поле использовалось как парковка для конфискованных автомобилей, которые не имели лицензии от профсоюзов. В Лидсе автобус со штрейкбрехером за рулем был остановлен бастующими с оружием.
Ни одна из этих акций не вышла на общенациональный уровень. Меньшинство было готово драться, но оно лишилось политического инструмента. А его собственные лидеры готовились капитулировать самым жалким образом. Ровно так они и поступили через девять дней после начала стачки. Это была бесстыдная и безусловная капитуляция. Георг V, который начал понимать всю гибкость лейбористов, записал в своем дневнике: «Наша древняя страна может гордиться собою. За последние девять дней, пока шла стачка, так или иначе затронувшая 4 миллиона человек, не было сделано ни единого выстрела и никто не был убит. Это показывает, какой мы замечательный народ».
Лидеры лейбористов и их советники-интеллектуалы – Макдональд, Томас, Клайнс, Сидней, Беатрис Уэбб и другие, – вероятно, мурлыкали от удовольствия, получив столь высокую монаршую оценку сыгранной ими роли.
А что можно сказать об Эрнесте Бевине, тогдашнем руководителе профсоюза транспортников? Он был одним из наиболее радикальных членов Центрального совета конгресса и обратился с напыщенной речью к делегатам конференции, принявшим решение о начале стачки: «Вы возложили все, что у вас есть, на алтарь этого великого Движения, все до последнего пенни, и в конечном итоге история запомнит великолепное поколение, которое оказалось готово к подлинным свершениям – вместо того, чтобы сидеть сложа руки, глядя, как горняков втаптывают в пыль, как рабов». После капитуляции, которая стала для лидеров Конгресса профсоюзов их собственным Версалем, Бевин, недолго думая, решил, что курс на классовый коллаборационизм гораздо выгоднее, чем забастовочное движение. Для него это определенно было именно так. Его карьера пошла в гору, а социальный статус повысился. Со временем он станет любимым политиком-лейбористом Черчилля, верным британскому государству и империи до конца своих дней. Английский Носке.
А что с горняками и их героическим лидером А. Дж. Куком? В тот год они продолжали биться до поздней осени. Сделав символический жест в стиле noblesse oblige, принц Уэльский (позднее – Эдуард VIII, еще позднее – герцог Виндзорский) отправил пожертвование в 10 фунтов, сопроводив его посланием, написанным лакеем по его просьбе:
Его Королевское Высочество по необходимости не может встать на чью-либо сторону в любом споре, но мы все с давних пор в долгу перед шахтерами, и всякий испытывает сочувствие к их женам и детям, переживающим нелегкие времена. Кроме того, итог любого спора был бы неудовлетворительным, если бы одна из сторон оказалась вынужденной пойти на уступки из-за страданий своих близких, нуждающихся в попечительстве. Его Королевское Высочество выражает уверенность, что при наличии доброй воли с обеих сторон нынешние трудности разрешатся благополучно.
Но к тому времени горняки, озлобленные и возмущенные тем, что казалось им предательством со стороны таких же рабочих, решили, что лучше подчиниться, чем умереть с голоду. Однако они никогда не забудут тех, кто причинил им столько страданий. Черчилль стал объектом ненависти в Шотландии, Уэльсе и Северной Англии, а также во многих частях Лондона и нескольких других крупных городов – ненависти, которая передавалась из поколения в поколение. За несколько недель, прошедших с момента окончательного поражения горняков, профсоюзы потеряли полмиллиона своих членов. Сформированное по результатам выборов 1929 г. правительство лейбористов отказалось даже рассматривать вопрос о национализации шахт. Рамсей Макдональд, премьер-министр, заявил, что сейчас для этого не совсем подходящий момент. Когда в 1929 г. в Соединенных Штатах случился биржевой обвал, а в 1931 г. депрессия ударила по Великобритании, лидеры лейбористов, генетически неспособные понять – а тем более преодолеть – капиталистический кризис, просто дезертировали, сформировав коалиционное правительство с тори и либералами и оставив в палате общин изолированную группу членов партии.
Ч. П. Скотт, редактор Manchester Guardian, уже давно оплакивал раскол «прогрессивных сил» в Великобритании. Он опасался, что образование Лейбористской партии, споры среди либералов по вопросу о самоуправлении Ирландии, Первая мировая война и Всеобщая стачка приведут к тому, что их место займет кто-то еще. Близкий друг Гладстона, Ллойд Джорджа и Асквита, которого регулярно принимали на Даунинг-стрит, Скотт обратился одновременно к лейбористам и либералам с призывом договориться. В ноябре 1922 г. он писал:
В сколько-нибудь широком смысле невозможно отделить либерализм от лейбористов. Их стремления и цели имеют один корень, одинаковую решимость любой ценой поставить благо общества превыше блага какого-либо класса – лейбористы как представители, безусловно, самого многочисленного класса могут иногда забывать об этом, но ненадолго… В настоящее время и те и другие находятся в состоянии неестественного антагонизма, будучи принуждены к этому вследствие ограничений устаревшей избирательной системы, абсолютно неприспособленной к потребностям сегодняшнего дня, однако, лишь только она будет реформирована и пропорциональное представительство даст нам истинное отражение настроений народа, правда неизбежно восторжествует… И пусть даже они [лейбористы и либералы] никогда не объединятся, они так или иначе обязаны всегда понимать и в самом главном поддерживать друг друга.
Ему было известно, что некоторые представители Либеральной партии носятся с идиотской идеей превратить ее в антисоциалистическую центристскую партию. Он был резко против подобного курса и предостерегал: «Либерализм, если он не конструктивный, является чем-то бесплодным и бессильным, и независимо от того, произойдет воссоединение или нет, его участь – отправиться на свалку». Сто лет спустя эхо идей Скотта по-прежнему звучит на страницах основанной им газеты, так как многие в парламентской Лейбористской партии, включая ее нынешнего лидера Кира Стармера, только и мечтают о том, чтобы сдвинуться к центру. Двое его предшественников – Тони Блэр и Гордон Браун – публично выражали свои политические симпатии к миссис Тэтчер. Лидер консерваторов и премьер-министр Дэвид Кэмерон никогда не скрывал своего восхищения Блэром. Одно порождало другое. Зная, что в наши дни означает выражение «прогрессивная политика», модель Скотта легко можно было бы расширить, включив в нее еще и часть Консервативной партии.
Именно лейбористы обрекли стачку 1926 г. на поражение, настаивая на том, чтобы она не стала чем-то кроме пассивной демонстрации силы, вместо того чтобы активно мобилизовать массы ради победы горняков.
После разгрома чартистов британское профсоюзное движение было строго оборонительным, а его политика представляла собой сочетание либерализма и методизма. Слабенькая политическая партия, которую оно произвело на свет, страдала от того же врожденного порока. Вовсе не без причины Том Нейрн гневно писал: «Что под небом Англии соответствовало громоздящимся до небес словам 1789 г. – Liberté, Egalité, Fraternité[126]? Шаманские мантры британской конституции, пестрый набор антикварной утвари (по большей части поддельной), ядовитые остатки некогда революционной идеологии пуританизма и антиреволюционные инвективы Эдмунда Бёрка»{85}. То, что Черчилль пристрастился к этому пойлу, вряд ли могло кого-то удивить. Но то, что к нему пристрастилась бо́льшая часть британского лейбористского движения, – это беда, и беда чудовищная. Лишь очень немногие политики-лейбористы (в том числе Тони Бенн и Джереми Корбин) оказались готовы бросить вызов отжившим свой век структурам монархии, собственности и власти. «Хорошо делают свое дело» – вот какой взгляд на них преобладал во всех политических партиях Великобритании. Ну а раз так – с чего бы менять их?
7
Подъем фашизма
На кораблях, в автомобилях, пешком, самолетом или поездом
Они спешили ответить на простое приветствие из Испании,
На слово Salud!
Короткое слово для такого путешествия и такого испытания
Самолетом или поездом, в автомобилях, на кораблях, пешком!
Но когда вместе с этим словом ты получаешь в руки нечто из стали
и дружескую улыбку, оно значит очень много!
Слово Salud!
Когда гранаты из их траншейных минометов
Со свистом пролетают над нами,
Это слово, которым друг друга приветствуют товарищи по классу,
За которое ты сражаешься вместе с ними
На чужой земле и на чужих улицах,
Но за таких же, как ты сам.
БЕРТОЛЬТ БРЕХТ. НА КОРАБЛЯХ, НА АВТОМОБИЛЯХ, ПЕШКОМ, САМОЛЕТОМ ИЛИ ПОЕЗДОМ (1936–1937)
В сентябре 1919 г., пока
