— А мне захотелось в ресторан. Тебе здесь не нравится?
— Нравится. Просто я устала.
— Ну так мы здесь как раз для того, что бы расслабиться. Надо же отметить сдачу твоего экзамена.
— Красиво. И ты такой красивый, но уставший.
— Ты ведь что-то хочешь мне сказать. Говори.
— Когда ты был в реанимации, приходила мама к Владу. Расспрашивала все о нем.
— Знаешь, если раньше я думал, что меня больше всего бесит твоя ночная работа, то я ошибался. Меня бесит твоя мать, и на удивление гораздо больше, чем ее муженек. Мне хватило одной встречи, чтобы понять, что ей на тебя глубоко насрать. Ой прости, наплевать. Как ты этого не видишь, мне непонятно. Второй раз мне встречаться с ней не хочется. По крайней мере, до тех пор, пока в ее жизни есть этот пидор.
— Марк..
— Я тридцать три года Марк. Давай сменим тему, иначе это закончится ссорой. Твоя моя не понимать.
— Не обижайся, — кладет ладонь мне на руку. — Меньше всего я хочу с тобой ссориться. Я есть хочу. Давай закажем что-нибудь изысканное? Например, красную рыбу.
— Ну если ты угощаешь, то ладно.
— Дурачок, — нет, не дурачок, а самый настоящий дебил, раз млею от ее «дурачок».
Рыба, как и овощи показались безвкусными, а может на меня так действует духота. Хрен его знает. А может это все из-за появления ее родственничков. Откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза. Интересно, тут тоже очередь в туалет? Кажется, Марины нет уже минут пять.
— Ты стал еще красивее, Озеров, — открываю глаза, в то время как Карина уже садится на место Марины.
— Спасибо за комплимент. Карин, я здесь не один и тебе лучше уйти.
— Да уж, понятие вежливости для тебя чуждо.
— Очень чуждо.
— Знаешь, увидела тебя с этой… и просто не могу поверит в то, что ты до сих пор с ней. Ну чем? Чем она тебя так привлекла? — со слезами на глазах произносит Карина. Только этого мне не хватало. — Я не понимаю.
— Столько времени прошло, а ты до сих пор занимаешься поисками ответов? Карин, ну забудь ты. Плюнь и разотри. Ты же красивая девка, мужика найдешь на раз два.
— Мне нужен ты. А не другой мужик. Понимаешь? — кладет ладонь мне на руку.
— Понимаю. Ну и ты пойми, я другую люблю.
— Ты серьезно? Любишь?
— Ага. Ой, извини у тебя ладонь потновато-жаркая, — выдираю руку и обдуваю себя воздухом.
— Потновато-жаркая? Ты совсем охренел?
— Ну потная и жаркая. Прости, я не филолог.
— Ты придурок, Озеров.
— Что есть, то есть. Иди, Кариночка, с Богом. Привет, кстати, передавай усатой.
— Что?
— Ленке-усатой пенке. Подружайке своей.
— Да пошла она, как и вы все, — встает из-за стола и цокая туфлями на высокой шпильке, засеменила к выходу.
Господи, как все достали. Вновь откидываюсь на сиденье и рассматриваю собравшуюся публику. Рассмотрел почти всех, а Марины все нет. Вдох-выдох, это начинает нервировать. Сотовый и сумочка на столе. Увидела меня с Кариной и сбежала? Фу, какая нелепица. Встаю из-за столика и иду в сторону уборных. Очереди нет, только две бабы.
— Испугался? — обнимая меня сзади произносит эта паршивка.
— Убью, — поворачиваюсь к этой заразе.
— Меня засосало в унитаз.
— Вот не смешно, причем совершенно.
— Не поверишь, Озеров, а мне было смешно наблюдать за твоим лицом. Тебе нужно было идти в актеры.
— Пошли уже, актриса, — подталкиваю ее вперед, шлепая по наглой заднице.
***
В очередной раз смотрю на Марка и понимаю, что скоро стану параноиком. Мне кажется, что на него смотрят абсолютно все. Если бы не увидела, как обиженная Карина встает из-за стола, я бы подумала, что это конец. А сейчас я ревную к молоденькой двадцатилетней девчонке, которую осматривает Марк. Так нельзя, говорю я себе мысленно, ведь он не дает мне абсолютно никакого повода, это наша работа. Только это все равно не помогает мне унять эту больную ревность.
— Можешь идти начинать писать приемку. Марин, ты меня слышишь?
— Да. Прости, задумалась.
Беру историю болезни из рук Марка и иду в сторону ординаторской. Но до нее не дохожу, меня хватает за руку Влад.
— Не ори, мы просто поговорим, — затягивает меня в палату и усаживает на кровать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пусти.
— Я тебе не сделаю ничего плохо. Марин, ну почему ты такая упрямая, — сжимает мою голову двумя руками и притягивает к себе. — Ну что мне сделать, чтобы ты поняла, что я люблю тебя?! Бл*дь, да я даже смирился с твоим докторишкой. Хочешь погулять-ладно, гуляй. В конце концов, ты молодая, тебе можно. Но очнись, я же для тебя все сделаю.
— Ты что совсем ненормальный?! Ты женат на моей матери, у тебя осталась хоть капелька совести?
— Да не нужна мне она, понимаешь? Мне ты нужна, — пытаюсь отцепить его руки, но выходит это с трудом, точнее вообще не выходит.
— А ты мне противен, понимаешь?!
— Что, еб*рь так нравится?!
— Отпусти меня! — пытаюсь оттолкнуть Влада, но он только сильнее сжимает меня. Затыкает рот рукой и пытается повалить меня на кровать. Не знаю сколько это продолжается, скорее всего считанные секунды, до тех пор, пока Влада не оттащил Марк.
— Ну, сука, предупреждал же! — как в каком-то кино раз удар, за ним же последовал второй. Вскакиваю с кровати и как дура стою с открытым ртом и не знаю, что делать. А Влад как назло только усмехается в ответ, чем еще больше подначивает Марка. — Ты понимаешь русский язык, тварь?
— Марк не надо, он только этого и добивается. Пусти его, пожалуйста.
— Что здесь происходит?! — оглядываюсь на мамин голос. — Отпустите его. Влад! — мама подбегает к ухмыляющемуся Владу.
— А происходит то, что было всегда, — Марк отпускает Влада, тот пошатывается, но не падает. — Ваш дорогой муженек опять и снова домогался вашей дочери, но у вас настолько атрофирован мозг, что вам этого не понять. Что вы на меня так смотрите, Анастасия Николаевна? Ваш муженек ублюдочный извращенец, которому на вас наплевать, он не о вас думает, а только о том, как вот уже семь лет трахнуть вашу дочь. Даже не знаю кто из вас хуже, вы, которая не прислушивались к вашей дочери с самого начала или этот гондон.
— Марина, что он такое говорит? Что ты молчишь?
— Это правда, — бубню себе под нос.
— Как тебе не стыдно? Я думала после одного раза ты поняла, что так нельзя делать. Почему ты так ненавидишь Влада?
— Мама, я…, - не успеваю даже сформулировать мысль, как Марк берет меня за руку.
— Пойдем. Здесь тебе нечего делать, твоей матери нужно подтереть сопли и кровь за своим муженьком. Цирк, да и только.
Марк ведет меня в ординаторскую, подталкивает на диван, а сам куда-то уходит. Оглядываюсь по сторонам-в помещении только Дмитрий Александрович, который тут же встает с места, и отвечая на звонок выходит из ординаторской. Марк возвращается и ставит передо мной стакан воды.
— Хватит всхлипывать. Я тебя просил не ходить к нему? — берет стул и садится напротив меня.
— Я не ходила. Он застал меня в коридоре. Зачем ты ей это сказал? Ну зачем? Я же говорила, что так выйдет, что она мне не поверит, а теперь она меня ненавидит.
— Да очнись ты, Марина! Что это за слепая любовь к матери?! Да ей плевать на тебя! Неужели ты этого не видишь? За что ты держишься?
— Она единственная кто у меня есть!
— Единственная? А больше никого? Совсем никого?! — сжимая кулаки выкрикивает Марк.
— Ты-это другое. Сегодня ты есть, а завтра найдешь себе другую. А мама она всегда… А теперь она не простит меня.
— Ну ты и…..дура, — встает со стула и идет к выходу. Вскакиваю с дивана и иду вслед за ним.
— Марк, стой, — хватаю его за руку.
— Да пошла ты, — скидывает мою руку и закрывает перед моим носом дверь.
Глава 29
Вышел из больницы, а на улице ливень как из ведра. Этого мне еще не хватало. Так и пошлепал по лужам до машины. Кажется, мне было жарко. Уже нет, теперь мокро, хоть трусы выжимай. Сажусь в машину и сам не знаю куда еду. Домой-не хочу. Возможно прямо сейчас Марина на эмоциях собирает вещи, но я не могу. Просто не могу сейчас с ней говорить. Это снова закончится плохо, а обидных слов и так хватит на сегодня. Очнулся я через полчаса у отцовского дома. Странно, я даже не помню, как въехал на территорию. Как в кино очнулся только тогда, когда вошел в дом.
