она.
Велга молчала. Она не двигалась с места.
Каждый шаг до королевы, кажется, занял вечность. Белый встал за её спиной, наклонился, поднося нож к горлу, и вздрогнул, когда нежная ладонь легла на его руку.
– Каждому нужно настоящее имя, данное при рождении матерью…
Венцеслава легко провела большим пальцем по его руке:
– Я назвала тебя…
Он не дал ей договорить.
– Плоть – земле.
– Душу – зиме, – эхом отозвались ему два голоса.
Белый поднял голову и встретился глазами с Велгой. Она осенила себя священным знамением, но прошептала она другие слова, обращённые к другой богине.
Когда всё закончилось и Белый забрал посмертки королевы, кожа на запястье начала зудеть. Договор пришёл в исполнение.
Остался только один.
Стражники не спешили на крики. Никто, кажется, их не услышал. Белый не удивился бы, если это всё было колдовство Здиславы.
– Найди Граса. – Матушка подошла к окну, за которым умирал день. – Разберись с предателем. – Она оглянулась на Велгу. – Она саклюсила с ним догофор.
И матушка скинула платок, хватаясь за перо в волосах. Тело её менялось быстро, куда быстрее, чем у Грача. Спустя несколько мгновений из замка вылетел чёрный ворон, и Белый с Велгой остались одни.
Девчонка попятилась к двери.
Белый вытер лезвие ножа о платье королевы.
Руки его тряслись – он сам не узнавал их.
Из груди рвалось что-то, чему он не знал названия. Белый сжал зубы, пытаясь подавить эти чувства.
Велга влекла его, точно красная тряпка быка.
– Говори, курва! – Он схватил её за плечи, затряс так, что она едва не ударилась затылком о стену.
– Отпусти меня! – Велга пнула его носком сапога.
Белый зарычал, сдавил ей шею локтем.
– Говори! – Он прижал её к стене, придвинулся совсем близко, заглядывая в глаза. – Что ты натворила на этот раз?
Голубые лживые глаза горели ненавистью. О, если бы только у неё была возможность, она, наверное, перерезала бы Войчеху горло собственными руками. Но девчонка была слаба и труслива. Она умела только лгать и бить исподтишка.
– Говори!
И Велга, прожигая его взглядом, вырывалась отчаянно, зло, бешено, прокричала ему в лицо:
– Я заключила на тебя договор!
Руки разжались сами собой. Белый отступил, а девчонка схватилась за горло, задышала громко, но глаз не отвела. Она смотрела с вызовом, как если бы он не мог теперь, когда договор исполнен, убить её.
А Белым овладело ледяное безразличие.
– С кем?
Он знал, что ответит Велга. Грач успел добраться до неё перед своей смертью. Матушка договора не заключала. Больше никого из Воронов не осталось.
– С Грачом, конечно же, – закатила глаза Велга. Волосы её растрепались, щёки покраснели. Всё лицо покрылось пятнами. – Или у вас ещё кто-то есть? Кажется, все, кроме вас с Грачом, померли… ну и ваша безумная матушка, конечно. Она тоже ко мне заходила, искала Грача, но я ничего ей не сказала…
Белый почувствовал, как его губы дрогнули в улыбке. Какая самонадеянная дрянь. Думала, сможет ему отомстить.
– Грач тоже, – произнёс он негромко, так, что Велге пришлось переспросить:
– Что?
– Грач тоже мёртв, – повторил он с наслаждением, точно вкушая лучшее троутосское вино. – Я нашёл его тело в подземельях под замком.
Он улыбался, но мрачные, тревожные мысли уже пауком свили паутину в его голове. Зачем матушка искала Грача? Зачем тот убил себя самого?
– Что? – Велга замотала головой, отчего кудри рассыпались по плечам. – Не может быть…
– Мне ещё раз повторить? – хмыкнул Белый. Её испуг ощущался почти так же сладко, как посмертки. – Грач мёртв. Твой договор расторгнут.
Это ощущалось огромным облегчением. Хотя бы на этот раз Белому повезло. Справиться с Грачом было бы куда сложнее, чем с Галкой. Сестра доверяла ему, даже по-своему, извращённо, любила, поэтому и получилось так легко её убить, и то пришлось повозиться. Но Грач мало того что старше, опытнее и обладал чародейской силой, так ещё и не испытывал к остальным Во́ронам никаких тёплых чувств.
– Я не понимаю, – пробормотала Велга. – Когда это случилось?
– Когда я искал проход в замок. Прямо перед нападением духов Нави.
Велга посмотрела на него, точно он сказал смешную шутку.
– А ты не очень близок со своим братом, как я смотрю…
Облокотившись о стену спиной, Белый скрестил руки на груди.
– Это ты к чему? Ждала, что я буду плакать по любимому братику?
– Ох нет. – Она отзеркалила его, выгнула бровь и издевательски улыбнулась. – Просто надо совсем не общаться с братом, чтобы спутать его с кем-то другим.
С каждым словом Велги в груди Белого всё сильнее поднималось раздражение. Но куда громче, куда оглушительнее было волнение.
Там, в подземельях, где умер Грач, произошло нечто совершенно неправильное. Ворон Морены должен забирать чужие жизни, а не свою.
И если Грач решился на это, значит, причина у него была веская. Настолько веская, что смерть показалась ему предпочтительнее жизни.
– Ты это к чему?
Велга закатила глаза, надувая губы. Оставалось только удивляться, как быстро ушла из неё вся милая наивность и как быстро девчонка научилась вести себя по-сучьи.
– Как можно было обознаться? – она цокнула языком. – Я говорила с Грачом в тот же день. Уже после нападения. Это ты обознался…
– Нет.
– Обознался, – продолжала настаивать Велга. – Мы заключили договор. Он приходил в мою спальню…
– Когда?
– Ночью.
– Ты его видела?
Уверенность быстро стёрлась с девичьего лица. Белый смотрел на неё, почти не моргая, замерев.
Что-то происходило. Что-то, чего Белый не понимал. Грач снова замышлял что-то против остальных Воронов, снова творил что-то непонятное и потому опасное. Пока остальные следовали приказам госпожи, он действовал только по собственному умыслу и только ради собственного блага.
– Так ты видела Грача? – вкрадчиво повторил Белый.
– Да, – едва слышно произнесла Велга.
– Хорошо разглядела? Это точно был он?
– Да! Ты считаешь меня полной дурой?
– Не полной.
Он отвёл взгляд в сторону, пытаясь собраться с мыслями.
Тело королевы остывало. Время уходило. Нужно было идти. Нужно было что-то сделать…
Что-то сделать…
– Идём со мной.
– Что? Куда?
– Покажу тебе Грача. Тогда скажешь мне, с кем ты заключила договор.
На лестнице было тихо и безлюдно. Все слишком опьянели и устали, даже слуги к ночи стали словно сонные мухи. Далёкий шум из пиршественного зала из буйного рокота превратился в умиротворённое мурчание.
У столицы ещё оставалось время, пока её мирный сон не прервёт колокольный набат. Пока не обнаружат, что королева мертва.
– Куда мы идём? Я должна вернуться к жениху. – Велга запнулась и сама себя поправила: – К мужу.
– Успеешь.
Ступеням всё не было конца. Они спускались ниже,
