Онно вытер рот салфеткой.
– Я забыл. Начинается то ли на «М», то ли на «П», но, во всяком случае, не Тисс. Документы я видел. И Марлен тоже. Ты, писака!..
Все взгляды устремились на Марлен. Она невозмутимо спросила:
– Вы поели? Тогда я начну убирать?
Папа схватил ее за руку.
– Не сейчас. Как его зовут? Скажи! И почему ты смотрела его документы? Почему нам не рассказала?
Марлен освободилась от захвата и начала собирать тарелки.
– Я забыла имя, что-то сложное. К тому же мы на эту тему до открытия не говорим. А открытие только завтра.
– Русское? Китайское?
– Что?
– Да имя же! – Папа сжал кулаки. – Вспоминай!
Марлен склонилась над столом, приблизившись к лицу Хайнца. И сказала четко и медленно, с затаенной угрозой:
– Хайнц, дорогой, не раздражай меня! Завтра открытие, а там посмотрим. Ты меня понял?
Он опустил голову и откинулся назад:
– Ну конечно! Нет проблем. Завтра – значит, завтра. Ну что, парни, есть желание сыграть партию в скат?
«Мне кажется, что все начнется снова»
Р. Кайзер
Будильник зазвенел в половине шестого. Я испугалась и смахнула его со стола. Он тут же замолк. Я спустила ноги на пол и минуту посидела, просыпаясь. Потом посмотрела на свой мобильный с выключенным звуком, лежавший рядом с кроватью. Входящих звонков не было.
Мы сказали папе, что цветы доставят только в половине десятого, – Марлен опасалась, что Хайнц откроет в себе таланты флориста. Я попыталась ее успокоить:
– Марлен, он дальтоник и не отличит розу от барбариса.
– Вот именно, – ответила она. – Поэтому предпочитаю не рисковать. Ты же тоже не веришь, что, увидев привезенные цветы, он обойдется без креативных идей. Нет уж, пусть приходит, когда все будет сделано. Рано утром у меня не останется времени для дискуссий.
Я натянула старые джинсы и футболку и проскользнула в ванную. Поразмыслив, сунула зубную щетку в карман джинсов. Лучше уж почистить зубы у Марлен, чем разбудить отца.
Когда я пришла в пансион, там уже пахло кофе. На кухне стояли наполненные термосы, я взяла из шкафа кружку и налила себе ароматный напиток.
– Доброе утро, Кристина. Ты его разбудила?
– Доброе утро, нет, будильник успел прозвенеть всего раз, когда я его заткнула. Хайнц не слышал.
Я протянула Марлен кружку, она взяла ее с явным облегчением.
– Ну слава Богу, значит, с цветами обойдется миром.
Когда я села, в джинсах что-то хрустнуло, и я вскочила.
– Что это было?
Я выудила из кармана обломки зубной щетки.
– Не хотела шуметь в ванной, решила почистить зубы здесь. А она сломалась.
От ручки осталось два сантиметра, может, ею еще и можно почистить углы, но зубы уж точно нет.
– Не горюй, у меня в моей ванной есть новая.
Марлен подвинула ко мне кофейник.
– Ты дозвонилась?
– Кому? – переспросила я. Не потому, что обладаю актерским талантом, а из-за времени суток.
– Кому, кому! Гизберту фон Майеру, конечно. Чтобы обсудить с ним последние детали помолвки… Ну Йоханну Тиссу.
– Звонила раз двадцать, у него все время включалась эта идиотская голосовая почта. Тогда я попросила его обязательно перезвонить, но ничего. Теперь не знаю, что делать.
– Он объявится. – Марлен встала. – Уже четверть шестого, надо идти, скоро привезут цветы. Я возьму кофе с собой.
– Да, я только быстро почищу зубы и приду.
– Хорошо, зубные щетки в шкафу в ванной комнате, на второй полке.
– Я скоро.
Через десять минут, с перечно-мятным дыханием пересекая двор, я услышала тихий свист.
С мыслью «только не какой-нибудь старик» я медленно обернулась.
Он сидел на пустых ящиках, сложенных у сарая, и смотрел на меня. Меня словно ударило молнией, колени подгибались, я неуверенно пошла к нему.
– Привет, Кристина.
– Привет, Йоханн. Прости, Йоханнес. Я, наверное, пропустила момент, когда ты представился новым именем.
Он встал и сделал ко мне несколько шагов. Я чувствовала запах его туалетной воды. Голос у него был мягким и тихим:
– Мы можем съездить на пляж? Я хочу кое-что тебе объяснить.
– Как ты себе это представляешь? – показала я на пивную. – Через четыре часа придут гости. Я звонила тебе вчера весь вечер, ты ни разу не перезвонил, а теперь решил, что стоит поманить меня пальцем, и я все брошу?
Почему я, собственно, так завелась? И почему он такой спокойный и уверенный? Он отступил на шаг и улыбнулся:
– Ну ладно. Тогда отложим. Ты прекрасно выглядишь в этой старой футболке. И пахнешь перечной мятой. Пока, увидимся.
Он послал мне воздушный поцелуй и пошел к выходу. Либо он невероятно толстокож, либо – лучшее, что мне встречалось за последние годы.
– Йохаааанннес!
Ласковый взгляд карих глаз через плечо.
– Да?
– А твой бумажник?
Он хлопнул по своей джинсовой попе.
– Марлен уже отдала. Спасибо.
Он исчез за углом, а во двор въехала машина флористов. Я махнула им, показывая на парковку, и заметила, что руки дрожат.
Две женщины, вышедшие из машины, тут же сунули мне ящик с розовыми букетами. Появилась Марлен.
– Доброе утро, Ютта, привет, Гудрун, вы суперпунктуальны. Кристина, отойди в сторонку.
Я развернулась и понесла ящик в пивную, все еще ощущая запах туалетной воды Йоханна. На пороге я остановилась и задумалась: куда поставить ящик?
– Кристина, пошевеливайся, нам надо разгрузить целую машину.
– Ты его тоже видела? Йоханна, я имею в виду.
– Конечно. Я отдала ему бумажник.
– Он объяснил что-нибудь по поводу имени?
– У меня не было времени его спрашивать. А у нас с тобой нет времени болтать. Не приведи Бог, появятся Хайнц, Калли и Хуберт и начнут плести веночки.
Она была права. Я отправилась на разгрузку.
* * *
В девять утра мы с помощью Ютты и Гудрун, имя которой мне пришлось уточнить еще раз, празднично украсили пивную к открытию букетами искусственных цветов и морем розовых бутонов. Марлен отступила на шаг назад и с удовлетворением еще раз все оглядела.
– Супер! Спасибо вам, вы просто великолепны. Вы же вернетесь к одиннадцати?
Ютта вытерла руки платком и кивнула:
– Конечно. Уж это мы не пропустим. Здесь стало классно, мои поздравления, Марлен.
– Да, нужны только правильные люди с правильными идеями, и получится вот такой дворец.
Радостный голос моего отца заставил Марлен вздрогнуть.
– Доброе утро, Хайнц. Ты уже позавтракал?
– Нет, Хуберт все никак не проснется, я и подумал: схожу проверю, все ли здесь в порядке. Цветы в таком виде и останутся?
– Что значит «в таком»? – растерялась Гудрун.
Хайнц помедлил:
– Ну… Мне кажется, они в некотором беспорядке. Длинные и короткие перемешаны и…
– Цветы в таком виде и останутся! – категорично заявила Марлен.
Хайнц примирительно положил ей руку на плечо.
– Так тоже годится. Собственно говоря, даже очень мило. И так пестро. Пивная все же не церковь.
Он отступил под нашими взглядами.
– Но вы, видно, уже справились, тогда я пойду завтракать. Калли наверняка тоже скоро придет.
Он сделал два шага и опять повернулся.
– Да, Кристина, нам еще надо переодеться. В таком виде я тебя на открытие не возьму. Даже если это гармонирует с неаккуратными цветами.
Он коснулся кепки и зашагал назад к пансиону. Гудрун неуверенно посмотрела ему вслед.
– Я же его в газете видела, это знаменитый экскурсовод, да?
– Что-то в этом роде, – сказала Марлен, подписывая накладные. – В двух словах трудно объяснить.
В половине одиннадцатого мы все наконец встретились во дворе. Папа был в серых брюках и темно-синем блейзере с золотыми пуговицами. Конфетную рубаху я предусмотрительно сунула в стиральную машину Марлен. Хайнц слегка надулся, но почти без сопротивления надел белую сорочку. Калли пришел в синем костюме, Карстен – в сером. Когда появился Онно в вельветовом пиджаке, его осмотрели придирчивым взглядом.
– У тебя в гардеробе не нашлось чего-нибудь более элегантного? – спросил Калли, снимая нитку с плеча Онно.
– А что? Он почти новый. А штаны из обычного материала. Я же не на похороны пришел. И костюмы старят.
На Марлен был белый брючный ансамбль. Папа присвистнул, увидев ее. Марлен улыбнулась:
– Большое спасибо. Вы тоже хорошо выглядите. А Хуберт уже уехал?
– Да, отправился в порт. Послушай, тебе нужно чем-нибудь обмотаться, на белом каждое пятнышко видно.
Она кивнула с остановившимся взглядом:
– Пожалуй, я все-таки переоденусь.
Гизберт фон Майер, тоже в белом костюме, нес в левой руке комнатный цветок, за плечами у него болтался рюкзак, на груди – фотокамера.
– Марлен, сердечные поздравления с открытием, в том числе и от имени редакции. О, мы с тобой под стать друг другу! Привет, Кристина, очень милое платье.
– Гизберт! – Папа хлопнул его по плечу, листья растения задрожали. – Сделай-ка прямо сейчас пару фотографий, пока все еще в порядке. И не забудь про буфет, а то потом его опустошат.
