утвержденной
форме? – говорит государь. – Строжайше предписать». – «Попущенье, ваше величество, попущенье! Мы только и ожидали милостивого разрешения спасать священную особу вашего величества».
Дело нешуточное – принялись дружно. Совет, сенат, синод, министры, архиереи, военачальники, градоначальники и другие полиции совещались, думали, толковали и решили, во-первых, изгнать студентов женского пола из университетов…
Затем совет, синод, сенат приказали в двадцать четыре часа отрастить стриженые волосы, отобрать очки и обязать подпиской иметь здоровые глаза и носить кринолины…
Чрезвычайные меры эти принесли огромную пользу, и это я говорю без малейшей иронии – кому?
Нашим нигилисткам[115].
Им недоставало одного – сбросить мундир, формализм и развиваться с той широкой свободой, на которую они имеют большие права. Самому ужасно трудно, привыкнув к форме, ее отбросить. Платье прирастает. Архиерей во фраке перестанет благословлять и говорить на о…
Студенты наши и бурши долго не отделались бы от очков и прочих кокард. Их раздели на казенный счет, прибавляя к этой услуге ореолу туалетного мученичества.
Затем их дело – плыть au large[116].
Р. S. Одни уже возвращаются с блестящим дипломом доктора медицины – и слава им!
Герцен А. И. Былое и думы. Часть восьмая: «Цветы Минервы» // Герцен А. И. Сочинения: В 9 т. Т. 6. С. 462–463.
Прокофий Григорьевич был вскоре после царского манифеста уволен графом Шереметевым с поста главноуправляющего имениями, так как при проведении земельной реформы был уличен в том, что перестал блюсти графские интересы и начал «держать руку крестьян», отводя им при межевании «самые лучшие земли и угодья»…
Оставшись без службы, Прокофий Григорьевич решил уехать из Петербурга в Иваново-Вознесенск и открыть там на паях с братом ситценабивную фабрику.
Денег для начала такого дела было мало, и потому большая часть затрат была произведена под заемные письма, в кредит.
Нижегородский купец Сироткин был злопамятен и мстителен. Пользуясь огромными связями в торговом мире, он решил «рассчитаться» с Сусловым за тот «отказ», который получил от него несколько лет назад при попытке заполучить дармовую рабочую силу. Он скупил все векселя Суслова и предъявил их ко взысканию в самую тяжелую минуту, когда весь капитал был вложен в оборудование и сырье и фабрика еще не успела выпустить ни одного аршина ситца. Суслов пытался было вырваться из петли, захлестнутой безжалостной рукою вокруг его шеи… Заметался в поисках добавочного кредита, но встретился с организованным Сироткиным сговором купцов… В самом коротком времени он вынужден был признать себя несостоятельным. Новая фабрика пошла на торги с молотка, а сам Суслов не попал в «долговую яму», только распродав все, что у него было, что было нажито за долгие годы службы у Шереметева… От былого достатка не осталось и следа.
После этого внезапного разорения Прокофий Григорьевич получил приглашение от сына переехать к нему в Нижний Новгород, где тот был присяжным поверенным при губернском суде. Там он купил себе небольшой домик на Солдатской улице. Туда на летние вакации приехала и Надежда.
Перед отъездом из Петербурга в мае 1864 года Надежда Суслова получила печальное известие о том, что ее учение в Медико-хирургической академии должно быть прервано… Правительство запрещало женщинам посещать лекции как в академии, так и в университетах. Перед женщинами закрылись двери всех высших учебных заведений.
Надежда, получив такое сообщение, не растерялась. Она уже была готова к этому и решила продолжать свое образование за границей, в рекомендованной Сеченовым Швейцарии…
Смирнов А. А. Первая русская женщина-врач. С. 117–118.
ДОНЕСЕНИЕ О КОММУНЕ СЛЕПЦОВА[117]
петербургского обер-полицмейстера И. В. Анненкова
генерал-губернатору кн. А. А. Суворову
Обязанностью считаю донести вашей светлости, что в Петербурге образовался в недавнее время кружок молодежи очень безнравственного и вместе с тем очень вредного направления, в котором хотя и не видно теперь ничего политического, но нельзя быть уверенным, что со временем оно не приняло бы другого характера.
В настоящее время мужчины и женщины, составляющие этот кружок, обращают на себя общее внимание тем, что вздорные и нелепые идеи свои стараются применить в практике к ежедневным занятиям своим и к образу жизни.
Безнравственная сторона их учения состоит в том, что они, не признавая церковного брака, заменяют его, как объясняют сами, браком гражданским, то есть допускают чувственные удовольствия без всякого ограничения и делают всех женщин и девиц их кружка общей принадлежностью всех членов их общества…
Известно было, что кружок этот группировался около бывшего преподавателя Казанского университета Афанасия Щапова, который пользуется и до сих пор от болезни в клинике 2-го Военно-сухопутного госпиталя, что его навещали там преимущественно студенты Медико-хирургической академии, вольноприходящая слушательница медицинских наук купеческая дочь Суслова и дочь умершего чиновника 10-го класса Александра Комарова[118]. Из них Суслова более прочих проповедовала и распространяла упоминаемые несообразности и привлекла к себе названную выше Комарову… Что же касается до Комаровой, то она имела любовную связь с братом своей наставницы Сусловой, студентом университета Сусловым, и в январе нынешнего года родила от него ребенка.
…Девицы известны под именем стриженых.
8 марта 1864
Литературное наследство. Т. 71. С. 451.
В ведомостях о фабриках и заводах Вознесенского посада, составлявшихся полицейским управлением в течение десяти с лишним лет, значилось набивное и каландренное заведение Асафа Григорьевича Суслова. По первоначальной регистрации за 1860 год в этом заведении насчитывалось 20 рабочих и 10 набойных столов. В 1870 году фирма имела уже 93 рабочих и продала 15 тысяч кусков набивных платков, а также пропустила «через каландры» 100 тысяч кусков мануфактуры.
Еще в 1863 году к Асафу приехал брат Прокофий Григорьевич Суслов, который вступил к нему в пай. Поначалу дела шли бойко, но затем братья вынуждены были ликвидировать свою фирму.
История как будто обычная. Начинающих фабрикантов вытеснили более сильные конкуренты. Документы, однако, говорят о более серьезной подоплеке ликвидации фирмы.
Прокофий Суслов, бывший крепостной, добился «вольной» и стал, благодаря своим способностям, управляющим имениями графа Шереметева. Он сумел дать дочерям, Аполлинарии и Надежде, хорошее по тем временам воспитание: они знали европейские языки, умели играть на фортепиано. Девушки восприняли полученное ими образование не как своеобразное приданое, а как ступеньку для проникновения в науку, для отдачи всех своих сил и способностей народу.
Лешуков Т. Сестры Сусловы // Рабочий край (Иваново). 1965. № 256. 29 октября.
Когда несколько лет тому назад некоторые русские женщины стали посещать лекции здешней Медицинской Академии, общество почему-то вдруг испугалось этого факта; он показался ему и диким, и неприличным, и невероятным; общество вдруг увидело в нем начало какой-то страшной деморализации; оно подняло на смех этих
