Я оглядел комнату, комнату, которая пахла ими, комнату, в которой она теперь спала, если судить по ее одежде на кровати.
— Я бы сказал, что это сродни облизыванию чьих-то шаров, но я готов принять и это.
— Ты говоришь о том, чтобы облизать мои яйца, Миллер? — Санчес прислонился к двери, скрестив на груди огромные руки. — Я показал ему средний палец. — Ой, подумать только, я считал, что мы станем лучшими друзьями. — Его голос сочился сарказмом.
Я был полностью выбит из зоны комфорта, не зная, будет ли неправильно обнять Эм, можно ли мне тронуть ее руку в качестве утешения, поэтому вскочил.
Санчес покачал головой.
— Я не говорю об этом, ведь я никогда не был настолько плох, чтобы меня помещали на скамейку запасных… — Он сел по другую сторону от Эмерсон. — Но я думаю, что все зависит от того, как ты на это смотришь.
— Да? — Я смотрел вперед, голос дрогнул, показывая мою слабость. — И как именно?
— Ну, по крайней мере, ты все еще в игре.
Я втянул в себя воздух.
И посмотрел на него, типа, на самом деле посмотрел на него.
И, черт возьми, этого человека нельзя было не уважать.
— Разве это не самое главное? — спросил он.
— Да. — Мой голос был звонким. — Так и есть.
— Парни? — Эмерсон переводила взгляд с меня на него. — Мы все еще говорим об игре или о том, что сказал Томас?
— Томас — придурок, — прорычал Санчес. — Я удивлен, что он все еще остается в команде после всего того дерьма, которое натворил в прошлом.
Я не знал, сколько Эм знала о прошлом Томаса и Санчеса, но не мне следовало ее просвещать. Я был так же потрясен, что он все еще играл за «Смельчаков», тем более команда известна своей непримиримой позицией в отношении драмы между игроками. Парней выкидывали из команды и за меньшее, но Томас был чертовски хорош в том, что делал. Часть меня задавалась вопросом, была ли спокойная реакция Санчеса единственной причиной, по которой Томас смог остаться в команде. И снова мое уважение к этому парню выросло, особенно из-за вражды между ними.
— Незрелый кусок дерьма. Завтра на тренировке я забуду, что его нужно защищать, — добавил я, кивнув с серьезным видом. Санчес дал мне пять над головой Эмерсон.
— Знаете, ребята, вы, словно мафия.
— Футбольная мафия, — усмехнулся я. — У меня, вроде как, и кольцо для этого есть.
— Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение, — выпятив челюсть, сказал Санчес, идеально подражая Крестному отцу.
— Из-за этого? Из-за этого мы вас ждем? Вы, ребята, играете в «Крестного отца» в спальне, а в это время бедная Эм задумывается, заставят ли ее поставить на кого-то из вас? — Кинси появилась в дверях.
— Ты неуважительно относишься к семье, — присоединился я, указывая на Кинси.
— Да, я сваливаю. — Эмерсон рассмеялась, а затем обернулась. — Спасибо, парни. Вам обоим.
Девушки оставили нас с Санчесом наедине.
Несколько минут было чертовски неловко, а потом это исчезло.
— Независимо от того, что произошло в прошлом и чья это была вина… — Санчес встал. — Ты ушел.
Я облизал губы и выругался.
— Да. Я знаю.
— И разница между тобой и мной в том, — его глаза сверкнули, — что я никогда бы этого не сделал.
Я заколебался, глядя ему в глаза в поисках любых признаков вранья, и не нашел ничего, кроме честности. Поэтому, покачав головой, я пробормотал в недоумении:
— Заешь, что труднее всего из этого? Я, действительно, тебе верю.
— Парни! — крикнула Кинси. — ЕДА!
— Лучше выдвигайся, пока она не сожгла твою квартиру, — пробормотал я, пройдя мимо Санчеса, чувствуя, что, возможно, прошлое определяло наше будущее так, как ни один из нас не мог себе представить.
Или запланировать.
Или подготовиться.
Глава 30
ЭМЕРСОН
Тело все еще гудело с прошлой ночи. Я чувствовала себя хорошо, очень хорошо, пока не встретилась взглядом с Миллером, и чувство вины не вернулось. Как обычно, с ней пришли и другие чувства. Чувства, из-за которых я ощущала вину из-за всего, что происходило у нас с Санчесом. Чувства, которые говорили, что, возможно, я все еще неравнодушна к Миллеру, но «бабочки» уже не порхали в полную силу, а я больше не смотрела на него с тоской.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вместо этого я чувствовала себя виноватой.
— Эй… — Санчес схватил меня сзади, затем развернул в своих руках и поцеловал в шею. — Ты выпила всю свою «Мимозу», как хорошая девочка?
— До последней капли. — Я широко улыбалась как сумасшедшая. — Спасибо.
Санчес еще раз поцеловал меня в шею и притянул к себе. Мне нравилось то, как он ощущался. Мир исчез. Все исчезло. Чем больше времени я с ним проводила, тем больше отключалось прошлое, не оставляя мне выбора, кроме как цепляться за будущее. Цепляться за этого парня.
Так что нити прошлого были обрезаны…
А нити будущего привязаны.
К нему.
— Итак, сегодня выходной. — Санчес отстранился. — Я подумал, что мы все можем заняться чем-нибудь интересным.
— Я пас, — зевнул Томас. — Тренер должен поговорить со мной о каком-то тупом дерьме, скорее всего, почему я играл еще хреновее, чем обычно.
Санчес нахмурился.
— Мне жаль, чувак. Надеюсь, это неплохие новости. — Только его взгляд выражал все что угодно, но точно не сожаление, но я ничего не сказала.
Томас пожал плечами и схватил свои ключи.
— Увидимся. — Он кивнул парням и потянулся к Кинси. Она подняла руки и сделала огромный шаг назад. — Что, никаких объятий?
— Без них, если ты не хочешь, чтобы на тебя бросился квотербек.
— Одна ночь может изменить твою жизнь, Кинс.
— Э-э, я слышала о твоих изменяющих жизни секундах. Думаю, я пас.
Выражение лица Томаса ожесточилось.
— Как хочешь.
— Угу. — Кинси начала убирать еду, совершенно его игнорируя, и Томас выскочил из квартиры.
— Что это было? — спросил Миллер, ни к кому не обращаясь.
Да, мне тоже стало интересно.
Кинси ответила, прежде чем смог Санчес:
— Он дерьмово играл. Джекс не может сотворить чудо, а Томас… ну, в данный момент ему нужно чудо. Его контракт закончился в прошлом году, и тренер хотел дать ему шанс. — Кинси накрыла тарелку крышкой и сунула ее в холодильник, ее длинные темные волосы качались в такт движениям. — Но вот в чем дело, нужно очень сильно хотеть получить то, о чем мечтаешь, и поначалу Томас хотел, он, действительно, этого хотел. Видно было воодушевление в его глазах. Трепет. А потом, потом пришла слава, пришла вместе с Джеки, и посмотрите, что из этого вышло?! Не все могут с этим справиться. Томас, по-видимому, один из этих людей.
На кухне воцарилось молчание.
Затем Кинси продолжила говорить:
— Томас на чертовой линии защиты! Все, что он должен делать — тормозить противника, владеющего мячом, и предотвращать всякую хрень. Вместо этого он сосредоточился на перехвате мяча. Чувак, ты не конер, понимаешь? (Примеч.: «Конер бэк» или «конер» — игрок защиты, располагается на широкой части поля, как правило, напротив ресивера противника. Его задача прикрывать углы, края поля, для равномерного распределения защиты.)
Мои брови взлетели вверх.
Рот Миллера открылся, закрылся, а затем:
— Еще одна черлидер, обожающая футбол?
Кинси посмотрела на столешницу.
— Я хотела играть, когда была маленькой, но девочек не пускали в команду, поэтому я стала черлидером. Ничего особенного. Эй, кто-нибудь собирается допивать это шампанское? — И, не дожидаясь, пока кто-нибудь ответит, просто схватила бутылку и выпила остатки.
— Ты хотела играть? — улыбнулась я. — Я была бы в ужасе от тебя. Ты кажешься…
— Напористой, — закончил Миллер. — И немного задиристой. Да, думаю, я бы тоже был в ужасе.
— Говорит парень почти два метра ростом, — усмехнулась Кинси. — Но спасибо. Ну, так что мы будем сегодня делать?
Когда предмет разговора официально изменился, я посмотрела на Санчеса, но он был занят тем, что смотрел то на Миллера, то на Кинси.
