В возрасте. Серьёзный. В строгом костюме. Он всегда вызывал у Мирослава лёгкую оторопь, что он испытывал, наверное, только при своём отце. Внутренняя сила и власть — их не скроешь. Но редким людям они даны.
— Нет, дорогая, — покачал головой мужчина. Потрепал мальчишку по голове и тот снова убежал к фонтану. — Твой план провалился. Сын останется со мной. Мирослав не подходит, — усмехнулся он. — И если не оставишь его в покое, то я прекращу твои свидания с сыном совсем.
— Ты так не поступишь с собственным ребёнком! Я его мать!
Мужчина смерил её взглядом полным одновременно презрения и сочувствия и не добавил ни слова.
— Что ты ему отдал? — повернулась она к Мирославу. — У тебя же ничего нет, а он ничего не делает просто так, даром.
— Тебя не касается, — улыбнулся Мир.
Он обещал себе, что обратится к её мужу в крайнем случае. Но тратить силы ещё и на Еву устал. Ему до чёртиков надоела эта баба. Ему надоело всё. А с того дня, как Кристина выбрала Ротмана — особенно. Но решать проблемы приходилось по мере поступления. И эту он решил. Пусть так, немного не по-самурайски, но решил.
— Ну, как успехи? — подошёл он к мальчишке. Похлопал по плечу. Похвалил: — Круто! Дальше меня!
Тот обнял Миро на прощание и побежал к папе.
— Милый, пойдём со мной, — позвала его Ева, смерив Мирослава взглядом.
— На сегодня ваша встреча закончена, — ответил мужчина, не терпящим возражения тоном.
— Хорошо. Хорошо, чёрт побери! — всплеснула она руками. — Нет, так нет. Будь по-вашему. До встречи, милый! — махнула она сыну рукой.
— Пока, мам! — крикнул тот, уходя с отцом.
И Ева тоже пошла, гордо подняв голову, к своей машине.
Мир знал, что если ещё и увидит Еву, то только где-нибудь мельком или случайно.
С такими людьми, как её муж — не спорят. Даже она.
А Мирослава ждали другие дела.
Аудиторы. Налоговая. Трудовая инспекция. И чёрт его знает кто ещё.
Мирослав Сергеевич радушно встретил проверяющих, предоставил помещение, выделил сотрудников, приставил секретаря — девочку, что будет приносить кофе и выполнять мелкие поручения. И самоустранился.
— Вы знаете, что делать, — сказал он главам подразделений. — Вы верой и правдой работали на моего отца не один год. Он сказал мне про вас — отличная команда: хваткая, умная, целеустремлённая. Нам нечего бояться и нечего скрывать. «Экос» высокоэтичная компания с прозрачной отчётностью. Это не первая наша проверка. Просто сделаем это!
Было ли это правильным решением или нет, должен был Мирослав отвезти проверяющих в самый дорогой ресторан города и вручить по пухлой пачке купюр в конверте, — ему шепнули, что именно за этим и приходят внеплановые проверки, — он не знал. Может быть. А может, они именно этого и ждали, чтобы зафиксировать взятку. Он просто поступил так, как велела совесть. И всё.
По крайней мере, о проверке он мог думать. Работа его отвлекала.
Из автосервиса он уехал не потому, что Гамлет его погнал — теперь там всё напоминало о ней, а это больно. Ещё совсем свежо. Невыносимо.
Мирослав ни в чём Крис ни винил. Он понимал, почему она так поступила. На её месте он поступил бы так же. Если бы Майя не погибла, если бы оказалась в больнице, в коме, он не отошёл бы от её кровати ни на секунду. Он отдал бы всё и пожертвовал всем, лишь бы она была жива.
Даже несмотря на то, что Майя его и не любила. Он всегда это чувствовал, хоть и боялся себе признаться. Да и он её — не любил. Сейчас Мирослав как никогда это понимал.
Но это неважно. На пороге вечности, когда осознаёшь, как хрупка жизнь, как ценна жизнь единственного человека: мужчины, женщины, ребёнка — всё остальное всегда неважно.
И он не лез к Кристине со звонками, сообщениями, встречами.
Он знал, как трудно далось ей это решение — и не травил душу.
Пусть так. Она жива. С ней всё в порядке. Она есть. Она где-то рядом. И однажды всё как-нибудь образуется. Пройдёт. Отболит. Отпустит.
Сейчас он ничего не мог с этим сделать.
Он просто делал, что должен и старался не думать о том, как могло бы быть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сбегаешь? — усмехнулся Мир, когда Кирилл Владимирович положил ему на стол заявление.
— Да нет, я, — мялся он, — в общем, я давно уже собирался, просто не находилось подходящего места, присматривался. А что проверка — просто так совпало.
— А куда уходишь, если не секрет? — спросил Мирослав. А когда бывший уже комдир замялся, — его заявление Мирослав подписал «без отработки», — усмехнулся: — Они же наверняка нам звонили, мне всё равно доложат.
Кирилл словно выкашлял название известной сети, торгующей парфюмерией.
Мир кивнул. Он понимал, почему тот мялся — боялся, что Мирослав позвонит, расскажет о нём что-нибудь неприятное просто потому, что может, и Кирюша не пройдёт испытательный срок. Он не знал, что Мир не опускается до сплетен — он готовит ему ямку поглубже, чтобы похоронить его там с головой в полный рост.
— Ну, передавай привет Инне Витальевне, — улыбнулся Мир.
— Инне? — чуть не обосрался от страха Кирюша. — А ты что, её знаешь?
Нет, главу сети Мирослав лично не знал, но до чего же было приятно видеть страх в его глазах.
— А ты? — усмехнулся он.
— Ну, мы до этого пересекались в одной конторе, — блеял Кирилл. — Потом я как-то за ней не следил. А тут встретились случайно, разговорились.
— Ну что ж, успехов тебе, — протянул Мир заявление, и когда Кирилл его взял и потянул, не отпустил. — Скажи, а как ты узнал про проверку? — прищурился Мир.
— Так это, ходили слухи.
— М-м-м… Слухи, значит, — понимающе кивнул Мир. Он так и держал лист. — А про то, что отец болен?
И, может, Кирюша и был козлом, но дураком не был. Что сейчас опасно отпираться, он смекнул на раз.
— Твой отец сказал и велел донести.
— Велел, хм… И кому же?
— Верещагину, — кашлянул Кирюша.
— И как давно ты докладываешь обо всём, что происходит в «Экосе» владельцу «Органико»?
— Обо всём, что скажет твой отец, — уточнил он. — Давно. Но больше не хочу, поэтому и ухожу.
— Ну вот и хорошо, — резко отпустил Мир лист, не уточняя, что именно «хорошо».
Кирюша от неожиданности покачнулся, а Мир ткнул пальцем в телефон и повернул оживший экран с включённым диктофоном.
Этот молчаливый диалог, где один приподнял бровь: «Ты знаешь, как я могу это использовать», а другой кивнул: «Понял», закончился тем, что Мир указал Кириллу на дверь, а тот поспешил убраться.
— Сука! — Мирослав пнул стул.
Нет, ему не доложат с отдела кадров. И не того, что Мирослав расскажет о нём Инне Витальевне, испугался Кирюша. Он испугался, что Мирослав узнает, что он и не собирался работать в её сети. Да и зачем ему та сеть, если он доверенное лицо владельца «Органико».
Мир набрал детектива.
— Ну что там у вас? Есть новости? Я только что подписал его заявление об увольнении.
— Одна из девушек готова дать на суде показания. Есть запись беседы, письменное заявление, согласие адвоката.
— А та ваша девушка, что приходила на собеседование под видом соискательницы на должность? Он ей позвонил?
— А то, — усмехнулся детектив. — И, похоже, схема будет та же. Пригласил в тот же бар в конце недели.
— В конце? Чёрт! Долго, — выдохнул Мир. — Может, ну его, а?
— И упустим шанс взять его с поличным? Со спущенными штанами? Да в чём дело, Мирослав?
— Не знаю, есть у меня нехорошее предчувствие, — он побарабанил пальцами по столу, — что совсем не в ту контору, что назвал, он собирается на работу.
— Так мы следим за ним. Не волнуйтесь, Мирослав, всё под контролем. Стеклянные стены, общие офисы, рабочие время. Куда бы он ни пошёл, не будет он гадить там, где его теперь кормят.
— Хочется верить, — вздохнул Мир и положил трубку.
Глава 32
Чёртов день, когда я вышла на работу, вышел настолько неудачным, что я чувствовала себя пилотом самолёта, что шёл по проходу с парашютом и на вопросы пассажиров «Что случилось?» отвечал: «Да так, неприятности на работе».
