Сверившись со списком, старик убедился, что доставлено всё заказанное, и, одобрительно хлопнув каждого из парней по плечу, быстро расписался в накладной. Сдав всё привезённое адресату, парни молча запрыгнули в свой грузовичок и исчезли за поворотом.
Вернувшись к себе, Агафоныч снял телефонную трубку со старинного, ещё эбонитового аппарата и категоричным тоном потребовал связать его с номером. Каким именно номером он даже не стал уточнять. Всем службам этого весьма закрытого института было известно, что постоялец, над которым безуспешно бились полдюжины профессоров, находится под негласным патронажем знаменитого на всю Контору старого стрелка.
Дождавшись Пашкиного ответа, Агафоныч чуть усмехнулся и, пытаясь сохранить серьёзный тон, проворчал:
– Ты чем там занят, парень?
– Книжку читаю. А что случилось, Агафоныч? – удивлённо спросил Пашка.
– Что случилось, что случилось, – сварливо отозвался старик. – Кучу железа заказал, а разгружать его я должен? Твоё добро, вот и разбирайся с ним сам.
– Какое добро? – не понял Пашка.
– Ты совсем уже с головой дружить перестал? Я от кого список получал?
– Неужели привезли? – растерянно ахнул Пашка.
– Приходи, сам увидишь, – рассмеялся Агафоныч и положил трубку.
Спустя несколько минут в коридоре раздался топот ног и в мастерскую галопом влетел сияющий Пашка. Едва кивнув старику, он метнулся к сложенным в углу коробкам и, недолго думая, принялся потрошить их, раскладывая всё привезённое на столе.
Пряча улыбку в густой бороде, Агафоныч внимательно наблюдал за парнем. Выложив всё привезённое, Пашка тщательно осмотрел каждый предмет и, испустив удовлетворённый вздох, весело сказал:
– Теперь осталось только хорошую швейную машинку найти и нитки шёлковые.
– А чего сразу не заказал? – удивлённо спросил Агафоныч.
– Не сообразил. А потом поздно было, – ответил Пашка, смущённо почёсывая в затылке.
– Дурень, – беззлобно усмехнулся Агафоныч. – Ладно, придумаем чего-нибудь. Собирай пока железо.
– Спасибо, – с чувством произнёс Пашка.
– Да ладно, – махнул рукой Агафоныч. – Но учти, на занятиях чтобы здесь, под рукой был.
– Обещаю, – улыбнулся Пашка, принимаясь раскладывать запчасти по их принадлежности.
Но едва добравшись до каркаса крыльев, он неожиданно вспомнил, что хотел разобраться с развесовкой трубок, и, взяв отвёртку, принялся выкручивать саморез, которым крепилась заглушка на торце трубки. Но едва сделав пару оборотов, неожиданно замер, словно сражённый странной мыслью.
Возившийся с пистолетным затвором Агафоныч бросил на Пашку удивлённый взгляд, но не успел открыть рот, чтобы спросить, что случилось, как Пашка неожиданно выронил трубку и, схватившись за голову, медленно осел на пол. Не ожидавший такого оборота дела Агафоныч бросил на верстак надфиль, которым осторожно убирал заусенцы с затворной планки и, подскочив к парню, принялся растерянно тормошить его, пытаясь привести в чувство.
Заметив, что ему всё хуже и хуже, он быстро связался с дежурной группой врачей, потребовав немедленно прислать санитаров с носилками. Уже через десять минут Пашка лежал в палате интенсивной терапии, подключенный к десятку разных приборов, снимавших показания сразу по нескольким параметрам.
Взволнованный Агафоныч нарезал круги по рекреации и на все попытки охранников вывести его из медицинского крыла отвечал такими тирадами, что заслушивались даже многоопытные врачи, а медсёстры просто заливались краской. В момент произнесения одной из таких тирад в рекреацию быстро вошёл Художник и, дав Агафонычу высказаться, негромко сказал:
– Ты бы хоть девчонок постеснялся, охальник старый.
– Не сахарные, переживут, – огрызнулся тот, пожимая протянутую руку.
– Что тут случилось? – быстро спросил Художник.
– А хрен его знает, – пожал плечами Агафоныч. – Ему запчасти привезли. Я получил, расписался, как положено. Потом его вызвал. Он всё осмотрел, порадовался. Сказал, что теперь только нитки шёлковые нужны и машинка швейная. Я пообещал найти. Он принялся своими железками заниматься, но вдруг замер, а потом застонал, за голову схватился и упал, – коротко и обстоятельно пояснил Агафоныч.
– Странно, – вздохнул Художник.
– Может, последствия контузии? – осторожно предположил Агафоныч.
– Может. А эти умники что говорят?
– А ничего они не говорят. Ещё не знаем. Обследуем, – скривившись, передразнил кого-то Агафоныч. – Тень на плетень наводят.
– Ничего, сейчас разберёмся, – кивнув, пообещал Художник, решительно направляясь в сторону медицинского центра.
Едва завидев верховное начальство, все дежурившие в центре врачи бросились докладывать о своих достижениях. Не обращая внимания на их лепет, Художник ухватил главного врача за отворот халата и, подтащив его поближе к себе, тихо сказал:
– Коротко и по делу. Что с ним?
– Пока не знаем. Все органы работают как часы. Внутричерепное давление в норме, общее давление, как у космонавта. Откровенно говоря, с таким здоровьем только в космос и посылать.
– Так чего же он тогда у вас под приборами лежит, а не в тире свой аппарат собирает? – зарычал начинающий терять терпение глава Конторы.
– Сам ничего не понимаю. Из всех повреждений – только слабое носовое кровотечение. Но его уже остановили. Может, он просто крови боится? Так бывает…
– Сам ты крови боишься, идиот! – не выдержав, в полный голос заорал старик. – Этот парень бывший спецназовец. Где он сейчас?
– В палате интенсивной терапии, без сознания, – быстро ответил главврач.
– Веди, – коротко приказал Художник не терпящим возражения тоном.
Решительно войдя в палату, он быстро подошёл к кровати и, наклонившись к лицу парня, тихо произнёс:
– Что с тобой случилось, тёзка?
Тихо застонав, Пашка слегка шевельнулся и, не открывая глаз, еле слышно спросил:
– Дядя Паша, это вы?
– Я, тёзка, – ответил Художник, не обращая внимания на его фамильярность.
– Кажется, я всё вспомнил, – выдохнул Пашка, делая слабую попытку открыть глаза.
– Что именно? – осторожно уточнил старик.
– Всё, дядя Паша. Всё, что со мной было.
– Так это же здорово. Только зачем было в обморок падать?
– Я не специально. Оно само так получилось, – чуть улыбнувшись, ответил Пашка и, пошевелившись, попытался сесть.
Рядом с кроватью тут же материализовался главврач и, возмущённо сверкая очками, попытался уложить его обратно. Понимая, что имея рядом поддержку в виде директора Конторы, может позволить себе лишнее, Пашка оттолкнул его руки и, оторвав от тела все датчики, сварливо ответил:
– Хватит, вы уже моей кровушки на три года вперёд напились. Мне сейчас вместо всех ваших микстур чашка хорошего чаю больше поможет.
– Вот это разговор, тёзка, – весело отозвался Художник и, сделав врачу знак не вмешиваться, что-то быстро пробормотал себе в воротник.
В ту же минуту в палату ввалились два бойца его личной охраны и, подхватив Пашку с двух сторон, быстро вынесли из палаты. Понимая, что спорить в данной ситуации себе дороже, главврач отступил в сторону с независимым видом, а-ля я умываю руки.
Не обращая на него внимания, глава Конторы вышел из палаты и, усмехаясь про себя, направился в номер, по пути позвав с собой Агафоныча. Увидев, что его подопечный очнулся, неугомонный старик вдруг куда-то исчез, появившись в номере со странным свёртком в руках.
Увидев на столе исходящие паром чашки с ароматным чаем, он одобрительно кивнул и, достав из пакета керамическую бутылку, с хитрым видом принялся осторожно разливать содержимое. По чайной ложке в каждую чашку. По номеру расплылся странный цветочный аромат. Внимательно принюхавшись, Художник удивлённо покосился на Агафоныча и, качая головой, спросил:
– Только не говори мне, что это твоя знаменитая настойка на семи травах?
– Она самая и есть, – усмехнулся Агафоныч. – Три стопки при простуде, пять при всех остальных хворях, ну и по ложечке для профилактики.
– Профилактике чего? Алкоголизма? – не удержался от шпильки Пашка.
– Засранец он и есть засранец, – покачал головой Агафоныч. – Его лечат, а он морду воротит.
– И не думал, – горячо возразил Пашка. – Ну чего ты, Агафоныч? Неужели разучился шутки мои понимать?
– Проехали, – махнул рукой Агафоныч.
– Не обращай внимания, – усмехнулся Художник. – Он от волнения всегда таким злым становится.
– От волнения? – удивлённо спросил Пашка, растерянно глядя на старика.
– Напугал ты меня, парень, – нехотя проворчал Агафоныч, бросив на старого приятеля укоризненный взгляд.
– Чем это?
– Не часто мне такие стрелки попадаются. И не должно так случаться, чтобы молодой, сильный парень, умеющий навскидку комару яйца отстрелить, умирал раньше времени, да ещё и на пустом месте, – тихо сказал Агафоныч, прихлёбывая чай.
