вышла из кухни, прошла через коридор, шагнула за порог гостиной. Женя. Стоит у вазовых руин, разлетелись по всей комнате. Женя соединил брови, смотрит Саше через глаза в мозг. Перестань, пожалуйста, сказала Саша. Женя толкает подсвечник, из него вылетает свеча, подсвечник падает и не разбивается, но падает очень громко, потому что металлический, хоть бы не повредился паркет. Позади клиент, Саша услышала, как он хмыкнул, ухмыльнулся как-то оценивающе.
– Он парень с характером, правда?
– Да, с характером. Геннадий, простите за этот бардак, я его сейчас успокою, и мы продолжим осмотр.
Саша шагает к Жене, он продолжает колоть ее взглядом на расстоянии.
– Александра, не волнуйтесь, я уже все посмотрел.
Саша отвернулась от Жени и улыбнулась Геннадию, погладила его улыбкой.
– Постойте, давайте покажу гардеробную, вы не видели.
Женя пнул стул. Стул упал. Громко.
– Александра, у вас все в порядке? Может, нужна помощь?
– Нет-нет, спасибо, все в порядке.
Саша молчит. Гладит его улыбкой. Пожалуйста, не говори ничего Диане, заклинаю, прошу. Саша молчит.
– Ладно, я понял. Вас подвезти?
– Вы так добры, но не стоит.
Тогда на связи, да, на связи, ну, увидимся, я вас провожу, да нет, не стоит, а все же… Прощальное шебуршание закончилось, сделалась тишина, вакуумная, неуютная. Саша зашла в гостиную. Встала, смотрит на Женю. Женя смотрит на Сашу, колет, колет глазами. Собирается залезть в себя, потому что вот-вот начнется, потому что будет громко и обидно.
Вдруг Саша улыбнулась. Улыбнулась по-настоящему, а не так, как улыбалась для Геннадия. Она радовалась, она видела в Жене своего Женю, она видела в Жене себя, свое будущее, их будущее, Саша подбежала к Жене, даже подпрыгнула, засмеялась своим ртом в его лицо, обняла. Женя оттолкнул Сашу, он был все еще злой, с бровями, соединенными в одну, но Саша продолжала смеяться. Села на диван, хлопнула по обивке рядом с собой: «Садись». Женя сел, его брови раздвинулись, распустились, Саша гладила его волосы, пропускала через пальцы кудряшки, улыбалась, улыбалась.
Вот как ты теперь умеешь, Жень.
Ты молодец, правда.
Мы пойдем с тобой к психотерапевту.
Жень. Я тебя люблю. Очень.
Обнялись. Точнее, Саша обняла Женю, потому что Женя еще злился, он ершился и как бы не давался Саше, хотя и не отталкивал ее.
Но на просмотр квартиры ты со мной больше не пойдешь.
Она снова засмеялась, и Женя развеселился, беззвучно, но с широким ртом, как умел. Саша взяла телефон и позвонила Джумберу. Он ответил. Она сказала «здравствуйте» и больше ничего не успела сказать.
– Саша, привет вам, ну что, жду вас на разговор, вы можете сегодня?
– Да, через полчаса-час можем.
Джумбер сказал, что пока на встрече в администрации, что тоже постарается быть через полчаса-час. Саша собрала вазовые осколки, вызвала такси и хотела назвать больничный адрес, но потом назвала адрес кофейни. Сперва выпьем кофе и немного отдохнем, сказала Саша. А еще заедем кое-куда, на пять секунд. Ну что, Жень? Как настроение, Жень? Саша смеялась над братом и пихала его локтем в бок, пока они спускались в лифте. Жень, а пойдем мэра побьем, Жень? Женя хмурился и улыбался, улыбался и хмурился, прямо как в детстве, когда были только они, только Саша и Женя, когда Саша подшучивала над ним, а он делал вид, что ему не нравится, хотя, конечно, нравилось, ведь в этом было много всего, а больше всего братско-сестринского.
Когда сели в такси, на экран Сашиного телефона прыгнула эсэмэска от офисной начальницы. Жень, меня сейчас точно уволят, сказала Саша, и тогда мы используем твою энергию, чтобы ограбить банк. Саша засмеялась и разблокировала телефон. «Звонил Геннадий, хвалил тебя. Молодец». Неожиданно, сказала Саша и положила телефон в карман.
А притормозите здесь, сказала Саша уже водителю, я на минутку. Жень, посиди, я честно на минутку. Машина остановилась возле здания, похожего на те, что рассыпа́лись в старом городе, но свежекрашенного и в разноцветных вывесках. На одной из них было написано: «Радио “Южные волны”». Саша зашла внутрь, встала возле охранника, вытащила из рюкзака пакет со всей техникой, которую дал ей Антон, и стукнула им о стол. Передайте это на «Южные волны», сказала Саша, пожалуйста. Отвернулась и выпрыгнула из холла.
Саша и Женя зашли в неподходящее Южному Ветру кафе с окнами в пол, сели за столик, Саша заказала себе кофе, для Жени попросила какао. Женя все еще хмурился и разглядывал что-то уличное за стеклом, Саша все еще посмеивалась над Женей, но не хотела разглядывать ничего уличного и разблокировала телефон, сама не зная зачем. На экране прыгало сообщение от Леши, и Саша почему-то открыла его слишком спешно. «Саш, это про Дашу. Никому, пожалуйста, не скидывай. Но тебе это важно знать, чтобы случайно ее не зацепить». У Саши внутри все подморозилось: видимо, после того, что Саша сказала Игорю, Леша думает, что она теперь всегда будет оскорблять авторов и доведет кого-нибудь до психоза. После его сообщения висела ссылка на «Инстаграм»[8]. Саша на нее нажала.
Инстаграмный пост свалился на Сашу пеноблоком, многотонным камнем, панельковой стеной. На снимке светилась Дашина голая кожа, гладкая и белая, приподнятая костями в ключицах и ребрах. Бюстгальтер Даши закрывал грудь, но уже присползал. Кожу поливал мониторный свет и выхватывал из темноты. Еще на снимке светилось Дашино, совершенно точно Дашино, лицо. Под фотографией был текст, в котором буквы смешивались в злобную кучу, осуждающий вопль, там писали про «психбольную вебкамщицу», которая зарабатывает тем, что «раздевается за деньги перед камерой». Саша не стала дочитывать. Она захотела найти автора, но его не было, этот текст был анонимным, гораздо анонимнее Дашиного лица и тела. Пост размещался на как бы официальной, по крайней мере самой популярной, странице, посвященной жизни Южного Ветра и его новостям. Там было около шестидесяти тысяч подписчиков. В самом городе проживало немногим больше.
Саша стала искать дальше, потому что от этого поста тянулись другие тексты-нити, они заворачивались в новые и новые нераспутываемые узлы, осуждающие, непримиримые. Саша прощупала каждую нить и узнала, что однажды кто-то заскриншотил зарабатывающую в интернете полуголым телом Дашу. Потом этот кто-то отправил снимок в главный южноветровской паблик, где к нему прилепили издевательский мужской комментарий. Еще был пост, в котором цитировали Дашу: она говорила, что у них с мамой совсем нет денег и что это не проституция, а она просто танцует полуголая перед камерой. Под этим постом нашлись защищающие Дашу, их было не так уж мало. Сашина злость уменьшилась, но тут она прочитала
