Покончив с личными моментами, перешёл к проблемам экономики. Вновь заявил, что «наши кризисы на 50, 75, 100% усугубляются бесплановым подходом». «Госплан — это важнейший наш орган», а единственный выход из создавшегося в народном хозяйстве положения — «в реорганизации этого учреждения». Только завершая речь, Троцкий сказал о самом важном для себя. Предложил ЦК альтернативу — «либо поворот в сторону демократии, либо признать, что она процветает». И бросил обвинение: «У нас есть в Политбюро товарищи, которые хотят это дело довести до конца — в смысле постоянного углубления разногласий, чтобы довести до партийной массы, сделать невозможной дальнейшую работу. Большинство этого не хочет. Боюсь, что ваше одностороннее решение подготовит почву для тех, кто хочет уничтожить почву для дальнейшей совместной коллективной работы… Если вы ступите на этот путь, который вы как будто хотите принять, вы сделаете огромную ошибку».
Если судить по этой записи (а другой попросту нет), то Троцкий сделал всё, чтобы восстановить против себя членов ЦК и ЦКК. С одной стороны, он сознательно уклонялся от совместной работы с товарищами по партийному руководству. Редко посещал заседания ПБ, никогда — ОБ. Отказался войти в состав чисто рабочей, порождённой необходимостью подчас срочно решать оперативные задачи, неформальной группы — «тройки», превратив её, вместе с Бухариным, в «пятёрку». С другой стороны, жаловался пленуму на свою изоляцию от властных структур.
Зная о письме 46-ти, письме в поддержку именно его претензий, упорно отказывался признать: именно такой шаг, а не некие действия ПБ, секретариата, ЦК в целом, и ведёт к той самой дискуссии, которая вполне может расколоть партию. Особенно в случае смерти Ленина, ожидаемую со дня на день.
Не пожелал принять тот самый пост, который сделал бы его после смерти Ленина главой правительства СССР. Поступил так, выдвигая более чем надуманное объяснение. Своё еврейское происхождение. Делая вид, что не знает — утверждённый вместо него Каменев тоже еврей. И евреи трое из семи членов ПБ, два из десяти союзных наркомов.
Наконец, в который раз реорганизацию Госплана объявил не просто панацеей, а единственным способом выбраться из пучины кризиса, в которой пребывало народное хозяйство. Причём снова не привёл никаких убедительных доказательств тому.
Естественно, Сталин не мог не воспользоваться допущенными Троцким ошибками и промахами. Начал с перечисления наименее существенных из них, сознательно не углубляясь в их опровержение. Указал как на явную подтасовку все разговоры об имеющихся якобы разногласиях по национальному вопросу; об обстоятельствах публикации статьи Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин»; о бесполезности, по мнению Троцкого, различных комиссий ЦК; о «секретарском дёргании» РВС при кадровых назначениях.
Свой полемический задор сконцентрировал Сталин на самом важном для участников пленума. На экономических трудностях. Обрушился на убеждение Троцкого в том, что проблему «ножниц» цен легко разрешит реорганизованный Госплан. Ехидно добавил: «Смешно строить «платформу» на необходимости улучшения Госплана». Согласился с Серебровским, выступавшим в прениях, в том, что сельскому хозяйству страны не хватает машин. Но саркастически уточнил: «деньги для этого нужны».
Только в конце речи Сталин заговорил о главном прегрешении Троцкого и его 46-ти союзников. «ЦК, — сказал генсек, — не скрывал всех хозяйственных вопросов. Не в них суть, а в том, что товарищ Троцкий и группа 46-ти не использовали дозволенных партией путей. Через голову ЦК обратились к членам партии (Сталин имел в виду широкое нелегальное распространение как писем Троцкого, так и «Заявления». — Ю.Ж.). Говорили здесь о пустяках, но о главном, из-за чего здесь собрались, не говорили. Дело в том, что, не, использовав легальных путей для исправления «ошибок» ЦК, обратился через его голову… Троцкий, выступая через головы членов ЦК, создаёт обстановку фракционной борьбы, делает шаг чрезвычайно опасный. 46 сделали шаг ещё дальше. Вывод: мы не можем повторить эксперимент дискуссии перед 10-м съездом. Тогда Троцкий её начал, отказавшись выполнить предложение Ленина…
Случай повторился. Троцкий повторил шаг, создавший обстановку, грозящую нам расколом. Надо так оценить поступок Троцкого и осудить его. Надо обеспечить такой порядок, чтобы все разногласия в будущем решались внутри коллегии (ЦК. — Ю.Ж.) и не выносились во вне её»{259}.
Мнение Сталина перевесило мнение Троцкого. Предложенный членом ЦКК Н.К. Гончаровым проект постановления пленума набрал семь голосов, а внесённый Преображенским — всего один. Большинство высказалось за проект, подготовленный украинской делегацией. В его поддержку высказались 30 членов ЦК из 32 при двух воздержавшихся, 11 кандидатов в члены ЦК из 12 при одном воздержавшемся, 30 членов ЦКК из 44 при 7 против и 7 воздержавшихся, 8 кандидатов в члены ЦКК из 9 при одном воздержавшемся{260}.
Постановление объединённого пленума гласило:
«1. Пленумы… целиком одобряют политическую линию и практическую работу Политбюро, Оргбюро и секретариата и считают ответ большинства членов Политбюро по существу правильным. 2. Пленумы… признают выступление тов. Троцкого… глубокой политической ошибкой, в особенности потому, что нападение тов. Троцкого, направленное на Политбюро, объективно приняло характер фракционного выступления, грозящего нанести удар единству партии и создающего кризис партии… 3. Пленумы… решительно осуждают заявление 46-ти как шаг фракционно-раскольнической политики, принявшей такой характер хотя бы и помимо воли подписавших это заявление… 5. Пленумы… считают настоятельно необходимым предложить тов. Троцкому принять в дальнейшем более близкое и непосредственное участие в практической работе всех центральных партийных и советских учреждений, членом которых он состоит… 6. Собрание, ознакомившись со всем материалом, берёт на себя ныне ответственность остановить начавшуюся фракционную дискуссию…».
Кроме того, объединённый пленум принял ещё одно постановление — «О внутрипартийной демократии». Им одобрил «полностью своевременно намеченный Политбюро курс на внутрипартийную демократию, а также предложенное Политбюро усиление борьбы с излишествами и разлагающим влиянием НЭПа на отдельные элементы партии»{261}.
Однако на том объединённый пленум не завершил своей работы. 27 октября заслушал непредусмотренные повесткой дня информационные сообщения по международным вопросам: Зиновьева — «О событиях в Германии» и секретаря Болгарской компартии Басила Коларова «О событиях в Болгарии», вернее, о причинах неудачи в попытке поднять вооружённое восстание в Болгарии{262}.
…Несмотря на столь очевидную победу на пленуме, руководству РКП всё же предстояло ответить на искусно обойдённые вопросы: кто виноват в том, что мировая революция, о которой возвещали два месяца все газеты, так и не началась? что теперь делать с экономикой СССР без поддержки советской Германии?
Поспешность при созыве пленума, стремление членов ПБ незамедлительно осудить Троцкого, а не попытаться обсудить насущные проблемы жизни — и партии, и страны, привели к неизбежному. Несмотря на вполне официальный запрет начавшейся дискуссии, она всё же продолжилась, будоража всех членов РКП в течение двух с половиной месяцев. Заставила провести ещё один пленум — по всё тому же вопросу.
Часть II.
МЕЖДУУСОБИЦА
Европа медленно, как бы нехотя, успокаивалась после бурных событий, потрясших её.
Весной умиротворение пришло, наконец, на землю Ирландии. Страну, где после трёх лет борьбы за независимость ещё два года шла гражданская война. Порождённая англо-ирландским договором, принятым 6 декабря 1920 года. Согласно которому Свободное государство Эйре, как отныне официально называлась Ирландия, получило статус всего лишь доминиона в составе Британской империи. Возглавляемое Де Валера левое крыло партии Шинфейн, сражавшейся за полную независимость с 1916 года, отказалось признать такое соглашение, лишившее к тому же страну Ольстера — шесть северных графств острова. Продолжило борьбу, только теперь с солдатами не британскими, а правительства Гриффитса, и подписавшего сделку с Лондоном. С их точки зрения предательскую. И всё же оба крыла борцов за независимость отказались от братоубийственной войны. Заключили мирное соглашение.
Разрешился и более серьёзный конфликт. Франко-германский. По требованию недавних союзников Парижу пришлось отказаться от мечты закрепить за собой в той или иной форме Рур. Согласиться вывести оттуда свои войска, только не сразу. Лишь летом следующего года. Мол, такая сложная операция потребует массу времени и средств. Действительно, эвакуация французских дивизий началась в августе 1924 года, но завершилась двенадцать месяцев спустя.
