были изображены на сотканном материале непочтительно, то за это она еще ударила Арахну челноком.
В отчаянии Арахна пыталась повеситься. Но тут Афина пожалела Арахну и, высвободив из петли ее шею, сказала при этом:
— Живи, если можешь жить дальше, но виси в воздухе, и это наказание понесут все твои потомки.
Вслед за тем совершилось превращение Арахны. Она сделалась пауком (по-гречески паук — arakhne), который и продолжает до нынешних дней старое мастерство Арахны: прядение и ткачество[34].
Дедал и Икар
Дедал из-за совершенного им убийства был безжалостно изгнан из родного города — Афин. Дедал отправился в чужие края, на остров Крит, и там поступил на службу к Миносу. Когда жена Миноса, Пасифая, произвела на свет сына — полубыка Минотавра, Дедал построил для него лабиринт. Минос не хотел отпустить от себя Дедала. Но Дедалу наскучили Крит и продолжительная ссылка. Его душу охватила тоска по родине. Однако со всех сторон путь ему преграждало море. «На земле и на воде Минос может задержать меня, — думал про себя Дедал, — но небо-то, безусловно, открыто. Убежим туда. Все можно захватить, но воздуха Минос не захватит».
Сказал и занялся до сих пор неведомым еще искусством, внеся нечто новое в природу. Он укладывал перья одно подле другого, сначала самые маленькие, потом побольше, затем самые большие. Перья ложились друг на друга, как бы нарастая, подобно пастушьей свирели, сделанной из различной величины тростниковых стеблей, которые следуют один за другим, постепенно повышаясь. Потом он связывал перья посредине льняной ниткой, внизу скреплял воском и, приладив их, немного сгибал, наподобие крыла птицы. Рядом с Дедалом был его сын Икар, он наблюдал за работой отца, не зная, что любуется собственной гибелью. С сияющим лицом он то спешил подобрать легкие пушинки, то разминал большим пальцем желтый воск, своей игрой задерживая чудесную работу отца.
Когда художник закончил свое творение и вполне отделал его, он прикрепил к плечам изготовленные крылья, дал толчок своему телу и, повиснув, остался парящим в воздухе. Он учил летать также и мальчика, говоря:
— Всегда держись посредине. Если будешь лететь низко, брызги морских волн отяжелят твои перья, если же поднимешься выше, жар солнечных лучей сожжет их. Двигайся вперед, избегая этих крайностей. Не нужно заглядываться на звезды, чтобы определить положение, достаточно, если будешь следовать за мной.
Затем он показал, как нужно летать, и прикрепил к плечам мальчика крылья.
Пока он возился с этим и наставлял мальчика, слеза смочила морщинистое лицо старика и рука его дрожала. Он поцеловал мальчика, как будто чуял, что это их последний поцелуй, и, поднявшись на своих крыльях, полетел вперед; он испытывал тревогу за своего спутника и был подобен птице, выпускающей своих птенцов из высокого гнезда в небесные дали. Он велел мальчику следовать за ним и снова наставлял его в этом роковом искусстве, махал собственными крыльями и часто оборачивался назад, чтобы взглянуть на сына.
Дивились на них рыбак, подстерегавший добычу со своей камышовой удочкой, и пастух, опиравшийся на палку, и земледелец, идущий за плугом. И все, кто их видел летящими таким образом в воздухе, думали, что это боги. Вот уже слева от них остались остров Геры, Самос и Делос, и Парос, направо был Лебинф и богатая медом Калимна; тут мальчик начал развлекаться смелыми взлетами, он оставил своего наставника и, стремясь к небу, направлял свой путь все выше и выше. Вблизи от огненно-пламенеющего диска солнца воск, скреплявший перья, растаял и перья распались. Потеряв крылья, мальчик напрасно размахивал голыми руками, он не мог более держаться в воздухе. Стремительно падая вниз, он громко звал отца, но его подхватила лишь синяя волна. С тех пор это море называется Икарийским. Несчастный отец — уже более не отец — звал сына:
— Икар! Икар! Где ты? Где искать тебя? Икар! — повторял он громким голосом, пока не заметил перьев на волнах. Тогда только он понял все, проклял свое искусство и предал земле труп сына. Край, где был похоронен Икар, получил название от его имени[35].
Аполлон и Артемида
Зевс, «отец богов и людей», — верховный бог. Но в жизни Греции не культ Зевса играл самую значительную роль, а культ сына Латоны — Феба-Аполлона. Характерно, что всякий раз это обнаруживается при сопоставлении греческого мира с восточным миром. Правда, у Гомера Аполлон стоит на стороне троянцев, но зато Геродот, отец истории, устами варвара Креза дает определение Аполлона как «бога эллинов». Так, помимо остальных атрибутов, как господствующее божество греческой религии может быть охарактеризован только Аполлон. Святилище Аполлона, куда отовсюду стекались греческие паломники, наряду с олимпийскими играми в честь Зевса являлось высшим залогом единства греческого народа, разделенного на племена и мелкие города-государства. Каждое греческое племя чтило Аполлона. В этом греки видели воплощение того, что, по их убеждениям, отличало греков от варваров: уважение благородной свободы духа.
Аполлон — это небесный образ сверкающего Солнца, которое вечно шлет издали на землю свои лучи в виде огненных стрел. Сам Аполлон почти не соприкасается с землей и никогда не соприкасается с темным подземным миром; Аполлон также hekatos — «вечно отдаленный» и hekebolos — «издали разящий стрелой». Его серебряный лук нередко посылает смерть человеку, но сам он отводит взор от оскверняющего вида смерти. Аполлон первоначально не был тождествен Гелиосу, который являлся исключительно богом Солнца и который на блестящей колеснице ездил с утра до вечера по небесному своду. Но что бросается в глаза, сущности Аполлона, его сверкающей чистоте, вечной отдаленности от земных дел весьма соответствовали солнечные качества, поэтому со временем Гелиос был оттеснен на задний план, а относящиеся к нему черты были воплощены в образе Аполлона.
На греческой земле солнце посылает вниз не только благодатные лучи. Зной юга может также убивать, он приносит чуму и засуху, палящими лучами причиняет моментальную смерть. В образе Аполлона выражено то, что эта двойственная сила блестящих лучей Солнца соответствует неумолимой ясности духовного зрения. Свободный дух может отчетливо установить различие между подлинной и мнимой ценностью, Дух знает, по отношению к чему он обязан проявлять преданное и благоговейное уважение, он знает также, что он должен отбросить, против чего должен беспощадно бороться с помощью силы сребролукого Аполлона. С такой же беспощадной суровостью нам нужно судить о себе самих. Gnothi seauton (познай самого себя) — таков наказ дельфийского оракула. Отсюда следует познание нашего человеческого несовершенства. Идею непреодолимости расстояния между миром
