На крышке были вырезаны три перевернутых креста.
На мгновение девушке показалось, что ее влажное от измороси лицо сковало льдом. Потом Лили заметила: шкатулка стоит так, что железные петли на крышке находятся ближе к ней, и, сконфуженно улыбнувшись, переставила коробку как надо. Теперь кресты выглядели правильно. Когда упорно высматриваешь зло, то видишь его везде и всюду. «Даже если его нет».
– Предметы религиозного культа ищете? – спросил торговец по-итальянски.
Лили взглянула на его морщинистое лицо; складки почти целиком скрывали глаза.
– Я просто смотрю, спасибо.
– Вот. Тут есть еще кое-что. – Он подвинул к ней коробку, и она увидела там запутавшиеся бусины четок, вырезанную из дерева Мадонну и старинные книги со сморщенными от сырости страницами. – Поглядите, поглядите! Не спешите.
На первый взгляд Лили не увидела в коробке ничего примечательного. Затем она обратила внимание на корешок одной из книг. На коже золотыми буквами было оттиснуто название: Книга Еноха.
Лили взяла ее и раскрыла на странице с выходными данными. Это был английский перевод Р. Х. Чарлза, вышедший в 1912 году в издательстве «Оксфорд юниверсити пресс». Два года назад в Парижском музее она видела фрагменты древнеэфиопской версии. Книга Еноха – древний текст, входящий в число апокрифических.
– Очень старая, – пояснил торговец.
– Да, – пробормотала Лили, – так и есть.
– Написано – тысяча девятьсот двенадцатого года.
«А содержание и того древнее», – подумала она, поглаживая пальцами пожелтевшие страницы. Этот текст появился за двести лет до рождения Христа. Это предания о том, что было задолго до Ноя и его ковчега и задолго до Мафусаила. Полистав книгу, Лили наткнулась на одно место, отчеркнутое чернилами:
«Злые существа выходят из тела их; так как они сотворены свыше и их начало и первое происхождение было от святых стражей, то они будут на земле злыми духами, и будут называться злыми духами».
– У меня есть и другие его вещи, – сказал торговец.
Лили подняла на него глаза:
– Чьи?
– Бывшего владельца книги. Это все его. – Он махнул рукой на коробки. – Месяц назад он умер, и теперь все его добро выставлено на продажу. Если вас интересуют всякие такие вещицы, у меня есть и еще кое-что. – Он наклонился, порылся в другой коробке и извлек из нее тонкую книжицу в кожаном переплете, с потрепанной обложкой в пятнах. – И автор тот же, – сказал он. – Р. Х. Чарлз.
«Не автор, – подумала она, – а переводчик». Это была Книга Юбилеев 1913 года издания – еще один священный текст дохристианской эпохи. Хотя название «Юбилеи» было ей знакомо, именно эту книгу Лили никогда не читала. Она перевернула обложку, и книга раскрылась на десятой главе, пятом стихе: это место тоже было подчеркнуто чернилами:
«Ты знаешь, как Твои стражи, отцы этих духов, поступили в мои дни. И этих духов, которые живы, также заключи и свяжи в месте осуждения, чтобы они не производили развращения между сынами Твоего раба, Боже мой, ибо они злобны и созданы на погибель!»
На полях теми же чернилами были нацарапаны слова: «Сыны Сифа. Дочери Каина».
Лили закрыла книгу и тут заметила на кожаной обложке бурые пятна. Кровь?
– Брать-то будете?
Лили подняла глаза:
– А что случилось с тем человеком? Владельцем книг?
– Говорю же. Умер.
– Как?
Торговец пожал плечами:
– Жил он один. Старый-старый был и странный-престранный. Нашли его в собственной квартире, запертого, дверь завалена всеми этими книгами. Так что ему даже было не выйти. Может, свихнулся?
«Или боялся чего-то, – подумала она, – чего-то, что могло проникнуть в дом».
Лили уставилась на вторую книгу, представляя себе, как ее владелец лежит мертвый и забаррикадированный в своей загроможденной квартире; она даже почти явственно ощущала, как от страниц тянет смрадом разлагающейся плоти. Но несмотря на отвратительные пятна на кожаном переплете, ей хотелось заполучить эту книгу. Хотелось узнать, зачем владелец вывел на полях те слова, – может, он написал там и еще кое-что.
– Пять евро, – запросил торговец.
Она не стала торговаться – просто заплатила запрашиваемую цену и ушла с книгой.
Когда Лили поднималась к себе в квартиру по сырому лестничному колодцу, дождь уже лил вовсю. Он поливал весь вечер, пока она сидела и читала при сумрачно-бледном свете за окном. Читала о Сифе. Будучи третьим сыном Адама, Сиф родил Еноса, который родил Каинана. Это было то же благородное родословное древо, от которого потом пошли патриархи Иаред и Енох, Мафусаил и Ной. Но от того же самого древа произошли и извращенные, злобные сыны, те, что совокуплялись с дочерьми кровожадного предка.
Дочери Каина.
Лили остановилась на другом отчеркнутом отрывке: слова были давным-давно помечены человеком, который, казалось, незримо присутствовал в комнате, склоняясь над ее плечом, страстно желая поделиться с ней своими тайнами и нашептать какие-то предостережения.
«И неправда усилилась на земле, и всякая плоть извратила свой путь, от людей до скота, и до зверей, и до птиц, и до всего, что ходит по земле. Все извратили свой путь и свой порядок, и начали пожирать друг друга. И неправда усилилась на земле, и все помышления разума сынов человеческих сделались столь злыми во всякое время».
На улице смеркалось. Лили просидела сиднем так долго, что не чувствовала ни рук ни ног. Дождь продолжал барабанить по стеклу, а на улицах Рима грохотали и гудели машины. Зато здесь, у нее в комнате, застыла тишина. За сто лет до Христа и апостолов предания эти уже были старыми, и рассказывали они о еще более древнем ужасе, о котором нынешние люди и не вспоминают, чье присутствие уже перестали замечать.
Лили снова взглянула на Книгу Юбилеев – на зловещие слова Ноя, говорившего своим сыновьям:
«Ибо я вижу, что демоны начали обольщать вас и ваших сыновей. И теперь я страшусь за вас, чтобы вы, когда я умру, не стали проливать на земле кровь человеческую, а чтобы и вы не были истреблены с поверхности земли».
«И демоны по-прежнему среди нас, – подумала она. – И кровопролитие уже началось».
26
Джейн, сидевшая за рулем, и Маура ехали на запад по автостраде Массачусетс – Тернпайк, которую окружали снег и голые деревья. Даже в этот воскресный вечер им пришлось делить дорогу с вереницей огромных грузовиков, казавшихся настоящими исполинами рядом с «субару» Джейн, но она, подобно отважной букашке, все равно обгоняла их один за другим. Наблюдать за этим было страшновато. Поэтому Маура переключила внимание на записи Джейн. Почерк ее напоминал торопливые каракули, но они были не менее разборчивы, чем каракули врачей, которые Маура уже давно научилась расшифровывать.
Сара Пармли, 28 лет. Последний раз видели 23.12 – расплатилась в мотеле «Оукмонт» и уехала.
– Она пропала две недели назад, – заметила Маура. – А тело нашли только сейчас?
– Ее обнаружили в заброшенном доме. Судя по всему, он стоит на отшибе. Смотритель заметил рядом с домом ее машину. Входная дверь оказалась незапертой, ну он и зашел проверить, что к чему. И наткнулся на тело.
– Что же она забыла в заброшенном доме?
– Кто бы знал. Сара приехала туда двадцатого декабря, на похороны тетки. И все думали, что сразу после службы она уехала обратно домой, в Калифорнию. А потом вдруг ее начальник из Сан-Диего начал звонить и искать ее. Но даже тогда никому из местных и в голову не могло прийти, что Сара так никуда и не уехала.
– Взгляни на карту, Джейн. От северной границы штата Нью-Йорк до Бостона, между этим местом преступления и остальными, добрых три сотни километров. Зачем убийце тащить кисть ее руки в эдакую даль? Может, она совсем не ее?
– Ее. Точно знаю. Говорю тебе, под рентгеном они сложатся тютелька в тютельку, как части составной картинки-загадки.
– Откуда такая уверенность?
– Погляди, как называется городок. Где нашли тело Сары.
– Пьюрити[16], штат Нью-Йорк. Чудное название, но лично мне ни о чем не говорит.
– Сара Пармли выросла в Пьюрити. Там же закончила школу.
– Ну и что?
– А теперь угадай с трех раз, где училась Лори-Энн Такер.
– В том же городке?
– Угадала. И Лори-Энн Такер тоже было двадцать восемь лет. Десять лет назад они закончили одну школу, да и учились в одном классе.
– Две жертвы из одного города, из одной школы. Они наверняка дружили.
– Может, убийца там же их и повстречал. И поэтому выбрал. Может, они еще со школы были его навязчивой идеей. Может, воротили от него нос, вот он десять лет и думал, как бы им отомстить. И тут вдруг в Пьюрити, на похоронах своей тетки, объявляется Сара, и он видит ее. В нем пробуждаются все былые обиды. Он убивает ее и отрезает кисть, на память. Ему это так понравилось, что он решает повторить.
– И поэтому отправляется аж в Бостон, чтобы убить Лори-Энн? Слишком далекое путешествие только ради того, чтобы пощекотать себе нервы.
