увидит. Да и все остальные женщины из хора тоже заметят.
Их приветствует пастор Майкл.
– Кертис и Кливленд сегодня не с вами? – добродушно басит он.
– Мы позже соберемся на обед. Всей семьей, – говорит Марша, высоко подняв голову. – С малышом Кертиса и Лизы.
– Великолепно, великолепно, – говорит пастор. – А имя у малыша уже есть?
– Тео, – отвечает Марша.
– О да, благочестивое имя. Великолепно. А как ты поживаешь, брат Бенджамин? – спрашивает пастор, заключая маленькую ладонь Бена в свои лапы.
– Очень хорошо, – отвечает Бен.
– Отрадно слышать. – Пастор властно похлопывает Бена по руке.
Бен считает, что, когда они впервые встретились, пастор Майкл его невзлюбил. Еще бы, ведь Марша, будучи вдовой и владелицей процветающего бизнеса, могла бы стать настоящим призом для кого-нибудь из прихожан – кто знает, возможно, и для самого пастора: от Бена тогда не ускользнул его странный заинтересованный взгляд. Но все это сошло на нет после того, что церковь триумфально сотворила с ним; с жилистым, потрепанным, вторгшимся на их территорию белым парнем. Теперь Бен объект их гордости, одно из чудес бексфордской Ассамблеи. «Оставь его!» – кричал пастор Майкл, и примерно тогда, то ли благодаря молитве, ураганом пронесшейся по его внутреннему дому, то ли по причинам, ее включающим, злой дух его оставил. Бен был потерян, а теперь был обретен. Он был сухими костями и теперь вернулся к жизни. Он был остовом, но неистовая священная буря пронеслась над ним, очистила его, собрала его из осколков, поставила прямо и снова сделала человеком. Он – живой и говорящий пример избавления, так что нет ничего страшного в том, что он держит руку Марши.
Иногда по воскресеньям устраивают «Воскресения юности», там почти постоянно играет музыка, перемежающаяся торжественными выступлениями бексфордских подростков, которые пытаются не сбиться с пути и не поддаться соблазну вступить в банду и попробовать крэк. Иногда по воскресеньям дети помладше гордо маршируют в костюмчиках серафимов и херувимов. К ним часто приходят приглашенные проповедники, циркулирующие в Ассамблеях Спасения. Но сегодня снова очередь самого пастора Майкла. Он проводит часовую службу, вышагивая по сцене и между рядов с микрофоном в руке, потеет, выкладывается, хрипнет, возносит преданность Господу, а хор подхватывает, возносит ее еще выше, исполняя на манер госпелов старые гимны, добавляя нотки западноафриканского хай-лайфа для тех, кто скучает по Ибадану, и добывая новые молитвенные мотивы из сакральных (но не чуждых блюзу) уголков души.
– Если Господь не созиждет дома, – говорит пастор Майкл, – напрасно трудятся строящие его. Псалом сто двадцать шесть. Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его. Как они трудятся? Напрасно! Аминь. Все так. Вы можете построить высокий дом, и он падет, если Господь его не охранит. Он падет! Превратится в груду кирпичей. Рухнет! Неважно, насколько он высок, неважно, насколько прочен. Хоть десятиэтажный дом, хоть двадцатиэтажный, хоть небоскреб, хоть великая башня, все одно – если Господу не по душе, он падет. Что Господь сделал с башней? С какой башней? Вавилонской! Аминь. Он ее обрушил. Раз – и все, и ничего не осталось. Подумайте. Представьте, сколько трудов уходит на то, чтобы построить башню; сколько дней нужно катать тачку, возить кирпичи и цемент. Как вы знаете – а кто-то, возможно, и нет: когда я приехал в эту страну, я искал работу, а для парня из Лагоса это не очень-то дружелюбное место, понимаете, о чем я? У меня в кармане было всего пятьдесят шиллингов. Но у меня, знаете ли, были крепкие руки, и мне дали работу на стройке. И ох, как это тяжело. (Аминь.) Каждый день я катал тачку, тяжелую тачку, по шатким доскам. Так что я знаю, скольких трудов стоит построить дом, даже маленький домик, и чем выше дом, тем больше трудов. Но Господь может его обрушить! Слава Господу, он может! И тогда вся работа, все труды будут напрасны. Напрасно трудятся строящие его. Это жестокое слово, так ведь, брат? Так, сестра? Ты трудишься и трудишься, и все впустую. Это жестоко, это приводит в отчаяние. И знаете почему? Вы знаете. Господь милосерден, Господь сам говорит вам почему. Вы забыли его благословить. Вы забыли, что надо отдать его Господу, чтобы тот его сохранил. Если дом строит не Господь, дом падет. Если Господь не хранит дом, вы его потеряете, лишитесь всех своих трудов. Ваши дети провалят экзамены, ваша дочь случайно забеременеет, ваш сын пристрастится к наркотикам. Без благословения ваш дом – магнит для бед. Плохой магнит для плохих духов. Так получите же это благословение! Мы должны попросить этого благословения. Господь, благослови нас! Благослови наши дома и наши сердца. Благослови нас полно, благослови нас надежно, благослови нас с избытком. И знаете, когда мы просим, Он отвечает. Он всегда отвечает. Ты мог бы меня покинуть… (Поддержите меня, сестры.)
Ты мог бы меня покинуть,
Мог бросить меня одного,
Но ты обещал, что будешь рядом,
И слово свое сдержал.
(Я сдался.) И ты благословил меня.
(Я все отпустил.) И ты благословил меня.
(Господь, ты вел меня, я теперь другой человек.)
(Я сказал, иди своей дорогой.) И ты благословил меня.
(Я останусь здесь.) И ты благословил меня.
(Господь, ты обещал, что услышишь мой зов.)
И слово свое сдержал.
– И вы знаете, что надо делать, так ведь, братья? Так, сестры? Господь сказал вам, как строить дом, сам сказал. Евангелие от Матфея, седьмая глава. На чем нужно строить дом? На камне! А на чем не нужно? На песке! Верно. Потому что пойдет дождь, и разольются реки, и подуют ветры, и устремятся на дом ваш, и если он стоит на песке… Ох-ох, ничего хорошего не ждите, случится катастрофа. Ваш дом падет, рухнет с треском. Но если вы строили его на камне, тогда неважно, что грядет, неважно, что на него обрушится. Хоть все разом! Пускай! Пусть идет дождь, пусть разольются реки, пусть дуют ветры – вам ничего не страшно. У вас под ногами твердая почва, самая твердая на свете. «И дом тот не упал, потому что основан был на камне». Этому дому не страшны угрозы. Никакие! Беды? И пусть. Болезни? И пусть. Воры? И пусть. Проблемы с полицией? И пусть. Безработица? И пусть. Наговоры и колдовство? И пусть. Беспокойный ум? И пусть. Злое сердце? И пусть. Вам не нужно бояться, братья и сестры. Совершенно не нужно бояться. Ваш дом устоит. Под ним твердая опора. На чем он
