твой род. Чего не скажешь о тебе. Я хочу твою силу, отпрыск Сэйбацу, и твое тело.
Ёкай устремился на Кэйтаси, и он выставил руки перед собой, понимая всю абсурдность этого действия.
– Зря ты связался с ёкаем, малыш Кэйтаси, – знакомый голос раздался рядом.
Он опустил руки и увидел, как перед ним появилась девушка в красном кимоно, высокая прическа с множеством шпилек и трубкой кисэру в руках. Кэйтаси сразу узнал Ямаути Ёридзуми – хозяйку бара «Призрачные границы». Ёкай остановился перед ней, не в силах пройти дальше. Невидимая стена мешала ему.
– Ты не тронешь его, ничтожество! – Властный голос Ямаути разорвал тишину.
Ёкай зашипел в ответ. Внезапно треснула маска, открывая уродливое лицо: узкие змеиные зрачки, большой рот до ушей, откуда извивался раздвоенный язык, с него капала зеленая жидкость.
– Прочь, шаманка, это моя добыча!
Ямаути не ответила, а трубка кисэру удлинилась и превратилась в клинок-танто. Хозяйка бара выставила его перед собой, а в другой руке появился талисман, горящий мягким желто-синим цветом, как и бумага васи недавно. Ямаути что-то прошептала, из талисмана вышла большая черная кошка, ее шерсть вздыбилась, а когти впились в пол, оставляя там дыры.
– Разорви его, Курай!
Ёкай взревел и бросился вперед, змеи на кимоно шипели и извивались. Кошка устремилась к нему и лапой отбросила ёкая в дальний угол. Кэйтаси мог лишь наблюдать, тело не слушалось его, как будто сковала невидимая сила. Курай в два прыжка оказалась рядом и придавила змея лапами. Ямаути медленно подошла к ёкаю, вытащила из рукава кимоно новый талисман. В тот же момент яркая вспышка света озарила небольшое пространство. Кэйтаси невольно закрыл глаза.
– Все закончилось, малыш Кэйтаси. – Мягкий голос Ямаути вернул его в реальность.
Когда он открыл глаза, то не увидел ёкая, лишь горстку пепла в дальнем углу комнаты. Ямаути стояла рядом, трубка кисэру вернулась в свою первоначальную форму. Около нее сидела кошка и умывалась, словно обычный питомец. Множество вопросов роилось в голове Кэйтаси: от «Что хозяйка бара здесь делала?» до «Как она уничтожила екая?». Кажется, Ямаути прочитала волнение на его лице и вздохнула:
– Еще не время, малыш Кэйтаси. Лучше тебе забыть все, что ты здесь увидел.
Она подошла к нему, быстро начертила какой-то символ руками и коснулась лба:
– Бокяку[85]! – выкрикнула Ямаути.
Кэйтаси оцепенел, по телу прошлась невидимая волна, что словно вспарывала его нутро. Последнее, что он увидел, – это грустная улыбка Ямаути, которая прошептала одними губами: «Мне жаль». Темнота поглотила Кэйтаси.
19
Айко в школьной форме нервно ходила перед кабинетом заместителя директора Унаямы. Мимо спешили беззаботные ученики, они смеялись и оживленно разговаривали, чем только раздражали Айко. Сейчас решалась ее судьба.
Накануне ей пришло уведомление от Администрации школы. Она не могла поверить, что мама снова провернула тот же трюк, что и с клубом кюдо. Айко не хотела уходить из литературного клуба, но обратиться ей не к кому. Тренер Комаганэ и врач Игути, скорее всего, встанут на сторону мамы. Поэтому Айко набрала номер куратора Оцуки и замерла в ожидании. Кроме него, ей никто не поможет.
Долгие гудки отдавались в ушах и эхом звучали в сердце. Айко сжала телефон и молилась богам, чтобы куратор ответил.
– Оцука слушает, – раздалось в телефоне.
Айко вздрогнула, а затем дрожащим голосом ответила:
– Оцука-сэнсэй, мне нужна ваша помощь!
Она рассказала куратору и о маме, и о своих опасениях, умолчала лишь о турнире по кюдо и индивидуальных соревнованиях. Куратор слушал молча, а затем сказал:
– Я тоже получил уведомление, встретимся в кабинете Унаямы-сан. Можешь на меня положиться, Такэда-сан!
Айко прошептала: «Спасибо» и повесила трубку, глаза щипало от обиды, а сердце сжалось от благодарности. Куратор не позволит, чтобы ее исключили из клуба.
Вот только он явно не торопился выполнять обещание. Коридор давно опустел. Айко нервно кусала большой палец и высматривала куратора. Ей не справиться с мамой в одиночку. Взрослые не поверят, как для нее важен литературный клуб. В академии Ёсано ценятся спортивные успехи, на выставку литературного клуба пришло мало учеников.
Наконец-то в коридоре появилась знакомая фигура в темно-коричневом костюме, на плече висел кожаный портфель. Куратор остановился около нее. Он тяжело дышал, темно-русые волосы растрепались, очки в коричневой роговой оправе съехали на нос.
– Извини, Такэда-сан, меня задержали в учительской. – Оцука поправил очки. – Пошли!
Они решительно зашли в кабинет Унаямы. В небольшом помещении едва помещалась вся мебель. Напротив окна располагался стол, перед ним – два стула. По стене слева растянулся стеллаж, заполненный книгами да архивными папками. Справа – красная софа и стол с кофемашиной и сладостями. Солнечный свет проникал из-за неплотно зашторенной занавески, возле которой стояла Унаяма Сакура, казалось, она не заметила гостей. Неожиданно она повернулась:
– Добрый день, Оцука-сан, Айко-тян. Осталось подождать Такэда-сан.
Айко сглотнула комок, глупо надеяться, что у мамы есть дела, которые помешают ей прийти сегодня в школу.
* * *
Кэйтаси проснулся в комнате общежития. Почему-
то он заснул прямо в школьной форме. Рядом с кроватью валялись его сумка и красный шарф. Кэйтаси не помнил, как оказался здесь и освободил ли ёкая. В голове пустота, которая давила, а попытка вспомнить вызывала лишь головную боль.
В кармане пиджака завибрировал телефон. Кэйтаси открыл сообщение в LINE от Като: «Нужно встретиться. После уроков приходи один к комбини Family».
Друг объявился сам. Видать, Като готов обсудить Общество Полной Луны, а Кэйтаси выбьет из него все дерьмо. Он встал с кровати, надел красный шарф, закинул сумку на плечо и вышел из комнаты. До уроков можно перекусить в столовой.
Во время невыносимо длинных уроков мысли Кэйтаси перескакивали с друга на ёкая, которого он обещал освободить. Попытки вспомнить вчерашний день вызвали головную боль. Нужно снова наведаться туда. Пусть записка с адресом куда-то исчезла, но Кэйтаси запомнил улицу и тот обшарпанный дом.
Когда прозвенел последний звонок, то с передних парт вскочила Такэда – она выглядела серьезно – и вышла из класса. Кэйтаси проводил ее взглядом. Не влипла ли Президент в очередную историю? Сейчас он не мог ей помочь, ему нужно разобраться с другом.
– Сиори, у меня встреча с Като. В клуб не приду.
– Принято, Кэйтаси, – коротко ответила она.
Сиори взяла школьную сумку и вышла из класса. Если у Такэды неприятности, то она поможет ей. Кэйтаси покинул Главный корпус академии и прошел немного вглубь, к хозяйственными постройкам. Ему приходилось снова воспользоваться служебным входом из-за вакасю Нисиямы, что дежурил возле внутренних ворот академии. Като дал ясно понять, что им не нужны лишние уши.
Кэйтаси остановился возле ограды, рукой нащупал с виду неприметную дверь, а затем достал из школьной сумки связку ключей геометрической формы: квадрат, круг и треугольник. Он вставил их в похожие отверстия на двери, спустя мгновение она с глухим щелчком отъехала в сторону.
Кэйтаси вышел в самой дальней части парка академии. Его окружали клены, где-то шумела вода, чуть дальше по дорожке шли ученики. Кэйтаси дождался, когда они скроются, затем подошел к внешним воротам академии Ёсано, забрался по дереву и перемахнул через них. Возле входа в парк курили вакасю, однако среди них не было Нисиямы. Кэйтаи огляделся по сторонам и осторожно перешел дорогу.
Круглосуточный комбини, о котором писал Като находился в паре кварталов от академии, о нем часто трепались на перемене одноклассники. Като
