Авенир набрал воздуха, но Марх сделал знак молчать.
– Великий джунгарский хан, ты ведь еще и воин. Только воин может понять влюбленного мужчину, а Джунг – великий муж среди богов. Шаман Авенир сказал, что не было воровства. Прости его, он молод, хоть знания и сглаживают недостаток опыта. Ты, сын степи, когда влюблялся, крал невесту? Знаю, что крал.
Хан воспламенился:
– При чем тут обычай рода? Неужто ты думаешь, что Ния украла Джунга? Это же позор мужчине!!!
– А невеста неужто не крала прежде нож любимого? Ведь нож – самое ценное, что есть у воина-охотника! А уже мужчина крал невесту. Такие вот у богов и людей игры.
Тонджи и Каруд нахмурились. Каруд заговорил медленно, тяжело:
– Мы и позабыли об этом древнем обычае. Но как же случится, что Джунг украдет Нию, если все об этом знают?
Авенир взял кисть и нарисовал в воздухе синеватую полосу. Все зачарованно уставились на явление. Полоса медленно ширилась, края расплывались, слой начал светлеть, пока ворожба не растворилась полностью, Оставив в воздухе приятный смолистый аромат.
Чаровник средоточенно, будто в трансе молвил:
– Джунг и Ния уже обменялись дарами. Шигиры одинаковы с виду, но опытное сердце увидит различие. У нефритовой дочери Мардука на стопе шрам от ее ручного медведя. Когда боги играют, людям остается только подчиниться.
Очередной раз воцарилось молчание. «Что за народ, – подумал Марх. – Молчать после каждого слова. Этак самого важного в жизни и сказать не успеют».
Каруд и Тонджи вскинули сабли:
– Хэлен! Хэлен! Хэ-л-лееен!!!
Во мгновенье оба стана заулюлюкали и бросились навстречу друг другу. Мужчины орали, обнимались за плечи. Всадники по четверо закружили в ритуальном шествии вокруг переговорщиков. Воцарилось молчание – только был слышен мерный топот копыт. Внезапно что-то резко лязгнуло. Все остановились.
На муле сидел Пармен. Рука его сжимала кинжал. Второй лежал неподалеку, впившись в древко стрелы, разрезавший жилы и отбивший стальной зазубренный наконечник. Раздался свист и лязгнуло второй раз. И опять не земле лежала стрела. Острие впилось в ремень Пармена. Сквозь ряды пробежал худощавый узколицый джунгар, вспаренный и задыхающийся:
– Ханы живы! У-у-ух хвала богам! Предателя… поймали.
Тонджи простер руку:
– Увести и запереть. Допрошу лично.
Солнце скрылось и новый месяц что есть мочи сиял, мерясь силою с тьмою, отодвигал её, окаянную, светил, отгоняя нечистых от пировавших далеко внизу, на бранном поле, двух станов.
Мирно горели лампады. Марх, Авенир и Пармен расположились у гостевого шатра, рядом со своей арбой и уплетали печеную косулю с луком, запивая подкисленной водой. Волхв пялился в костер, погруженный в думы, что-то бормотал под нос, изредка произнося замысловатые фразы. Марх помогал Пармену, разделял для него куски мяса, да нахваливал:
– Ай, да кошак! Меток и скор наш надломленный вор! Ты жуй, Парменчик, не обижайся на меня – грубияна, ушибленного вояку. Ты главное, всегда так метай. А сам можешь не говорить, молчать, думать. Вот мы до озерца доедем, там омолодишься, опять смеяться начнешь. Точно-точно. Как вернёмся, рубаху алую подарю – все девки в борделе твои.
Эгей, Аббе Нирио, – сабельщик легонько толкнул акудника, тот вздрогнул и выронил луковицу, – переживаешь, что наврал с три короба про шигиры?
– Нет, – чаровник отмахнулся. – Если бы это. Пока ты вытанцовывал с бойцом, я договорился с ниятским десятником. Тот закажет нефритовую статую и сделает ей царапину на ступне. Я тут думаю, – акудник пожевал губу. – Если мы в прошлом изменили ход времени, что будет в будущем? Ведь изменится все! Кто должен был умереть – не умер, у него будут дети, род разрастется. Кто должен был жить, умрет. Мы ведь посеяли здесь ветер. А когда вернемся в наш век, пожнем бурю! Неизвестно, где мы вообще окажемся!!!
– Ложись спать с миром, Авенир. Утро вечера мудренее. Не наше дело обо всем мире думать. Нам свой живот сберечь, а о землях пусть боги и цари пекутся.
– Великий боец Марх! – к ним обратился воин-джунгар. – Тебя ждет Алтанцэг Улэнд. Окажи милость, будь гостем в его шатре.
– Нельзя заставлять такого знатного соперника ждать, – явно довольный тарсянин хлопнул по коленам и молниеносно выпрямился, – веди.
Все разошлись по шатрам и Авенир, смотря на тлеющие уголья, достал каликову свистульку.
Глава 18. Андор
Старая рассохшаяся дверь не могла больше держать в себе жестокие стальные гвозди. Скрипя, она отпустила мучителей и, выбросив в воздух облако древесной пыли, провалилась внутрь каменного лабаза. Солнечные лучи осветили ряд запыленных пустых бочек, перепрелую солому и всё еще крепкие, хоть и покосившиеся, стеллажи из вечного листвяка.
– Кладовую вычистить, все негодное сжечь. Где-то внутри проход к леднику. Ледник забить рыбой, мясом. Житник – зерном. Приставить местного. На всё – два дня, – Андор оставил лабаз на пышного Митяна, потрепал за плечо, кивнул соратникам. – Остальные за мной.
Замок на северо-востоке Царства раньше служил охотничьей резиденцией семьи, но последние восемь лет здесь никто не бывал. После передела земли в неё перебрался Андор. Для него это урочище служило стратегическим местом. Во-первых, двести лет тому назад здешний замок был военной крепостью, штабом, в котором разрабатывались планы завоевания прилегающих княжеств. В нём была сосредоточена немалая боевая мощь Веллоэнса и, хоть с тех пор многие строения пустовали, в этом месте ощущалась особая сила. Немного подлатать – и замок вновь обретет величие. А во-вторых… Через несколько перевалов начинались земли Кеттинов. К ним у Андора было особое отношение. Хотя их первая вылазка была незаконной, анонимной – слава богам, что их не повесили, как воров – за смерть друзей и черную ворожбу будущего хана Китоя царевич намеревался отплатить сполна.
Раньше на этом поле колосилась пшеница. Сейчас же на широком октаэдре земли плотно ютились сухие, доходящие до груди, прошлогодние ветки кустарника.
– Джорах Килат!
Зрелый русоволосый воин-сотник, с пышными усами появился рядом:
– Да, повелитель.
– Расчистить поле, разровнять, пропитать бычьей кровью и устроить гуляния для местных. Чтобы ничего уже не выросло. Объяви набор рекрутов в селениях на три дня конного пути. Каждой семье добровольца – по серебряному в месяц. Из записавшихся нужно отобрать четыре сотни лучших.
Мужчина кивнул и отправился раздавать указания. Андор посмотрел на ухмыляющегося Вариона:
– Сколько тебе понадобится времени, чтобы выучить свой десяток?
Джунгар цокнул, хищно прищурился:
– Год. Если буду подбирать сам.
Царевич сжал кулак, выпятив указательный и средний пальцы – на тайном языке жестов это значило «свобода действий»:
– Тех, кто в десяток не войдет – в регулярную армию. Это поле твое. Будешь тренировать войско… И «своих», – Андор заметил довольный блеск в глазах воина, мысленно похвалил себя за мудрость.
– Тегон, Хавер и Фаддей.
Высокий блондин, смуглый коренастый иоппиец и коротышка-феккоец встали в ряд. Царевич смотрел на пеструю троицу. «Получится ли мой замысел – соединить железо, огонь и воду – и не уничтожить никого?» – молодой правитель отогнал дурную мысль:
– Вам я приказываю создать разведотряд. Фаддей передаст искусство маскироваться и добывать ресурс, Тегон научит владеть телом, Хавер – метать дротики, сюрикены и управляться с плевательной трубкой. Времени – год.
С Сайтаханом и Хану – старший отправился обследовать замок.
Донжон, редут и караульня практически не пострадали от дождей и ветров. Перестелить крыши и можно заселяться. Бастионы много потерпели от ворья – растащили все пригодное для продажи и хозяйства – от кружек до подпорных брусьев.
Хуже всех пришлось часовне и башне мудрецов. Разбитые окна, пробитые крыши и расколотые фрески. Несмотря на солнечный день, разруха навевала тяжелые мысли и суеверный страх.
– Как же здесь всё изменилось, – Хану печально рассматривал изуродованные гобелены и обшарпанные стены. С изорванного полотна на них смотрел лик Акрона – покровителя войны.
Воитель. Бог, призванный обеспечит мир, защищать справедливость и внушать страх презренным. Однорукий вектир подумал об Андоре. Андор – Акрон. Похожие имена. Все имена, начинающиеся на «А» дают их обладателям воинственность. Так же, как и «К» и «Р». Недаром в имени человека сокрыт его путь. Первая «А» – прокладывающий путь, творящий порядок.
– Хану, подойди.
В углу стена отсырела и бетон поддался твердой стали. Сайтахан, напрягаясь, вздувая бугры мышц, вытаскивал из обнаруженного тайника обитый медью и железом ларь. Видимо, его замуровывали поспешно, не потрудившись отгородить от раствора – «сокровище» пришлось выдирать из стены. Вектир наблюдал за работой, поглядывая на лик Акрона. Казалось, что покровитель не сводит с Хану взора. Он отошел к центру – бог все также строго и гордо зрел на смертного. Однорукий подошел к соратникам. Те уже вытащили сундук и сбивали с него последние куски цемента. В воздухе появился едва уловимый, сладковатый аромат. Целитель возбужденно вскрикнул:
