Даррэн. Ну все, маски сброшены. Точнее… его маска. Я остаюсь при своей. — Ты умело воспользовалась ситуацией, но ты с самого начала не хотела переезжать во дворец. Потому что там ты увидишь императора во всей красе. Увидишь, что его жизнь не вертится вокруг тебя одной. Есть много других женщин…
— У него гарем во дворце? — поперхнулась я. Просто представила Эроана этаким шейхом, восседающим на мягких подушечках. А вокруг него женщины так и вьются, так и вьются…
— Не гарем, — фыркнул Даррэн. — Но гостьи бывают часто…
В дверь позвонили.
— Я открою! — раздался с кухни голос Жанны.
Даррэн отстранился от меня, выпрямился. Спустя пару ударов сердца в гостиную вошел Эроан.
— Вивьена, Даррэн… готовы продолжить с магией?
Через полчаса я, измученная, сидела на кухне и восполняла потраченные силы, поедая сочное жаркое. Даррэна император отпустил по делам, так что ужинали мы вдвоем.
— Стало ярче? — спросил Эроан.
— Да. Кажется, совсем по чуть-чуть, но с каждым разом я чувствую тепло все более отчетливо.
— Это хорошо. Возможно, скоро и ты, и раах перестанете враждебно реагировать на магию тьмы.
После ужина переместились в гостиную.
— Я хотел поговорить с тобой, Вивьена, — сказал Эроан, присаживаясь в кресло напротив меня.
— Давай поговорим, — согласилась я.
Однако начинать разговор Эроан не спешил. Смотрел на меня и молчал. Наверное, ожидал, что я заговорю. Быть может, даже извинюсь, возьму свои слова назад.
— Чаю? — наконец предложила я. — С вельхвой?
Это трава такая, очень приятная на вкус. Напоминает смесь мяты и апельсина. Я заметила, что императору больше всего нравится именно такой чай. А Жанна его прекрасно заваривает.
Эроан вздернул бровь, но согласился:
— Пожалуй.
— Жанна! — позвала я.
— Да, леди Вивьена?
— Завари нам чай с вельхвой.
— А уже все готово! Я сейчас принесу.
Жанна вошла в гостиную, поставила поднос на стол. Потянулась к чайнику, но я остановила ее жестом.
— Как домоешь посуду — будешь свободна.
— Как скажете, леди. — Служанка поклонилась и поспешила покинуть гостиную.
Эроан с удивлением наблюдал, как я разливаю чай по чашкам и одну пододвигаю к нему. Да, я решила поухаживать. И в нашем-то мире это нравится мужчинам на этапе свиданий. А уж здесь, когда я, вроде как, аристократка, и вовсе впечатляет.
— Я не понимаю тебя, Вивьена, — наконец изрек император. Взял чашку, с наслаждением отпил ароматный чай.
— Что именно ты не понимаешь? — я улыбнулась, берясь за свою чашку. Мне тоже нравится это сочетание: мята и апельсин.
— Твое поведение. Я вижу, что нравлюсь тебе. Ты позволяешь ухаживать за тобой, но при этом неизменно держишь на расстоянии. А от предложения, за которое любая, даже не на твоем месте, любая женщина ухватилась бы с радостью, ты отказалась.
— А мое место, надо полагать, это место обедневшей аристократки, которой скоро не на что будет кушать?
— Уверен, деньги на еду ты всегда найдешь. Но остальное? Оплата жилья, нарядов, драгоценностей… ты ведь не привыкла к бедной жизни. Услуги Жанны, в конце концов.
— Значит, ты полагаешь, что, как девушка в нужде, я должна была согласиться на твое предложение.
— Я полагаю, что на это предложение согласилась бы любая. Не только девушка в нужде.
— А тебе самому это нормально? — я мягко улыбнулась.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Эроан.
— Ну вот представь, — я продолжала улыбаться. — Ты предлагал деньги, драгоценности. Все, что я пожелаю. Но, по сути, деньги. Ты готов был заплатить, чтобы я стала твоей любовницей на ночь или две. В лучшем случае три.
Эроан фыркнул, но опровергать не стал. А то ишь чего! Я на три ночи замахнулась.
— А если с другой стороны посмотреть? Получается, что ты совершенно не рассчитываешь на другие свои качества. На мужественность, которая способна свести с ума. На умение заботиться, слушать. — Я говорила мечтательным голосом, а Эроан потрясенно смотрел на меня. — На твою проницательность, от которой пробирает до мурашек. На нежность в прикосновениях или на внимательность. На виртуозное владение словесной игрой или на силу, которая пугает, наверное, но и притягивает тоже. Ты отметаешь это все, будто ничего не существует. Как будто с тобой можно спать только за деньги. Как будто иного у тебя просто нет. Поэтому я спрашиваю: нормально ли тебе… — Я хотела спросить, каково ему покупать женщину за деньги, но после такой похвалы, пожалуй, можно и жестче сказать: — Нормально ли тебе предлагать себя в довесок к деньгам?
Я прекрасно осознавала, что рискую, выстраивая фразу именно так. Ведь на самом деле Эроан считал, что он покупатель. А с другой стороны никогда не смотрел. Как будто это его никто не хочет брать без весомого довеска в виде мешка денег.
Однако Эроан не был бы правителем столь огромной и великой империи, если бы не умел себя контролировать. Глубоко вдохнул. Затем выдохнул, не спуская с меня взгляда. Конечно, в его глазах отразилось немало: и негодование, и даже ярость. Но Эроан с собой совладал, больше ничем не выдав реакции на мои слова.
Продолжая в упор смотреть на меня, император медленно поставил чашку с чаем на стол.
— Я император. И этим все сказано. Если бедного трубочиста можно полюбить за его прекрасную душу, то меня — нет. При виде меня все, в первую очередь, думают о моей власти и полноте моей казны.
Эроан — император. И с ним можно говорить!
— Чему ты так довольно улыбаешься?
— Тому, что не ошиблась. Ты умеешь слушать, а главное, слышать. Это оставляет шансы на… — поймав горячий огонек в глазах Эроана, закончила: — на то, чтобы понять друг друга.
— Как ты верно заметила, я умею слушать. А еще я умею неплохо соображать, — Эроан хмыкнул. — Догадываюсь, к чему ты ведешь. Ты хочешь показаться особенной. Той, для которой важны не деньги, не моя власть, не мои возможности, а все то, что ты перечислила.
— Небольшая поправочка. Я не хочу такой показаться. Мне это незачем, — я пожала плечами и мило улыбнулась.
— Будешь убеждать меня, что нищета тебя не пугает?
— Нищета — сильно сказано. Я прекрасно умею делать макияж. Одна моя знакомая, которая шьет отличные платья… ты, наверное, слышал о леди Димале. Так вот, она сказала, что будет рада выделить мне местечко, чтобы мы вместе помогали благородным леди подготовиться к важным мероприятиям.
Я не соврала. Модистка, с которой мы сдружились, в последнюю нашу встречу на самом деле намекала, что мы могли бы поработать вместе. Уж очень понравилось ей, как я делаю макияж.
Согласия я не дала, потому как была не уверена,
