3 млрд. рублей. Но в связи с отсутствием валюты на закупку в других странах возник острый дефицит всех видов лекарств, в том числе и тех, которые требуются службе «Скорой Помощи». Непогашенная задолженность в 180 млн. иновалютных рублей за 1990 год привела к тому, что даже по заключенным контрактам импортные медикаменты не поступают.
Проблема дефицита лекарств превратилась из социально-экономической в политическую[116].
Во второй половине 1989 года страна оказывается на гране банкротства. Отрицательное сальдо платежного баланса в 1990 году составляет 17,1 миллиарда долларов, а текущие платежи по внешнему долгу в 1991 году — 20,7 миллиарда долларов[117].
Руководства Советского Союза обращается к лидерам запада с просьбами о помощи.
Из дневника помощника президента СССР А. Черняева: «Вечером я сел писать письмо Горбачева Колю. По телефону он не стал ему говорить о своей просьбе, а это „SOS“: ибо наступает голод в некоторых областях, забастовал Кузбасс, тоже „Долой президента!“ В магазинах больших городов полки пустуют абсолютно, в буквальном смысле. М.С. просит Коля срочную помощь — заставить банки открыть кредит, а также дать деньги вперед под заклад военного имущества, оставляемого нашими уходящими из Германии войсками»[118].
Лидеры западных стран готовы помочь Горбачеву в знак благодарности за уступку Восточной Европы. Особенно Коль за передачу целого государства — ГДР. Из опубликованных материалов видно, что Коль был готов отдать СССР за согласие на объединение Германии в несколько раз больше, чем было на самом деле заплачено[119].
Тем временем страна все больше и больше катится в пропасть. В расчетах предполагалось, что в союзно-республиканский валютный фонд в 1991 году поступит 19 миллиардов рублей, в том числе в свободной конвертируемой валюте из капстран 9,9 миллиарда. Кроме того, по расчетам на оплату внешнего долга в свободной конвертируемой валюте поступит 9,7 миллиарда. Фактически же оплата импорта в первом квартале 1991 года была произведена только в объеме 1,7 миллиарда рублей. Не поступление запланированных средств в Союзно-республиканский Фонд объяснялось крайне неудовлетворительным положением с поставками советских товаров за границу[120].
Государственный банк СССР к этому времени уже не в состоянии контролировать ситуацию в области денежного обращения. Все указания и рекомендации Госбанка игнорируются союзными республиками. Председатель Госбанка Геращенко в апреле 1991 года сообщает президенту Советского Союза. В некоторых республиках — Латвии, Эстонии — были предприняты попытки подготовки выпуска «собственных» денег. Законодательные акты и практические действия ряда республик блокируют поступление доходов в союзный бюджет. Минфин СССР вынужден идти на использование крайне ограниченных поступлений и ограниченных заимствований у Госбанка СССР. Это приведет к такому положению, что нечем будет выплачивать денежное довольствие армии и флоту, содержать союзные структуры управления. Под угрозой оказываются и выплата пенсий трудящимся, так как поступления в Пенсионный Фонд СССР также блокируются. Такое положение приведет, в конце концов, к чрезмерной неконтролируемой кредитной, а затем и банковской эмиссии, вхождению в спираль гиперинфляции со всеми вытекающими из нее разрушительными последствиями не только для народного хозяйства страны в целом, но и для экономики каждой отдельной республики. Попытки Госбанка СССР наладить отношения с центральными банками республик в деле проведения единой денежно-кредитной политики ответных позитивных откликов не находят. Органы власти и управления республик не хотят видеть катастрофические последствия денежно-кредитного сепаратизма, о которых предупреждают как советские, так и зарубежные специалисты. Следует иметь в виду, что развалить денежно-кредитную систему можно достаточно быстро[121].
Председателя Верховного Совета СССР А. Лукьянова В. В. Геращенко также информирует, что правительства некоторых союзных республик дали право своим центральным банкам самостоятельно осуществлять эмиссию денежных знаков[122].
Одной из причин состояния экономики, как указывает Геращенко в письме президенту СССР, является подрыв единой банковской системы страны, основанной на общей денежной единице — рубле, нарушение союзными республиками требований Законов СССР «О Государственном банке СССР» и «О банках и банковской деятельности». Если этот процесс не приостановить, он неизбежно приведет к усилению инфляции, введению национальных валют, разрыву экономических связей на общесоюзном рынке и в результате к фактическому развалу экономики[123].
С переходом на расчеты в конвертируемой валюте со странами СЭВ возникли проблемы в расчетах с этими государствами, и резко снизился товарооборот с ними.
Всем становится понятно, что руководство ведет страну курсом, полностью противоречащим интересам граждан. Речи, которые произносит президент, или не воспринимаются, или вызывают озлобление в сочетании с насмешкой. Ведь все посещают рынки и магазины и видят, как всего за один год — с апреля 1990 по апрель 1991 в несколько раз выросли цены на продовольственные товары. К примеру: говядина, которая стоила 1 руб. 97 коп. за 1 кг, стала стоить 7 руб. 90 коп. Котлеты мясные, 10 шт., которые стоили 1 руб. 15 коп., стали стоить 4 руб. 03 коп. Цена пельменей с 1 руб. 38 коп. поднялась до 4 руб. 40 коп., колбаса варенная стала стоить 8 руб. 90 коп. при прежней цене 2 руб. 70 коп.[124]
Однако от повышения розничных цен государственный бюджет ничего не получил. И Горбачев идет на крайне опасный путь. Политбюро ЦК КПСС принимает Постановление «О дополнительном выделении золота и алмазов для получения свободно конвертируемой валюты». Политбюро одобряет проект распоряжения Кабинета министров по данному вопросу. Государственный запас золота тает как снежный ком. К концу 1990 г. он сократился до 290 тонн[125].
Летом 1991 года должно состоятся заседание «Большой Семерки». Горбачев просит Е. Примакова, находящегося в это время в Лондоне, убедить глав «Большой Семерки» пригласить его на совещание. Возможно, лидеры «Семерки» могли бы как-то повлиять на свои банковские структуры, если бы советское руководство твердо заявило, что оно собирается сделать для стабилизации экономической обстановки в случае получения финансовых ресурсов. Однако конкретных заявлений от Горбачева так и не поступило. В этих условиях речь Примакова на британском телевидении, в которой он обрисовал катастрофическое положение с экономикой Советского Союза, стала холостым выстрелом.
В 1992 году был опубликован платежный баланс СССР, согласно которому в 1990–1991 годах за рубеж было продано 540 тонн золота. В дополнении к этому, как указывает доктор экономических наук В. Ю. Катасонов, заграницу было отправлено еще 250 тонн золота в качестве обеспечения под западные кредиты. Таким образом, за последние два года существования СССР за рубеж было выведено 790 тонн золота. Всего за годы перестройки из страны ушло 1500 тонн золота. Известный экономист Катасонов подчеркивает, что «столь интенсивного исхода золота за национальные границы не знала ни одна страна мира за
