– Ну наконец-то вы обо мне вспомнили! – тут же завопил всевидящий котелок. – Давайте, откапывайте побыстрей! А то задыхаюсь!
– Ты же котелок, – недоверчиво фыркнула Кэссиди. – У тебя не только лёгких, но и жабр нет!
– Много ты понимаешь! – оскорбился котелок. – Думаешь, если котелок, так совсем бесчувственный, а у меня, между прочим, клаустрофобия! Фу-уух! Уу-уух! Фу-уух! Уу-уух! Фу-уух! Уу-уух! – начал громко вдыхать и выдыхать котелок, как только его откопали. – Фу-уух! Уу-уух! Фу-уух! Уу-уух! Свежий воздух! Просто-ор! Как же хо-ро-шо! Так ладно, что-то я увлекся, – сам себя осёк котелок. – У девочки совсем не осталось времени. Хватайте кто-нибудь меня и двигайтесь вон к тому мужику, который смотрит прямо на нас!
– Мужику? – переспросил Дейл. – А-а ты про памятник?! Вон тот? – указал он в направлении высокой беломраморной фигуры.
– Но ты говорил, что чтобы достать меч, нам понадобится много силы, – напомнила Кэссиди.
– И по-прежнему говорю, – проворчал котелок.
– Но, но как же мы его достанем тогда? – не понимала она.
– Вы никак! – вздохнул котелок. – Меч достанет потомок Сурта, но тебе придётся поверить мне на слово, девочка, в том, что твоим друзьям, тем не менее, совершенно необходимо оказаться как можно быстрее рядом с мечом…
В этот момент Афи вдруг затрясло как в лихорадке. Дейл было кинулся к другу, но котелок его остановил. – Это гончие Хель пришли за духом девочки! С мальчиком всё будет в полном порядке! А девочке в данный момент ты уже ничем не поможешь! Сейчас самое главное меч!
– Но… – Дейл застыл в нерешительности, глядя на друга. Он никогда ещё не видел друга таким: с застывшей на лице маской мученика; с выпученными, совершенно обезумевшими от боли глазами; с телом, которое, казалось, чьи-то громадные руки выкручивают, словно Афи был мокрым полотенцем.
– Ваш единственный шанс на спасение – довериться мне! – напомнил о себе котелок. – Я бы посоветовал твоему другу не сопротивляться и отдать девочку гончей, но он всё равно меня не услышит. Дейл, бери его за руку и веди к памятнику! – настойчиво потребовал котелок.
В воздухе вдруг появился густой запах тления и гниения. Афи, словно вывернутый наизнанку судорогой, дёрнулся в очередной раз и замер. – Дейл, бери его! И немедленно двигайся к памятнику! – в очередной раз настойчиво потребовал котелок.
Дейл не был уверен, что поступает правильно, но так как своих идей у него не было, он решил всё же уступить требованию котелка, поэтому подхватил друга и поковылял вместе с ним к памятнику.
Афи вдруг судорожно выдохнул и прошептал голосом полным отчаяния и безнадежности. – Всё кончено, Дейл. Кэссиди больше нет…
– Ничего не кончено! – уверено возразил котелок. – Просто обстоятельства несколько изменилась к худшему…
Откуда-то сзади донеслось мягкое, утробное и явно кошачье довольное урчание. Дейл застыл. Его глаза расширялись, расширялись и расширялись…
Он повернул голову. Очень медленно.
Громадный котяра, морда и лапы которого были в крови, плотоядно облизываясь, медленно переставляя лапы, шёл прямо на него.
– Ты по-прежнему утверждаешь, что ничего не кончено? – дрожащим голосом поинтересовался парень у котелка, с ужасом взирая на надвигающуюся на него смертоносную и уже мурчащую в предвкушении славной охоты гору мускулов. В зрачках, прикованных к очередной «вкусняшке», багровыми всполохами отражалась отблески молний. Мраморные надгробья под его громадными лапами крошились, словно песочные печенья.
Дейл вздрогнул и отступил назад. Афи обреченно-убежденно прошептал. – Я по-прежнему утверждаю, что всё кончено!
Зверь ухмыльнулся. Глаза оборотня превратились в два сверкающих клинка, и он в очередной раз облизнулся и издал отвратительный чавкающий звук.
Сердце Дейла стало выстукивать безумное соло на ударных с такой силой, что казалось оно вот-вот разнесёт его ребра в щепки. Прежде он никогда не задумывался о том, как это умереть в пасти чудовища, как это быть пережеванным и проглоченным заживо. Или всё же пока зверюга будет его жевать, он умрёт? Первобытный, животный ужас овладел им, выметая из головы любые планы и всякую надежду на спасение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Громадный огненный лев взревел и припал к земле, будто бы готовясь к прыжку. Глазища его сверкали словно солнца. Он снова облизнулся.
Дейл и Афи непроизвольно отступили. Они бы пятились и пятились, если бы на их пути не оказался памятник.
– Чего он ждёт? – в ужасе прошептал Афи. – Почему не нападает? Он ведь хочет? Он как слюни текут! Ясное дело, что очень хочет!
– Ваш профессор – человек очень сильной воли, – ответил ему котелок. – Он сдерживает зверя… Но это даётся ему ой как нелегко!
– Но он удержит его?.. – с дрожью в голосе уточнил Дейл.
– Есть такой вариант, – не очень-то обнадёжил его котелок.
– Что значит, есть такой вариант? – срывающимся голосом уточнила Афи.
– Только то, что есть и другой столь же равноценный вариант, – «просветил» его котелок.
– Ты шутишь? – с надеждой поинтересовался Дейл.
– К сожалению, нет. И поверь к очень большому моему сожалению! Потому что, чтобы спастись вам придется кинуть меня льву прямо в лоб! Промахнёшься и быть вам ужином! Ну! Чего застыл! Кидай! Только точно в цель! – заорал он.
Дейл подумал, а что он теряет. Прицелился и бросил. И очень вовремя, потому что именно в этот момент, Александр Каролинг, наконец, окончательно утратил контроль над своим зверем. И тут котелок с глухим стуком впечатался ему прямо в лоб. И он с потрясающей ясностью вдруг вспомнил, что он не зверь, а человек.
Дейл же с потрясающей ясностью вдруг осознал, что видит прямо перед собой сверкающие зрачки и разверстую пасть. И даже успел отметить, что клыки у зверюги ещё более огромные, чем он думал.
[1] Бальдр – в германо-скандинавской мифологии один из асов, бог весны и света. Сын Одина и Фригг. Когда Бальдр умер, пронзенный предательской стрелой. Хель пообещала вернуть Бальдра к жизни, если о нем будет плакать весь мир. Однако великанша Токк (в которую обратился Локи) отказалась плакать за Бальдром, и поэтому он остался в царстве мёртвых.
[2] Сколль и Хати – дети Фернира. Хати («ненавистник») – в скандинавской мифологии волк, который каждую ночь преследует Мани (луну), пытаясь её пожрать. Сколль («предатель») – волк, который каждый день преследует Соль (солнце), пытаясь его сожрать. Согласно прорицанию вёльвы, в день, когда они догонят и поглотят Соль и Мани – наступит Рагнарёк.
Глава 29
Глава 29
Дейл так и не увидел, какой толщины волосок отделял его от смерти, потому что он не выдержал, закрыл глаза и завопил… Завопил так, что истошностью своего вопля наверняка бы дал фору любому из представителей отряда хоботных.
Зверь в Александре хотел только одного – броситься на свою законную добычу, разорвать на части, насладиться предсмертными хрипами… Жизнь этих слабых двуногих существ, их кровь – принадлежали ему. Право победителя не оспаривается. Это закон. Это его трофей. И он его получит.
Однако сам Александр был другого мнения. Он дышал тяжело и судорожно, напрягаясь из последних сил, дабы инициировать трансформацию. Зверь не хотел уступать своё право на существование. Он боролся. И боролся столь же отчаянно, как и человек.
Желудок Александра судорожно скрутило в резком приступе режущей, всепоглощающей боли, которая, казалось, разрывала его на атомы. Он взревел… сокрушенный и раздавленный болью, но не отступил, не поддался зверю.
И в следующую секунду наградой ему стало… его неповоротливое, неподъёмное и очень-очень-очень слабое, по сравнению со звериным, человеческое тело.
Скатившаяся со спины ещё секунду назад громадного льва лже-Кэссиди, мгновенно подскочила на ноги и двинулась было в направлении лежащего совершенно недвижимо и потому кажущегося безжизненным мужчины. Но тут она совершенно неслучайно перецепилась через ногу Афи. Вслед за чем, Афи столь же неслучайно врезал самозванке по шее, задев при этом яремную вену и блуждающий нерв, что заставило слабое девичье тело потерять сознание.
