– Он не сделал такое даже с Лори-Энн Такер, – заметила Маура.
– С той, которую убили в Бостоне?
– Ее расчленили. Но не пытали. – Маура обошла вокруг каталки и, подойдя к телу с левой стороны, взглянула на культю запястья.
Рассеченная плоть ссохлась, потемнела и затвердела, мягкие ткани сморщились, и сквозь них проглядывала разрезанная кость.
– Возможно, он что-нибудь хотел от нее, – предположила Джейн. – Поэтому, должно быть, и пытал.
– Думаете, допрос? – изумился Кибби.
– А может, наказание, – сказала Маура, глядя на лицо жертвы.
Она вспомнила слова, нацарапанные на ее собственной двери. И на стене в спальне Лори-Энн Такер. «Я согрешила».
«И это расплата?»
– Это не случайные разрезы, – заметила Джейн. – А кресты. Религиозные символы.
– Он нарисовал их и на стенах, – сообщил Кибби.
Маура посмотрела на него:
– На стенах еще что-нибудь было? Другие знаки?
– Ну да. Полно всякой чудной дребедени. Меня бросило в дрожь, скажу я вам, стоило только переступить порог. Джо Джуревич сам вам все покажет, когда пойдете с ним туда. – Он глянул на тело. – Уже по всему этому можно сказать, что вас ждет там. И так понятно, что мы имеем дело с помешанным.
Маура закрыла мешок, застегнув молнию над запавшими глазами жертвы, над роговицами, подернутыми пеленой смерти. Вскрытие предстояло делать не ей, но она не нуждалась ни в скальпеле, ни в зонде, чтобы понять, как умерла бедняга: ответ был вырезан на теле жертвы, и она это увидела.
Они задвинули каталку обратно в холодильник и сняли перчатки.
Моя руки над раковиной, Кибби сказал:
– Десять лет назад, когда я перебрался в округ Ченанго, думал, это и правда благословенное местечко. Кругом чистый воздух, холмы. Люди всегда приветливо машут руками, угощают пирогами, когда приходишь к ним с визитом на дом. – Он вздохнул и выключил кран. – Но от этого никуда не денешься, разве нет? Большой город или маленький – везде и всюду мужья убивают жен, а молодняк колотит друг дружку да хапает все подряд. Но я и подумать не мог, что когда-нибудь увижу проделки психопата. – Он оторвал бумажную салфетку и вытер руки. – Только не в таком захолустье, как Пьюрити. Вот сами увидите, тогда и поймете.
– Это далеко отсюда?
– Часа полтора, может, два. Зависит от того, готовы ли вы рисковать жизнью и ехать на большой скорости по проселкам.
– Тогда лучше поспешить, – сказала Джейн, – если мы хотим найти там еще и мотель.
– Мотель? – Кибби усмехнулся. – Лично я на вашем месте остановился бы в Норвиче. А в Пьюрити вы вряд ли что найдете.
– Неужели он такой маленький?
Кибби выбросил салфетку в мусорный бак.
– Маленький.
27
Стены в мотеле были тонкие, словно картонные. Лежа в постели, Маура слышала, как в соседнем номере Джейн разговаривает по телефону. «Как, должно быть, приятно вот так позвонить мужу и вместе громко смеяться. Или обниматься и целоваться на людях, не оглядываясь ни на кого, кто мог бы узнать и осудить». Ее разговор с Даниэлом был кратким и будто краденым. В трубке звучали посторонние голоса: он был в помещении не один – его слышали другие люди, и голос у него был довольно сдержанный. И она недоумевала: неужели между ними теперь так будет всегда? Их скрытая личная жизнь и та жизнь, которую они ведут на глазах у людей, будут всегда оторваны друг от друга и никогда не пересекутся? Это и есть расплата за грех. Не адский огонь и проклятие, а разбитое сердце.
Меж тем в соседнем номере Джейн закончила болтать по телефону. Спустя некоторое время у нее заработал телевизор, а вслед за тем Маура услышала шум воды в душе. Их разделяла всего лишь тонкая стенка, однако преграда, вдруг выросшая между ними, была крепче любого дерева и гипса. По приезде в Бигхэмтон они почти не разговаривали, и сейчас даже звук работавшего у Джейн телевизора действовал Мауре на нервы. Она спрятала голову под подушку, чтобы не слышать никакого шума, но от голоса совести, звучавшего у нее в голове, ей было не спрятаться. И даже когда в номере у Джейн все наконец стихло, Маура лежала с открытыми глазами и считала минуты, потом часы…
Еще не было семи, когда она в конце концов выбралась из постели, измученная бессонной ночью, и выглянула в окно. Небо показалось ей уныло-серым и пугающе тяжелым. Всю ночь валил снег, и машины на стоянке будто оделись в белые чехлы. «Хочу домой, – подумала она. – К черту мерзавца, исписавшего мне дверь, – хочу в свою уютную постель, на свою уютную кухню». Но впереди ее ждал муторно долгий день – еще один день негодующе-укоризненного, упрямого молчания Джейн. «Ну и пусть, стиснем зубы и будем терпеть».
Ей пришлось выпить две чашки кофе, прежде чем она была готова к встрече с новым днем. Подкрепившись черствым датским сыром, любезно предлагавшимся в качестве местного утреннего завтрака, она взяла дорожную сумку и направилась к автостоянке, где в уже заведенной машине ее ждала Джейн.
– Джуревич на месте, – сообщила Джейн.
– Знаешь, как туда добраться?
– Он объяснил. – Джейн хмуро взглянула на Мауру. – О-о, да ты выглядишь как выжатый лимон.
– Не выспалась.
– Матрас ужасный, да?
– И он тоже.
Маура пристроила сумку на заднем сиденье и захлопнула дверь со своей стороны. Некоторое время они сидели молча; их колени обдувало теплым воздухом обогревателя.
– Все дуешься, – сказала Джейн.
– Если честно, сейчас нет настроения болтать.
– Я же по-дружески. Когда вижу, что жизнь подруги летит под откос, считаю своим долгом сказать ей об этом.
– Я тебя услышала. – Маура пристегнула ремень безопасности. – Может, поедем уже?
Они выехали из Норвича и направились на северо-запад по скользкой дороге, припорошенной свежевыпавшим снегом. Густые тучи обещали очередной снегопад, да и виды в окне казались Мауре неприглядно-унылыми. Датский сыр превратился в камень в ее желудке – она откинулась назад и закрыла глаза, чтобы ее не вырвало.
Очнулась она некоторое время спустя и обнаружила, что они тащатся по разбитой, сплошь заснеженной дороге. По обе стороны к ней подступал густой темный лес, да и тучи, пока Маура дремала, стали еще мрачнее.
– Сколько еще до Пьюрити? – спросила она.
– Городишко уже проехали. Но ты ничего не потеряла.
– Ты точно знаешь, что это та дорога?
– Так он сказал.
– Джейн, по-моему, мы тут застрянем.
– У меня полноприводная машина, ясно? Ну а в случае чего вызовем тягач.
Маура достала сотовый:
– Сигнала нет. Прекрасно!
– Вот. Где-то здесь, похоже, есть поворот, – заметила Джейн, указывая на знак, сообщавший о продаже недвижимости, наполовину погребенный под снегом. – Дом ведь продается, помнишь?
Она дала полный газ, «субару» слегка занесло, затем колеса выровнялись, и машина рванула в гору. Скоро деревья расступились, и на пригорке показался дом. Джейн остановилась на подъездной аллее и оглядела громоздившееся перед ними трехэтажное строение в викторианском стиле.
– Ух ты, – пробормотала она, – какой домище-то!
На перилах широкого крыльца с навесом висела желтая лента полицейского ограждения, трепыхавшаяся на ветру. Хотя обшивочные доски явно нуждались в покраске, признаки заброшенности не портили общего впечатления о доме, который когда-то был очень красивым; и виды вокруг него открывались тоже замечательные. Джейн и Маура выбрались из машины и, подставив лица под обстрел снежинок, поднялись по ступенькам на крыльцо. Заглянув в окно, Маура с трудом разглядела задрапированную мебель – и больше ничего: внутри было темно.
– Дверь заперта, – констатировала Джейн.
– Когда он собирался быть здесь?
– Четверть часа назад.
Маура выдохнула облачко пара:
– Ветер просто ледяной. Интересно, сколько еще придется ждать?
– Погоди, может, смогу поймать сигнал. – Джейн хмуро взглянула на свой сотовый телефон. – Один сегмент. Возможно, сработает.
– Пойду пока посижу в машине.
Маура спустилась по ступеням и уже было открыла дверь машины, как вдруг услышала голос Джейн:
– А вот и он.
Маура оглянулась и увидела, как по дороге к ним приближается красный джип «чероки». А следом за ним – черный «мерседес». «Чероки» остановился возле «субару» Джейн, из него вышел мужчина, остриженный под ежик и одетый по погоде в короткую куртку-пуховик и башмаки на толстой подошве. Когда он протянул Мауре руку в перчатке, она обратила внимание на его серьезное лицо и холодные серые глаза.
– Детектив Риццоли? – осведомился он.
– Нет, я доктор Айлз. А вы, должно быть, детектив Джуревич.
Он кивнул, и они пожали друг другу руки.
– Я из департамента шерифа округа Ченанго. – Он взглянул на Джейн, спускавшуюся ему навстречу по ступеням веранды. – Это вы Риццоли?
– Да. Мы приехали несколько минут… – Джейн вдруг осеклась, устремив взгляд на черный «мерседес». И на вышедшего из него человека. – А ему-то какого черта здесь надо?
