— Привет, Лялька. Ты одна?
— Марк, ты почему весь мокрый?
— Что за дурацкая манера не отвечать на поставленный вопрос? — скидываю с себя обувь и прохожу дальше. — Папа дома?
— Нет, Миша задерживается, через минут десять будет. У тебя что-то случилось?
— Нет. Дети дома?
— К отцу отвезла. Марк, ты какой-то странный? Что случилось? Поссорился с Мариной, да? Ладно, не хочешь отвечать-не отвечай. Давай я дам тебе одежду, ты переоденешься в Мишину.
— У меня трусы промокли тоже. Дашь мне новые?
— Конечно, дам. Я как раз купила новое белье Мише и сегодня постирала. Не бойся, их никто не носил.
— Оля, ты поразительный человек. Просто… уникум. А где малая? Чего-то тихо. Разве они не орут, не прекращая?
— Наша Танюша спокойная девочка. Но я не покажу тебе ее, пока не скажешь, что случилось. Пойдем, дам тебе пока одежду и белье.
Переоделся и спустился вниз. Благо дом я знаю, как свои пять пальцев. Налил себе виски, не успел толком глотнуть, как меня тут же хлопнули по плечу.
— После прошлого раза у меня болела печень. Давай не начинать, — поворачиваюсь на голос. Черт, и почему мне смешно?
— В печени нет болевых рецепторов, папуля. И болеть она может только если растянется капсула, в которой она находится. А это знаешь каких размеров должна быть печень?
— Заткнись и пойдем в кабинет.
— Окей, — прихватываю с собой бутылку и иду вслед за отцом.
***
— Ну и что ты молчишь?
— Ну а что мне сказать. Каждый из вас по-своему прав. Но ты старше, значит должен быть умнее, — покручивая бокал с виски констатирует Озеров старший. Как же он меня иногда бесит. — Вместо того, чтобы бухать и надевать чужие трусы, чесал бы ты домой, Марк. Не думаешь, что она сейчас тоже какой-нибудь финт выкинет?
— Какой? Пойдет и переспит с первым встречным? Нет. Марина не такая, — звон разбивающегося стекла и мы оба оборачиваемся на дверь. Ну, Оля. Встаю с кресла и открываю дверь. — Оленька, что случилось? Стакан разбила?
— Ага. Выскользнул.
— Надо тебя к отоларингологу отвезти, он тебя избавит от серных пробок и сможешь снова подслушивать без стакана. А то чего-то теряешь хватку.
— Я не подслушивала, а просто мимо проходила.
— Оля…
— На меня нельзя кричать, я кормящая мать. Ну и раз я случайно услышала ваш разговор, можно я скажу? Присядь, — подталкивает меня к креслу. — Марк, ты пойми, у нее кроме мамы никого никогда не было. Она цепляется за нее как за последнюю соломинку. Какой бы плохой она ни была, она ее мама. Ты же был в детдоме, вспомни, как все детки мечтали о маме. Даже о той самой, которая променяла их на бутылку или еще на что-то. Ну сказала тебе Марина в порыве обидные слова, но ведь и ты должен понимать, что у нее есть все поводы думать о тебе как не о самом надежном мужчине. Не обижайся, но разве ты что-то пообещал ей за эти девять месяцев? Она же девочка, и как любой истинной девочке ей хочется услышать все то, что у тебя в голове. Мы не умеем читать мысли. Когда-нибудь она поймет и осознает все про свою мать, но все равно она будет ее ждать. А ты мужчина. Ты не заменишь ей мать, но любить-то ты ее можешь. Езжай домой. Да, Миш? Ему нужно домой.
— Однозначно нужно. Я сейчас вызову такси, за руль не сядешь.
— Вы меня оба бесите.
Через десять минут я уже был в такси. Но поехал я вовсе не домой, куда меня так активно отправляла Оля…
***
Наверное, я бы и дальше лила слезы, если бы не осознание того, что Марк сейчас находится в проигрышном положении. Влад точно на него пожалуется, не даром он так ухмылялся и ни капельки не сопротивлялся. Подхожу к раковине, ополаскиваю лицо холодной водой и привожу себя в относительно нормальный вид. Поправляю халат и выхожу из ординаторской. Это еще не конец, в конце концов, мало ли чего мы говорим, когда обижены. Захожу в палату и наблюдаю ожидаемую картину, как мама гладит Влада по голове, что-то шепча ему на ухо. Как только он меня замечает тут же прикладывает руку к лицу, демонстрируя вселенскую боль.
— В коридоре есть камеры, где четко видно, что ты затащил меня в палату против моей воли, — я даже не знаю работают ли они в этот раз и не могу вспомнить каким именно образом Влад затащил меня в палату, но чем крыть еще-я просто не знаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И? — кривя лицо интересуется Влад.
— И если ты решишь заявить на Марка, то знай, что сначала все увидят это видео, а потом я расскажу в подробностях, что ты напал на меня и повалил на кровать, в общем все то, что и было на самом деле. А если надо, расскажу все, что было раньше. Может и не будет иметь никакой ценности для дела, но я тебе тоже испорчу жизнь. И чтобы ты знал, у Марка отец покруче тебя в сотни раз! Наймет кого надо и в выигрыше окажется Марк! — Боже, зачем я произнесла это вслух?
— Марина, ты вообще слышишь себя? Никто не собирался жаловаться на твоего парня. Влад, в отличие от вас, честнее и добрее.
— Я слышу себя?! Мама! Я только что сказала, что есть видео, как Влад тащит меня в палату, почему ты не отреагировала на это? Ведь это доказуемо!
— Он хотел с тобой поговорить, вот и все! Правда ведь, Влад?
— Правда.
— Это так теперь называется? Поговорить? Мама, ты…. Ты просто отвратительна в своей слепоте и обожании. Все. Это бесполезно. Я предупредила, если будете жаловаться на Марка, я непосредственный свидетель и молчать не буду. А если ты, мама, решишь, что у тебя все-таки есть дочь, адрес ты знаешь. Но приходить и звонить мне можешь только тогда, когда проснешься и поймешь с кем ты живешь. А пока ты с ним, меня для тебя нет, — разворачиваюсь и выхожу из палаты.
Адрес-то она знает, а есть ли у меня еще этот адрес? Да, есть. Это просто ссора, он обижен, но все пройдет. Хлестать словами больно, но поправимо. Да. Просто ему надо остыть.
Не помню, как заполняла приемку, как писала дневники. Оглянулась на часы-шесть. Телефон Марка на столе, а его нет уже три часа. Уйти домой он не мог, значит где-то в больнице. Недолго думая, собрала вещи и поехала домой. Да, домой, мысленно повторила себя я. Удивительная вещь, я впервые не думаю о маме, как раньше. Мне даже полегчало на душе. Жаль, что не высказала все, что хотелось. Только сейчас, глядя на проносившиеся перед глазами дома, я понимаю, что она не позвонит и не придет. У нее есть Влад. А у меня есть Марк. Ведь есть же еще? Запрокидываю голову назад и мысленно прошу, чтобы все наладилось. А пока надо приготовить вкусный ужин и обязательно купить шоколадных конфет. Да, так и сделаю.
К восьми все было готово. И свечки на столе, и вкусная еда, и два бокала с бутылкой вина. Красивая скатерть, салфетки, в общем все как в лучших домах. Надела черное полупрозрачное платье, накрасилась и стала ждать Марка. Долго ждала, по ощущениям казалось целую вечность. На деле всего два часа. Хуже всего то, что он не брал трубку. Не скидывал, не отключил, а просто не брал. Это что такой тонкий намек-собирай свои вещи, пока я не пришел? Нет! Ну не может быть Марк таким. Он другой! Ложусь на диван и прикрываю глаза. Он скоро обязательно придет. Не знаю сколько так пролежала, но в чувства меня привел звук открываемого замка. Вскакиваю с дивана и подхожу к двери. Открываю щеколду и распахиваю дверь.
— О! Не сбежала. А я думал уже пятками сверкнула, вещи забрала и придется устраивать бегус поискус.
— Марк…
— Секундочку, мне надо сделать одно очень важное дело, — проходит в квартиру не скидывая обувь, и идет в сторону кухни. Я могла бы сказать, что он пьян и не понимает, что делает, но нет, пьяным его не назовешь, если только чуть выпившим.
— Марк, — хватаю его за руку. — Стой. Прости меня, пожалуйста. Я была не права, тебе сложно меня понять. Да я цепляюсь за маму. Какой бы она ни была, но она моя мать. И да, она все, что у меня было до тебя. Но ты это совсем другое, ты мне очень нужен… ты…
— Тсс…, - прикладывает палец к моим губам. — Давай сначала найдем какие-нибудь емкости, а потом поговорим.
— Какие емкости, ты о чем?
