— И ширинку для дружеской беседы расстегнул, — показала я на его брюки, где в поспешно застёгнутом бегунке зажевало край рубашки.
— Ой, блин, — смутился он. — Я и не видел. Чёрт, косяк.
И провалиться мне на этом месте, он даже покраснел, словно ему и правда неловко, типа рубашку он защемил, когда ходил поссать.
Это всё и решило.
— Кристин, ты не погорячилась? — повернулся ко мне Пряник.
— Стёп, если ты его не уволишь, — сказала я сладеньким голоском и заботливо поправила на Прянике галстук, — ну, в общем, ты знаешь, что.
Развернулась и пошла прочь из кабинета.
— Кристина! — крикнул он мне вслед. — Я не могу его уволить. Я его ещё не взял. Он на испытательном сроке.
— Значит, он его не прошёл, — повернулась я.
А потом, когда вернулась, кое-как заправив блузку трясущимися руками, Кирюши уже не было, а Пряник ждал меня в кабинете.
— Он обещал, что никому не расскажет. И не будет писать на тебя жалобу. Я понимаю, ты столько времени провела в больнице, ты на взводе, устала, перенервничала.
— Ну ещё скажи не в себе, — схватила я сумку, сняла с зарядки на окне телефон и укоризненно посмотрела на Пряника. — Или чудак чудака видит издалека? Почему ему ты поверил, а мне нет?
— Я не знаю кому верить, — встал он.
Мне казалось, я достигла дна, когда решила выйти замуж за Ротмана, а он сказал, что у него есть девушка, но снизу, как обычно, постучали.
Когда я пришла в бухгалтерию на следующий день, на меня уже не смотрели косо — надо мной откровенно смеялись.
Во внутреннюю сеть выложили видео моего собеседования в «Экосе».
Глава 33
— И ты не сказала? — метался по кабинету от аквариума с золотыми рыбками к аквариуму с петушками Степан Аркадьевич.
— Э-э-э… — Травма мозга была нанесена чем-то тяжёлым и тупым, предположительно, вопросом. — Что я не сказала? Что ходила на собеседование в «Экос»? Это разве запрещено? — следила я как он мечется, словно его завели.
Была у меня в детстве такая игрушка — заводной петушок. Он всё клевал и клевал невидимые зёрнышки, тыкаясь в пол носом, а потом резко падал набок.
Пряник набок не упал. Он остановился, потом резко открыл дверь и пошёл, широко шагая по коридору.
— Куда это он? — выглянула Катерина.
— Не знаю, — пожала я плечами.
И мы вдвоём побежали за ним.
Бежать оказалось недалеко. Он без стука вошёл в кабинет нового финансового директора. Сидящая перед ним главный бухгалтер, видимо, с докладом, едва успела отскочить, когда Стёпа выволок его за грудки из-за стола и врезал от души.
Потом поднял и ещё раз врезал.
А потом вышвырнул в коридор и врезал ещё и там.
— Вздумаешь сунуться к ней ещё раз — убью, — возвышался он над распростёртым на ковровой дорожке Кирюшей с разбитой мордой. — А сейчас убирайся!
— Ты пожалеешь. Я это так не оставлю. Не с тем связался, — шамкал Кирюша окровавленным ртом.
Но Пряник остался неумолим:
— Это ты пожалеешь. А ещё раз увижу — и тебя ни в одну компанию в городе не возьмут, уж я постараюсь.
Он кивнул. Кирюшу с вещами вывела из здания охрана.
— Пойдём пообедаем? — кривился Пряник, когда я обрабатывала перекисью его разбитую руку и заматывала бинтом.
«Матильда, будь осторожна, собака не стерильна», — аргументировала я назначение медицинских процедур, когда он стал было возражать.
А что могла ему возразить я? Конечно, я согласилась.
Мой герой. Так и просилось пошутить: «Нет кнута? Врежь пряником!..»
И когда за обедом он предложил полететь с ним в командировку — согласилась тоже.
Когда третий раз за неделю я прошла по бухгалтерии к своему прежнему столу уже ни презрения, ни смешков в свой адрес не услышала. Ни один шепоток не прозвучал.
— Что-то ищешь? — окликнула меня из своего кабинета Боженька.
— Да, — обернулась я. — Откладывала один авансовый отчёт, не могу найти.
— Зайди, — кивнула она. — Этот? — достала из ящика стола бумагу.
— Точно, — уставилась я на приколотые чеки. И поняла, что мне прошлый раз не понравилось. — Что это за валюта?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чешские кроны, — поправила она очки.
— А мы разве принимаем авансовые отчёты в иностранной валюте, да ещё на такие суммы?
— Не принимаем. Но этот оплатим, — вздохнула она.
— Кто-то был в командировке в Праге? Ресторан, гостиница, — листала я приколотые бумажки: обед был явно на двоих.
— Верещагин, — кивнула она.
— Это была деловая поездка? — смотрела я на подписанный чек и эта подпись…
Эта подпись была мне знакома, но чек подписал не Верещагин.
— Кристина, — покачала головой Боженька, забирая авансовый отчёт, — ну не всё ли равно. Он владелец компании. Он может встречаться с кем угодно, где угодно и когда угодно — мы всё равно оплачиваем эти чеки.
— Но эти подписал, а, значит, уже оплатил не он, а… — начала было я, слегка пребывая в шоке от двух вещей: во-первых, от мелочности владельца компании, что подал на оплату чеки, уже отплаченные другим человеком, а во-вторых, потому что знала, кто их оплатил.
Но вовремя захлопнула варежку, да и Боженька перебила:
— Я не за этим тебя позвала.
— А зачем?
— Предупредить.
— Да-а-а? — деланно удивилась я. — И о чём же?
Знала бы она, насколько мне всё равно, не тратила бы время.
Но раз решила — пусть предупреждает.
— Боюсь, мне придётся уйти. И тебя, наверное, поставят главным бухгалтером, — задрав подбородок, смотрела она на меня свысока.
Мне плевать, было у них что-то или нет с Пряником, но смотрела она как отвергнутая женщина на более успешную соперницу.
— Как говорят индийские психоаналитики: хотите станцевать об этом? — усмехнулась я.
— Конечно, не потому, что больше некого. А потому, что ты…
— Что? Сплю с Жулебовым? — засмеялась я. — Ну да, это же всё объясняет.
— Ну, порой все средства хороши, — смерила она меня взглядом.
И я засмеялась ещё громче.
— Правда? Вы наверно считаете, что и космонавтом можно стать, случайно ткнув не туда на Госуслугах. А, может, я всё же хорошо училась? Много работала? Неплохо соображаю? — покачала я головой. — Может, я заслужила? Упорством, трудом, профессиональными навыками?
— Ну, отчасти ты, конечно, заслужила, — скривилась она.
— Отчасти? Сейчас скажу крамольную вещь, но, может, я просто лучше вас? — словно испугавшись собственных слов, я округлила глаза и прикрыла рот рукой.
Она презрительно хмыкнула. Но я перестала улыбаться:
— Жаль, что вам не хватило ни смелости признаться, ни мужества признать. Это я нашла ту ошибку в балансе, Лариса Михайловна, которую вы допустили. Из-за которой были неправильно уплачены налоги, из-за которой у компании могут быть серьёзные неприятности. И Жулебов тут совсем ни при чём. Вас увольняют из-за профессиональной некомпетентности. А с кем спит генеральный директор это его личное дело, — я встала. — Как бы вам ни хотелось выдать желаемое за действительное.
— Кристина! — крикнула она мне вслед.
Не знаю, о чём она хотела попросить: её лицо покрылось пятнами, руки дрожали. Она сглотнула. Я остановилась, но лишь покачала головой и закрыла за собой дверь.
Немая сцена. Вытянувшиеся лица. Судя по всему, нас слышали. И это не могло не радовать.
Я демонстративно подошла к той овце, что задела меня бедром. Толкнула её чашку с кофе:
— Упс!
И вышла из кабинета.
Смешно, но я даже забыла про ту ошибку, неправильный расчёт, на который обратила внимание ещё до того, как меня забрали работать с документами «Экоса». Но потом на собрании Жулебов сказал: «Бухгалтерские скандалы всегда порождают волны негативной реакции. Любая найденная ошибка чревата». И я вспомнила, перепроверила. Сравнила с расчётами «Экос». Залезла на форум главных бухгалтеров, в архивы журнала «Главных бухгалтер», на сайт «Консультант-Плюс» и поняла, что в «Экосе» как раз считали правильно, там придраться не к чему, а вот в «Органико» — есть к чему.
