чтобы двое других его подельников не знали об этом.
Случай подвернулся на следующий день. К тому месту, где на улице стоял Вильгельм, подъехала машина, в которой сидели мои люди, и водитель, притворившись глухим, спросил, как проехать по такому-то адресу. Затем человек, сидевший сзади, открыл дверь машины и извинился за своего водителя. Он попросил Вильгельма говорить чуть громче, и, когда тот сунул голову в машину, чтобы сделать это, машина дернулась и отъехала вместе с Вильгельмом на заднем сиденье.
С первого взгляда я понял, что нервы у Вильгельма сдали, и решил, что не буду использовать R-17. Сначала я оставил его стоять и специально разговаривал с ним грубо. «Ну, предатель Германии, что скажешь в свое оправдание? Если скажешь мне всю правду, то, возможно, я проявлю милосердие. А если солжешь хоть в какой-нибудь мелочи, то тогда — ну, ты прекрасно знаешь, что тебе как шпиону в военное время грозит смерть через четыре дня».
Он начал горько плакать и сказал, что во всем виновата Мария, это она навлекла на них всех несчастье. Она уже работала на русскую разведку еще до того, как вышла замуж за его брата, она роковая женщина и т. д. и т. п. И так продолжалось около получаса. Я его не перебивал, а просто дал ему возможность говорить.
В русской разведке были особенно высокого мнения о Марии и доверили ей очень важное задание. Ее муж — брат Вильгельма был полностью у нее под каблуком и делал все, что она хотела. Сам он начал активно работать с ними только после их приезда в Германию. Он делал не одну попытку порвать с ними, но Марии всегда удавалось удержать его: здесь он признал свою собственную вину по отношению к своей невестке и в этой связи назвал имя R-17. Он сказал, что выполнял приказы русской разведки с такой же готовностью, как и другие, и в конце концов выболтал все, что знал, подробно изложив несколько очень важных деталей. И хотя он от страха говорил почти бессвязно, к концу он немного успокоился.
Смена имени — и на это согласились в русской разведке — была идеей Марии отчасти как защитная мера против R-17. Их задание состояло в том, чтобы купить в Берлине гостиницу, которая на самом деле будет работать как разведцентр, где можно было бы принимать сообщения и давать какие-то предварительные оценки полученных документов. Большая часть работы должна была охватывать военные вопросы. Русские планировали ввести в число служащих этого заведения по крайней мере четверых или пятерых своих офицеров.
Сам Вильгельм должен был прослушать в Берлине десятичасовой технический курс обучения, касавшийся проявки пленок, невидимых чернил и других вещей. Мария должна была заниматься организационными вопросами и поддержанием работы связных, так как эта гостиница должна была служить их базой и местом встреч для агентов, прибывающих из России. Ее муж должен был отвечать за управление гостиницей и выступать в роли ее официального владельца, а Вильгельм и Мария — в роли его служащих. Русские разработали этот план, потому что боялись, что их официальные учреждения попадут под слишком пристальное внимание немцев, а они планировали увеличить размах своей работы и ковать новые кадры для Коммунистической партии Германии.
Мария прекрасно говорила по-русски и была верным приверженцем советских идеалов. Вильгельм сказал, что она настолько фанатична, что, если он или его брат станут предателями их дела, она не остановится ни перед чем, чтобы добиться их наказания русскими.
Русские были очень щедрыми в вопросах денег, но любая ошибка или пренебрежение долгом наказывались без всякой жалости. Они были очень скрупулезны в вопросах мер безопасности и предосторожности, и подозревать было главным принципом их работы. Мария допустила маленькую ошибку с их продовольственными карточками, и они несколько часов допрашивали ее по этому поводу. Для Вильгельма было загадкой, как они ухитряются узнавать о таких мелочах, и всегда чувствовал себя так, будто за ним следят.
Деньги на покупку гостиницы должны были быть доставлены через две недели, но они не знали, как или от кого они должны получить их. Они не должны были ни ходить, ни звонить ни в какие советские учреждения, что бы ни случилось, и не должны были вступать в контакты с немецкими коммунистами; напротив, они должны были вступить в местную организацию НСДАП, присоединиться к движению «Зимняя помощь» и отряду гражданской обороны.
Когда Вильгельм закончил говорить, я сказал ему: «Я не могу понять, как ты оказался замешан во всем этом, но я хотел бы помочь тебе. Однако не совсем понимаю, как это можно сделать. У тебя не очень-то сильный характер, и эта женщина явно держит тебя под своим каблуком. Кроме того, русские очень пристально следят за тобой. Если они узнают, что ты работаешь на меня, то у тебя немного шансов. Так уже случалось. Мы найдем твое тело в разбитом автомобиле. Русские — специалисты по части дорожных аварий. В немецком суде тебе было бы ничуть не хуже».
К этому времени на его лбу уже блестели капли пота. Я решил, что могу позволить себе быть помягче.
«Ну хорошо, — сказал я, — я сделаю все, что смогу, если ты постараешься для меня. Нет смысла жалеть себя, а жалеть двоих других еще бесполезнее. Я собираюсь дать тебе шанс поработать на нас и спасти свою шкуру. Таково мое предложение, и оно вполне реальное».
Я дал ему обдумать его несколько минут, а затем протянул ему руку. Он схватил ее и согласился на сделку. Игра началась.
Сначала мы обсудили, как он может уехать незамеченным, а также объяснить своему брату и невестке три часа, которые он провел со мной. Я предупредил его, что они не должны заметить ни малейшей перемены в его поведении, и все должно идти, как раньше, и мы договорились о способе связи на будущее, чтобы он мог делать свои донесения и получать указания, не привлекая их внимания.
Я знал, что сильно рискую, и поэтому не торопился и еще раз спокойно и тщательно прошел с ним по всем деталям. Наконец я сказал, чтобы как можно больше укрепить его дух: «Если в какой-то момент ты почувствуешь, что ты теряешь самообладание и не можешь и дальше выполнять задание, приди и скажи мне и попроси моей защиты. Это не повлияет на мое обещание тебе, если только, разумеется, ты не попытаешься обмануть меня».
В качестве дополнительной гарантии и для его собственной защиты я приказал установить за ним постоянное
