— Подвергая эту форму жизни пытке?
— Нет, конечно же, нет. Они не делали этого умышленно. И Грегу причинил боль, вероятно, только один тест, последний…
— Какой такой тест? Давайте, Дэниэл, раз уж начали, то договаривайте до конца.
Кинан заколебался, но, видимо, ему было необходимо поделиться с кем-то своими мыслями, невзирая на все клятвы и присяги, и он решился.
— Понимаете, Кайли, я и сам еще не уверен. Я могу только догадываться. И все же, судя по тому, что рассказал мне Грег, они провели что-то вроде глубокого сканирования его организма для измерения степени его чувствительности к возбудителям и для получения информации о его генетической карте. Поначалу Грег почти не испытывал каких-то неприятных ощущений, но пришельцы повышали интенсивность возбудителей до тех пор, пока боль стала невыносимой, и Грег потерял сознание. Он считает, что тест продолжался несколько часов, но я думаю, от начала до конца прошло не более десяти-пятнадцати минут.
— Пятнадцать минут или пятнадцать часов — какая разница? Они должны были понимать, что ему больно. Он ведь кричал, разве нет? Почему они не прекратили тест?
— Потому, что они бессердечные ученые? Потому, что они желали выяснить, как долго он выдержит? Потому, что пытались понять, что означают его крики? Яне знаю. Кайли. У меня нет ответов на эти вопросы Мне известно лишь одно: вплоть до последнего— болезненного — теста рядом с Грегом все время стоял один из пришельцев и поглаживал его руку, словно стараясь успокоить его, подбодрить. Существо пыталось развеять его страх…
— Но только не во время последнего теста.
— Да.
— А что произошло потом?
— Они отпустили его, Грег находился в полубессознательном состоянии, когда его обнаружила спасательная команда. Если бы там присутствовал корабельный врач, он, несомненно, поставил бы верный диагноз — острый шок — и принял бы надлежащие меры. Тогда правда о произошедшем всплыла бы… Но, к несчастью, врача там не оказалось, а первый помощник Грега, Макларен, имел свои причины на то, чтобы дискредитировать его. Он заявил, что Лукас незаконно привел «Келсоу Моран» в запретную зону, и возложил, на него ответственность за гибель двух членов экипажа. Он высказал предположение, что с Лукасом, очевидно, случился нервный срыв— либо из-за чувства вины за смерть своих людей, либо из-за боязни быть наказанным за проступок.
— А почему Грег не рассказал своему экипажу, что произошло на самом деле?
— Он пытался, но к моменту прибытия на «Келсоу Моран» он еще не оправился от потрясения и не смог дать сколь-нибудь рационального объяснения гибели своих людей и своего собственного поведения. А затем его взяли под стражу, и Макларен никого к нему не допускал, даже доктора. Когда «Келсоу Моран» вернулась на базу, было слишком поздно. Грег похоронил встречу с пришельцами в глубине своей памяти. Ему пришлось сделать это, иначе он тронулся бы рассудком. Но уничтожить воспоминания невозможно, рано или поздно они возвращаются, как бы глубоко их ни прятали. Вот они и возвращались время от времени, бередя ему душу, принося ему невыносимые страдания.
— Его кошмары? — догадалась Кайли. — Они об этой встрече на Джайносе?
— О ней и о суде. Кайли, служба в Корпусе была для него самой жизнью, он всецело отдавался ей и что получил взамен? Разочарование, позор и бесчестие. Некоторые раны настолько глубоки, что их невозможно исцелить. Вот почему я говорил вам, что он не может вернуться на действительную службу, если бы даже и захотел.
— Значит…
— Значит, как только дело пересмотрят и Грега оправдают, он вернется на «Галактику Виддона»… если вы ему позволите, конечно.
— Если мы позволим? Вы, должно быть, шутите! Да, мы будем рады, если он вернется. Он нам нужен, и не только как пилот. Мы с ним подружились. Он внимательно выслушивает каждого, но не принимает ничью сторону. Он заполняет собой пустое пространство, оставшееся после смерти Джона. Мы все хотим, чтобы он остался, даже Лайа.
— Тогда скажите ему об этом. Думаю, он наверняка останется на «Галактике Виддона», если вы его попросите.
Кайли показалось, что Кинан сделал особое усилие на слове «вы». Она бросила подозрительный взгляд на психиатра, но тот широко зевнул, прикрыв рот ладонью.
— Мне следовало бы хорошенько подумать, прежде чем затевать с вами этот разговор, будучи таким усталым. Я выложил вам более чем достаточно, чтобы заработать трибунал на свою голову… если кто-то узнает о том, что я вам рассказал Впрочем, нам обоим тогда несдобровать.
Кинан Встал.
— Пойду-ка я, пожалуй, спать, — сказал он. — Спокойной ночи.
— Погодите, Дэниэл! — окликнула его Кайли, но он уже ушел.
Кайли приподнялась было, чтобы догнать его, но, передумав, опустилась обратно в кресло. Ей стало ясно, что он не рассказал ей больше, чем намеревался. И сколько бы она ни пытала его дальнейшими расспросами, пусть до самого Кардоса, он не произнесет больше ни единого слова на тему о Греге Лукасе и пришельцах.
ГЛАВА 17
Лукасу снилось, что он снова в шаттле на Джайносе.
Мертвые Эдрик и Кроутер лежали у заднего люка, на полу возле кресла пилота бесформенной кучей валялся труп Гордона. Однако Лукас думал сейчас не о покойниках. В шаттле пропала энергия — так же как и на «Келсоу Моран». Было очень темно и очень тихо. И вдруг снаружи послышался какой-то шум, потом в люк громко застучали.
Люк начал открываться.
Лукас попятился, будто отступление на несколько дюймов назад могло избавить его от неведомой опасности. Нет, он угодил в капкан, из которого не сбежишь. И неизвестно, что ждет впереди.
Люк открылся. Через проем внутрь шаттла заструился слабый свет, в котором угадывались контуры фигур, стоящих за порогом, а позади них тускло мерцали закругленные стены какого-то перехода или коридора. Лукас не различал деталей, но неяркого освещения было вполне достаточно, чтобы разглядеть, что непрошенные гости не являются людьми.
В Космическом Корпусе имелись инструкции на все случаи жизни, включая первый контакт с инопланетной расой. Требующие неукоснительного исполнения правила были написаны более трехсот лет назад и с тех пор никогда не менялись. Инструкция гласила: «Не предпринимайте ничего. Оставайтесь на месте и наблюдайте за происходящим, но не делайте ничего такого, что может быть воспринято как угроза. Ни в коем случае не открывайте огонь— даже ради спасения собственной жизни или жизни членов вашего экипажа. Если предоставится возможность, сообщите о контакте в любой форме — устной или письменной — и будьте готовы погибнуть, но не выказывать враждебных намерений по отношению к объектам контакта».
«Нельзя демонстрировать им возможности нашего оружия, — говаривал один из преподавателей Академии. — Может оказаться так, что они обладают более развитой технологией, нежели наша. С этим ничего не поделаешь, но мы можем сохранить за собой одно преимущество: элемент неожиданности. Если они проявят враждебность, а мы ответим доброжелательностью, они недооценят наши силы. Если они откроют огонь, а мы воздержимся от контратаки, они не смогут определить степень мощи нашего оружия. Вы должны узнать об инопланетянах как можно больше: об их намерениях, их физических характеристиках и способностях, их технологии. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы сохранить и передать эту информацию руководству, все, кроме насильственных действий с вашей стороны».
На протяжении более трех веков слушали кадеты Академии эти инструкции, не веря, что кто-либо способен следовать им, случись встреча с инопланетянами на самом деле. Приказы, требующие от солдат сложить оружие к ногам потенциального врага и безропотно позволить себя убить, не импонировали, мягко выражаясь, рядовому составу, не говоря уж об офицерах. Поэтому мало кто из сотрудников Корпуса исполнил бы эти приказы, фактически толкающие человека на самоубийство.
Однако Лукас, будучи образцовым офицером, постарался вести себя в строгом соответствии с инструкцией. А именно — не делая липших движений, осторожно положил свой дезинтегратор на сиденье кресла и опустил руки по бокам, демонстрируя пришельцам, что он безоружен и не имеет по отношению к ним дурных намерений.
Мгновение спустя со стороны входа к Лукасу метнулся луч, полоснувший его по груди. Он не почувствовал ни боли, ни каких-либо других неприятных ощущений, но конечности вдруг онемели, и он тяжело упал на пол. Одно из существ вошло в шаттл и приблизилось к Лукасу, после чего он потерял сознание — вероятно, пришелец снова воспользовался своим лучевым оружием.
Очнулся Лукас в каком-то холодном, темном месте. Нет, не темном— просто глаза его были чем-то прикрыты. Чьи-то руки шарили по его одежде, расстегивая молнии и застежки, стаскивая с него обувь и одежду. Теперь Лукас уже был готов наплевать на все приказы и оказать сопротивление бесцеремонным «братьям по разуму», но тело его отказывалось повиноваться ему. Лукаса раздели и голышом поместили на некую твердую и холодную поверхность, после чего туго опутали туловище, ноги и руки ремнями или полосами материи. Он начал ощущать свое тело, а несколько секунд спустя и способность двигаться возвратилась. Лукас изогнулся, напрягая мышцы, пытаясь порвать путы, но тщетно.
