И когда наверху сменилась власть и пришел новый президент, это уже был, по существу, второй этап. А на первом, то есть сразу после неожиданной, надо отметить, отставки трех важнейших фигур в Службе безопасности страны, немедленно встал вопрос о том, что делать со всеми этими специальными отрядами, подразделениями, которые не приучены ни к чему, кроме убийства неугодных власти либо конкретному человеку людей.
Но такого положения уже не мог, да и не желал иметь в виду «эскадрон смерти», приученный к жесткому исполнению приказа.
И когда командир подразделения генерал Юрий Борисович Карасев, выполняя указание, поступившее сверху — не будем сейчас обсуждать, откуда конкретно, — приказал расформировать свое подразделение, оказалось, что он вскоре и стал поневоле первой его жертвой.
Машина Карасева попала в дорожную аварию. По одним свидетельствам, его «мерседес» ловко подрезал неизвестный автомобиль, после чего водитель Карасева был вынужден выскочить на встречную полосу, где немедленно столкнулся лоб в лоб с оказавшимся на его пути «КамАЗом». Столкновение было роковым для генерала. А вот водитель грузовика каким-то образом сумел скрыться с места аварии. Позже выяснили, что «КамАЗ» был украден на соседней стройке.
То есть, другими словами, это было не случайное дорожное происшествие с обгоном, подрезанием, непредвиденным столкновением, а отлично проработанная операция по ликвидации. По идее, так действовать могли только изгнанные со службы его собственные сотрудники.
Было ли это убийство своеобразным предупреждением, трудно сказать. Но последовавшая затем ликвидация Порубова и Воронова определенно указывала на авторов исполнения.
Кстати о Порубове. Покровский знал от самого Рэма Собинова, что у того личные неприязненные отношения с Виктором Альбертовичем. И тут впору вспомнить историю, уже рассказанную следствию сестрой Анастасии — Татьяной. Насколько полностью соответствует она реальности, могли сказать теперь только два человека — если бы захотели говорить. Это Анастасия Копылова и Рэм Собинов.
Молодые люди познакомились уже на лекциях в академии. Рэму, судя по тому, что он говорил однажды Михаилу Федоровичу, Настя безумно нравилась. И он уже горько сожалел, что она тоже учится в академии, а значит, при распределении их ни в коем случае не пошлют служить вместе — подобное вещи не одобрялись руководством. И он якобы не раз предлагал Насте оставить академию, перевестись куда-нибудь, например, в Военный институт иностранных языков. Но Настя была неумолима.
И тут к ним, уже на втором курсе, пришел новый преподаватель — Виктор Альбертович Порубов. И он, этот моложавый генерал, с великолепной карьерой и блистательной перспективой, немедленно увлекся сам и… увлек девушку.
Рэм пробовал неоднократно разговаривать со своей любимой, которая оставила его, но все разговоры к удаче не привели — Настя оставалась непреклонной, а вскоре вообще объявила, что беременна и скоро выйдет замуж. Это уж был последний страшный удар по самолюбию боевого офицера.
При распределении Порубов, который участвовал в комиссии по распределению выпущенных академией офицеров, чему имелись в свое время определенные свидетельства, постарался сделать так, чтобы Собинов отбыл в максимально отдаленные от Москвы края — на Дальний Восток, на Курилы и Сахалин.
Затем, после ранения, Рэм был переведен в центр и вошел в состав специального, как уже известно, подразделения по ликвидации нежелательных лиц.
После роспуска этого подразделения, входившего в состав ОПУ, люди оказались полностью не у дел. И это они, которые по приказу начальства немедленно выполняли любые, самые опасные приказы?! Можно представить себе, что они думали и о чем говорили. Конечно, это было преступлением — выбрасывать на улицу, то есть подпитывать криминал подобными кадрами, которым цены нет.
Для фактического спасения этих людей, потерявших не только жизненные ориентиры, но и средства к существованию, силами ряда фондов была создана Региональная общественная организация содействия социальной защите ветеранов и военнослужащих специальных и разведывательных подразделений ФСБ. Хоть на это хватило ума… И Михаил Федорович Покровский, как человек, известный своей прямотой и сдержанностью, возглавил эту общественную организацию. И заняты он и его немногочисленные помощники исключительно социальными проблемами ветеранов — их трудоустройством, здоровьем, помогают семьям покойных товарищей.
Но, как во всякой организации, где время от времени появляются разногласия по поводу использования общественных средств, не избежали этой участи и «региональщики».
Примерно с полгода назад в организации возник раскол. Группа разжалованных офицеров во главе с Рэмом Собиновым и Григорием Гладковым поссорилась с Покровским из-за его якобы возмутительного либерализма и организовала собственную организацию, которую решили назвать «Тропой возмездия». Другими словами, они предлагали, а когда их не поняли, то сами решили действовать максимально радикально, наказывая тех, кто был виновен, по их убеждению, во всех их собственных невзгодах.
Михаил Федорович пытался поговорить и с Рэмом, и с Григорием, но из его затеи ничего не вышло. Осталось ощущение того, что жажда мести людям в буквальном смысле застила глаза. Словно с ума сошли люди…
Еще он слышал от своих коллег, что, по отдельным слухам, «мстители» вроде бы собирались или уже объединились с общественной организацией тоже радикального толка «Славянский массив». Где она находится, Покровский не знал, где-то в Москве, чем занимается конкретно — тем более.
Словом, Грязнову стало ясно, что навязчивая, даже отчасти параноидальная идея мести нашла в головах тех же Собинова и Гладкова фактически классическое свое воплощение. И так просто «разобраться» с бывшими офицерами не получится. Ну а на войне, известно, как на войне…
Глава седьмая Погоня за призраками
1
Следственно-оперативная группа Турецкого — Поремского взяла в разработку всех троих фигурантов. Поремский занимался вплотную, только если дозволено выразиться высоким «штилем», историей возвышения и падения Романа Воронова. Климов с Небылицыным исследовали все, что касалось Порубова, а в особенности и главным образом деятельность тех фирм, которые контролировал холдинг «Анализ». Ну а уж на долю Турецкого выпало «житие» Николая Короткова. Таким образом, каждый был при деле. А все дела вместе грозили слиться в одно, ибо, по равнодушной, в общем-то, реакции Володи Поремского, судьба Короткова, последнего из «триады», по сути, была тоже решена. Дело было только за временем, а так — рано или поздно… И если Коротков еще храбрился, то скорее по привычке, которую подавали ему некие амбиции, соответственно облаченные в еще не пришедший в негодность генеральский мундир. Пожалуй, исключительно эти самые амбиции и не желали признавать подлинного положения вещей. Возвращение из командировки Грязнова, его появление и рассказ о добытых материалах, разумеется, внесли диссонанс в довольно устойчивую следовательскую работу.
Слишком заманчивой оказалась возможность завершить оба дела — по Порубову и Воронову — мотивами личной ненависти и мести за попранную якобы справедливость. Для этого необходимо было только оставить все остальные версии в покое, отказаться от них и всеми силами группы заняться поиском конкретных исполнителей убийств.
Но такое положение противоречило бы привычке Турецкого доводить до конца каждую версию, какой бы она ни казалось шаткой. Нужна была ведь в конечном счете твердая доказательная база, а не эмоциональные домыслы.
И, переложив ответственность за поиск субъектов убийств, то есть киллеров, на плечи Вячеслава Ивановича Грязнова с его кадрами из Департамента уголовного розыска МВД, сам он и его товарищи с еще большим рвением занялись своими фигурантами.
Между прочим, даже Константин Дмитриевич Меркулов, выслушав подробный рассказ Грязнова, пришел к аналогичному выводу, что эмоциональная нагрузка в данном случае высокая, а вот доказательная база — слаба. Хотя и добавил, что тут, конечно, есть о чем подумать. Но, видно, ему очень уж не хотелось возвращаться к ошибкам прежних времен, когда следствие вместо детального изучения профессиональной, особенно коммерческой, деятельности фигурантов кидалось на поиски мифической «Белой стрелы». Опыт показывал, что именно краткая в сущности эпоха накопления капитала в России вызвала гигантский всплеск преступности — появилась фактически бесконтрольная возможность присваивать себе способом самозахвата огромные богатства, которые тут же подлежали дальнейшему переделу. И в истоках любой бандитской бойни или кровавой разборки в мире коммерции лежали исключительно неправедно накопленные деньги и весьма редко — какая-то идеология.
