Лицо Джулии было суровым. Спина прямой.
А под подошвой туфли Джулии, как будто специально выделенный, лежал большой камень размером с мяч для гольфа. Я присмотрелась.
Не камень.
Бриллиант.
Я перевернула фотографию, и там, написанные мелким пляшущим шрифтом, были три маленьких слова.
«Ты спишь, Пенелопа».
Глава 22
Уитни Дарлинг
Я здесь.
На моем телефоне загорелось сообщение от Ислы, которая, узнав о событиях предыдущей ночи, настояла на том, чтобы приехать на машине.
Утром я не торопилась собираться, наложила дополнительный слой консилера на тени под глазами и закрутила волосы щипцами для завивки. Завершив макияж, я слушала подкаст, молясь Богу, чтобы в зеркале не появилось ничего ужасающего.
В голове все время повторялись три слова.
Ты спишь, Пенелопа.
Вопросов было очень много. Кто был в студии вчера вечером? Что они там делали? И где они нашли фотографию Джулии?
Неужели они специально оставили ее?
Эфраим не сказал полиции о фотографии. Показав мне фотографию, он сунул ее в карман, а затем проводил меня в гостиную вместе с остальными женщинами, пока офицеры и частная охрана прочесывали дом. Через несколько часов, когда наш остров был признан безопасным, он проводил меня в нашу комнату и отчитал за то, что я последовала за ним на болото. После этого он раздел меня и познакомил с радостями секса после ссоры.
Я выдохнула, покраснев при воспоминании о том, что он делал со мной. Места, где он меня целовал. Его тело, твердые, пульсирующие мышцы, напряженные и контролируемые, когда он подгонял меня все выше и выше, все ближе и ближе…
Я заставила свой пульс замедлиться.
Если не считать любовных утех, прошлая ночь была ужасающей. Очевидная угроза. Кто бы ни терроризировал Дарлинг-Хаус, живой или мертвый, он посылал сообщение. И мне нужно было его расшифровать.
Я потянулась к кулону, который носила на шее. Утром я проснулась от странного желания надеть его. И боялась, что тот, кто проник в дом, может найти его и украсть, а еще я чувствовала, что мое расследование включает в себя и поиски справедливости для маленькой Пенелопы. Мои глаза проследили за сложным узором светлых волос, так изысканно переплетенных в форме цветка. Ребенок на фотографии, которую нашел Эфраим, был Пенелопой. И это были ее волосы. Я знала это.
Мой желудок заурчал.
Мне нужна была еда и кофе.
Бросив последний беглый взгляд в зеркало, я направилась вниз.
У подъезда стоял белый фургон. Охранная компания. После вчерашних событий Эфраим настойчиво и не мягко требовал, чтобы были установлены камеры. Не только снаружи дома, но и внутри.
Мама, будучи невротически замкнутой личностью, разозлилась больше, чем шершень. Но согласилась.
Я наблюдала за тем, как коренастый мужчина в комбинезоне вытаскивал из кузова фургона контейнер с оборудованием. Затем в поле зрения появился Эфраим. На нем были черные брюки чинос и белая рубашка на пуговицах, расстегнутая, с рукавами, закатанными до половины на загорелых предплечьях.
Даже не выспавшись, этот мужчина был слишком красив для своего собственного блага.
На телефон снова пришло сообщение.
Я принесла тебе тыквенный латте. Он уже остыл.
Я поспешила на кухню. Исла любила сидеть за столом для завтрака и смотреть на воду.
— Доброе утро, извини, что задержалась. — Я крепко обняла ее.
Она протянула мне бумажный стакан.
— Мне жаль, что у вас была такая тяжелая ночь. Что здесь происходит?
— Мы пока не можем понять. Опять же, никаких следов кражи. Но мне сказали, что они разгромили студию. Эфраим вызвал газовую компанию, чтобы убедиться, что линии не были испорчены.
Глаза Ислы расширились.
— Не могу поверить, что Перси разбудил тебя так вовремя, чтобы ты успела увидеть свечи. — Она наклонилась вперед. — Какова вероятность такого?
— Старалась не думать об этом слишком много. — Я сделал глоток своего латте. — Полиция не нашла ничего особенного. Несколько свечей из пчелиного воска. Сегодня утром они отправили бригаду на поиски отпечатков пальцев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И это все, что они нашли? Свечи?
— Ммммхххммм.
Исла выглядела неубежденной.
— Ты считаешь, что они должны были найти что-то еще? — спросила я.
Она вздохнула.
— Нужно думать, что если парни кого-то вспугнули, и они были застигнуты врасплох, то должны оставить после себя что-то. Набор ключей, инструмент, который они использовали для взлома, что-то такое.
Упоминание фотографии, которую Эфраим обнаружил на полу студии, вертелось у меня на языке.
Но по какой-то причине я не произнесла этого.
— Наверное, кому бы это ни было, на этот раз повезло, — сказал я. — Мы узнаем больше, когда полиция закончит.
— А как насчет книги, которую Перси нашел у вашей двери? Как ты думаешь, это связано? — Исла подняла бровь. — Самый большой вопрос, я полагаю, заключается в том, кто хочет, чтобы ты увидела эту книгу?
Я отпила еще один глоток теплого кофе.
— В Дарлинг-Хаусе подобные происшествия обычно сваливают на типичных подозреваемых.
— Ты имеешь в виду призраков?
В комнату вошли Фрэнсис и Эфраим.
— Доброе утро, дамы. — Глаза Эфраима остановились на мне. — Я искал тебя.
Я подняла свою кружку с сонной полуулыбкой.
— Как видишь, я была недалеко.
— И ты будешь продолжать в том же духе. — Он скрестил руки. — Мы с Фрэнсисом обсудили ситуацию. Больше никаких прогулок в одиночку по острову, даже отсюда до стекольной мастерской. Только с сопровождением.
— Эфраим. — Я перевела взгляд с него на Фрэнсиса, который лишь смотрел на меня таким же твердым взглядом. — Это неразумно.
— Я знаю. Вот почему мы с тобой направляемся ко мне в город. Мне нужна твоя помощь, чтобы подготовить его для семьи. Мы все остановимся на Джонс-стрит.
— Эфраим.
— Это только до тех пор, пока мы не разберемся с этим, Уитни, — сказал Фрэнсис.
— Но, если оставить Дарлинг-Хаус пустым, это будет приглашением для того, кто все это затеял. Кто знает, что может случиться?
— Дом не останется без присмотра. — Взгляд Эфраима упал на траурный кулон, висевший у меня на шее. Его брови сошлись, но он ничего не прокомментировал. — Мы обсудим детали в машине.
Исла успокаивающе коснулась меня рукой.
— Уитни, парни правы. Ситуация становится опасной. В центре города вам будет спокойнее. Кроме того, у нас так много дел по подготовке к торжественному вечеру, что, я уверена, у тебя почти не будет времени скучать по этому месту.
К тому времени, когда солнце опустилось ниже крыш домов на Джонс-стрит, и последние лучи оранжевого заката окрасили небо, я все еще была раздражена, но уже смирялась с мыслью о переезде в город.
Эфраим откинулся на антикварный диван напротив меня, положив предплечья на колени. Он изучал свои руки, повернув их ладонями вверх и сосредоточившись на деловом звонке. В Нью-Йорке возникли непредвиденные проблемы, и поэтому наша поездка в Дарлинг-Хаус за моими вещами была отложена.
Несмотря на мое плохое настроение, мы быстро подготовили его особняк к длительному пребыванию в нем семьи. Остальные члены оставались на острове с Фрэнсисом и тремя агентами личной охраны Эфраима, пока дамы собирали все необходимое для себя и детей на время пребывания в городе. Они планировали прибыть сюда вместе с нами после последнего ужина перед отъездом из Дарлинг-Хауса.
Я стояла у одного из высоких окон гостиной, выходивших на Джонс-стрит. В доме была тишина, лишь тикали дедушкины часы в прихожей, да изредка доносился ровный безэмоциональный голос Эфраима.
На мраморной столешнице стояла ваза с мертвыми цветами — свидетельство того, что экономка еще не совершила свой еженедельный обход. По высокому потолку полз белый лунный свет.
