— А вот этот… — и руками так перебирает, как будто на веревке поднимает в окно корзину с яблоками. Я понял, он имел в виду этого, который занавес опускает… Ну, мы с ним поговорили… Я разного поднабрался… Погоди, вот тут у меня написано: «Мадам… Батерфляй»… «Пинкер… линкер…» кто это — «Пинкертон?» А, вот еще — «Аттила!»
— Может, «Отелло»? — спросила я.
— Нет, тут ясно написано — «Аттила»…
— Это опера Верди…
Он вздохнул, выбросил бумажку в корзину…
— Слушай, ты отмалчиваешься, а я хочу знать: как тебе идея с этим ледовым шоу, что нам впаривает Норувим?
— Денег жалко.
— А ты не жалей! Мне нужно, чтобы все гремело, сверкало, знаешь — как на военном параде! Норувим притащит мэра, этого, лысого, как я… Мне надо отчитываться перед Иерусалимом. Знаешь, сколько задниц усядутся в «Лужниках»? Тысяч семь. Будет большой бум — столько народу! Мы пригласим парочку тузов из Израиля. Может, Президент приедет… Я, так и быть, дам Послу сказать пару слов, пусть просрется!
— …ну, разве что ради этого… Но ты представляешь, сколько вытянет на такой бум в «Лужниках» Ной Рувимыч?
— Ничего, вчера мы с ним опять сидели в «Лицее» — ты была там? Официанты идиоты и ряженые, а кухня — говно, и я сказал — не больше шестидесяти тысяч. Шестьдесят тысяч и точка! Он согласен. Он притащит знаменитых певцов!..
— Он притащит Фиру Ватник!..
— …он называл ансамбль… этот… забыл название… Я мало понимаю в музыке… Ну, это такая группа, там три манды и один поц… Нет, там, кажется, четыре манды и два поца… Ну, что ты вскакиваешь? Ты уже должна идти? — он вздохнул, взглянул на часы… — Нет, знаешь, я люблю военные песни, вот такие… — и еще минут десять напевал мне тот или иной мотив, дирижируя сам себе рукой с зажатой между пальцами сигаретой, каждый раз спрашивая — а это помнишь? А это? А вот это?.. И каждый раз я отвечала — нет, Клавдий, я не могу это помнить… Во-первых, я не служила в ЦАХАЛе, во-вторых…
— Значит, ты понимаешь в музыке еще меньше, чем я, — сказал он, вздохнув.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из «Базы данных обращений в Синдикат».
Департамент Фенечек-Тусовок.
Обращение №2.898:
Исполненный величия бас:
— Вам не нужен композитор в штате Синдиката?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— А что, Ильинишна, с утра у вас там очередь вьется?
Я пристегивала ремень безопасности под насмешливым взглядом Славы. Я всегда упрямо пристегивала ремень безопасности. Израильская привычка: большие штрафы.
— Какая очередь, Слава?
— Ну, дак, за сараюшкой… На заднем дворе… Я случайно сунулся, смотрю: народ стоит, человек двадцать… Это они там чего дожидаются? Путевки в рай?
«Ну, почти…» — подумала я. Вслух проговорила неохотно:
— Да нет… Это восходящие… Те, кто готовятся… Они кровь на анализ сдают…
— Что за анализ-то? На холеру?
— Да нет… на принадлежность к колену…
— К чему? — он покосился на меня. — Вы, Ильинишна, пашете, как безумная… Так ведь и рехнуться можно, часом… К колену! Принадлежность. А к заднице принадлежность там не проверяют?
Пришлось, несмотря на усталость, пускаться в объяснения. Сначала кратенький пробег по истории угнанных израильских колен — разделение Соломонова царства на Израиль и Иудею, поверженное израильское царство, опустошение земель Салманасаром… Затем, горделивая памятка о наших удивительных ученых, черт бы их побрал. Затем уже о результатах в моей ежедневной электронной почте… Трудоустроились, ребята… кузнецы своего счастья… Слава слушал совершенно зачарованно.
— Ло-овко! — ахнул он. — Вот это очковтиралище! Вот это сла-а-авно!
Он подумал, переключил истеричный куплетик с «Русского радио» на «Святое распятие»:
— «…Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него…»
— Вот все же народ-то ваш, Ильинишна… нескушный, а?! — и головой покрутил…
А что ж… Пожалуй, что нескушный… Когда у нашего подъезда я выбралась из машины, Слава наклонился к окну и сказал:
— Подойти, что ль, по блату пальчик уколоть?
Я удивилась:
— Да вам-то зачем, Слава?
— Эк вы, Ильинишна, высокомерная! А мне, может, тоже хочется раскопать в себе что-нибудь древнее-древнее… притулиться к какому-нибудь… Левиафану. А? Может, Вячеслав Семеныч Панибрат от змея какого-нибудь происходит, от падшего аспида… Или еще от какого херова архангела…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
глава девятнадцатая. Шахматный турнир
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл moskva
«…круг знакомств Аркаши Вязнина огромен, и это понятно: должность обязывает. Но вот что мне бесконечно в нем симпатично: он никогда не устраивает у себя пышных приемов, как делает это Козлов-Рамирес, — когда в гостиной у стола толпятся человек пятьдесят, и доступ к салатам можно сравнить только с доступом к документам на предприятиях особой секретности, да и по-человечески ни с кем поговорить нельзя…
Аркаша любовно и мнительно подбирает крошечные компании, похожие всегда на искусную икебану в неброском керамическом сосуде, где-нибудь в тихом кабинете, на подоконнике.
И всегда готовит сам — не много, но вкусно и изысканно: обычно это красная рыба, запеченная в духовке, и свежие овощи с рынка, подобранные по цвету, так что глазу весело: оранжевые, желтые, красные перцы, нарезанные вольно мужской рукой, крупные греческие и испанские маслины, хорошее сухое вино…
Нас с Борисом он обычно монтирует с Норочкой Брук, Абрашей Ланским и известным писателем Ф. И мы сидим долго, до ночи, и никак не можем разойтись, ибо разговор всегда выруливает на неожиданные темы…
На этот раз известный писатель Ф. попросил перевода и разъяснения некоторых еврейских слов — он работал над новым романом, где должны были фигурировать какие-то польские евреи… Разговор покатился, с польских перешли на отечественных. Абраша Ланской заговорил о том, что еврейство в России сегодня — это совершенно другие люди, даже по сравнению с уехавшими в 90-е годы.
— Феномен еврейской истории, — добавил он, — в очередной раз еврейство, как змея, меняет кожу. Сменилась популяция. Сняли слой, точно так, как снимают слой почвы, и на поверхности сейчас совсем другой по «минеральному составу», слой людей…
Вязнин на это:
— А у меня тоже есть теория различных физических состояний, в которых пребывает еврейский народ в России. До революции он был в твердом состоянии — поскольку находился в границах черты оседлости, население которой было реальным и осязаемым. После революции перешел в состояние жидкое, так как массы его перетекали туда-сюда по всей территории различных советских республик. Сейчас он пребывает в газообразном состоянии. С одной стороны — евреи везде, с другой стороны — их невозможно ухватить руками…
И все сразу заговорили о том, что в России сегодня наблюдается возникновение антисемитизма вовсе не в той среде, в какой привычно было антисемитизм наблюдать, — в среде либерально настроенной интеллигенции. Она обанкротилась, либеральная интеллигенция, потерпела провал на сломе эпох. Поэтому ненавидит и завидует всем, мало-мальски преуспевшим. А поскольку преуспевшие — как всегда — предприимчивые евреи, волна раздражения направлена против них…
— Странно, — добавил Вязнин, — что заступники еврейства сейчас — либерально настроенная бюрократия.
На что Абраша возразил, что ничего странного в этом нет, и все это было уже в еврейской истории. Вообще, было все. Давно живем.
— Абраша, — спросила я неожиданно для себя самой, — а что вы думаете о десяти потерянных израилевых коленах?
— А что там о них думать, — отозвался он, — десять колен, конечно, утеряны безвозвратно, зато обретены в мифологическом сознании, особенно современном… так же, впрочем, как и теория Кеслера насчет хазарского происхождения русских евреев… ну а по другую сторону баррикад — антисемитский миф Гумилева о народе-химере.
— А вот, говорят, наши ученые изобрели методы проверки, и с точностью до…
— Шарлатаны, — отозвался он. — Посудите сами: что мы знаем об этой массе еврейского населения Израильского царства? Флавий пишет, что Израильское царство уничтожил Салманасар, царь Ассирии, и угнал все население, причем он так и пишет — «весь народ» — в Мидию и Персию… А в Самарию, соответственно, переселил хуфейцев…
— Абраша, а эти хуфейцы, между прочим, подразделялись на пять племен… — вставила Норочка, — и каждое почитало свое божество… Шрадер, кажется, ищет их в средней Вавилонии… подайте-ка мне рыбу, а? Аркадий, где вы такую рыбу покупаете?
— Да нет, этот народ еще никому не удалось точно идентифицировать! — раздраженно буркнул профессор Ланской… — В отличие от евреев, которые даже и растворившись среди всех…
