– Спасибо вам, дядя Гриша, – тихо сказал Пашка, доставая из пачки сигарету. – За всё спасибо.
– Сочтёмся, – усмехнулся Агафоныч.
– Ну ладно, с любезностями закончили. Давайте о деле поговорим, – проворчал Художник, отмахиваясь от клубов дыма.
– О чём именно? – удивился Пашка.
– Рассказывай, тёзка, как в зоне жил, что делал, где именно обитал. Всё рассказывай. И не забудь, нашей Конторе всё известно, – твёрдо ответил старик.
– Дядя Паша, ну не надо, а?
– Чего не надо? – не понял Художник.
– А вот этих ваших конторских понтов. Конторе всё известно. Если известно, так нечего вопросы задавать, – вяло огрызнулся Пашка.
Внимательно слушавший его Художник вдруг зашёлся откровенным гомерическим хохотом. Задумчиво смотревший на Пашку Агафоныч не удержался и тоже захохотал, вторя другу густым, сочным басом. Удивлённо покосившись на стариков, Пашка недоумённо пожал плечами и, погасив окурок, взялся за чай.
Отсмеявшись, старики дружно утёрли набежавшие слёзы и, переглянувшись, хором вздохнули:
– Дожили. Уже в способности Конторы верить перестали.
– А ты как думал, Паша? Времена другие, и люди другие. Ты посмотри на него внимательно. Он же сидит и отлично понимает, что ничего у тебя на него нет и терять ему здесь нечего. Ну, состряпают твои олухи дело. Высосут проблему из пальца. А толку? Как только передадим его в ИТК, так он оттуда и уйдёт, как дым сквозь пальцы. Лови его тогда по всей зоне. А там он у себя дома, – весело проговорил Агафоныч.
– Знаю, – недовольно поморщился Художник. – Самое смешное, что он и отсюда уйти может. Причём так уйти, что и не заметят. Ловкий, чёрт.
– Вы о чём это, мужики? – растерянно спросил Пашка.
– О тебе, – фыркнул глава Конторы. – Нет у меня в руках ничего такого, что могло бы тебя к Конторе пристегнуть. А жаль.
– Дядь Паш, ну что вы в меня так вцепились? – устало спросил Пашка. – Я же уже говорил, не с моей рожей по империи шататься. А в зоне мне самое место.
– Да что ты к своей внешности так прилип? – раздражённо спросил Художник.
– А то вы не знаете? – хмыкнул Пашка. – Забыли, что мне ваша горничная высказала? А ведь она на вас работала. Что уж говорить про обычных девушек. Нет, дядя Паша. Местная жизнь не про меня писана. Мне в зоне самое место.
– Опять за своё! – возмущённо всплеснул руками старик. – Да забудь ты эту дуру. Найдёшь себе нормальную умную девчонку.
– И то верно, парень. Не надоело, как дерьмо в проруби болтаться? Пора уже и остепениться. Дом завести. Семью, – поддержал друга Агафоныч.
– То-то у вас и семьи и дома есть, – покачал головой Пашка.
– Ты на нас не смотри, парень, – тихо ответил Агафоныч после долгого молчания. – Мы с ним всю жизнь жили где угодно, только не здесь. Была у меня семья. И дети были. Да только их волна забрала. Всех. Мы в отпуск собрались, да тут дело очередное наклюнулось. Пришлось мне их одних отправить. Так и получилось, что я выжил, а они пропали, – безжизненным голосом поведал он Пашке.
– Вот значит как, – растерянно протянул Пашка. – Извини, дядя Гриша, не хотел в душу лезть.
– Ничего. Я не в обиде. Ты и знать не мог. Тут ведь дело не в том, что у нас семей нет, а в том, чтобы и ты таким же не стал. Пойми, парень. Не должен человек жить один. Неправильно это.
– Может, и неправильно, да только люди сначала друг на друга смотрят, а уж потом знакомиться начинают. Есть у них такая привычка. А на мою рожу без страха не взглянешь. Так что, создать семью мне не светит. Да и дома у меня нет. И денег, чтобы жильё купить, тоже нет. Так что, как ни крути, а жить, уйдя от подобных проблем, я смогу только в зоне.
– Ну и упрямый же ты, тёзка, – вздохнул Художник. – Ладно, к этому разговору мы ещё вернёмся. А сейчас просто расскажи, как в зоне жил и чего тебя вдруг через границу понесло?
– Нужда заставила. Народ в зоне только охотой и живёт. Точнее, выживает. Да ещё и падальщики повадились в зону ездить.
– Это кто такие? – удивлённо спросил Агафоныч.
– Мародёры. Могилы разоряют. Вскрывают все подряд. Особенно Рачьи Заводи уважают. Кроме них, охотники появились. И охотиться не на зверей, а на людей приезжают. Так и живём.
– Что это за Рачьи Заводи? – тихо спросил Агафоныч, сжимая кулаки.
– После того, как волна прошла, много новых речек появилось. Но, проходя по зоне, она принесла много трупов, которые скопились в заводях. Эти заводи и назвали Рачьими.
– Так они под воду лезут? – не унимался Агафоныч.
– Лезут. Что под водой снять не могут, вместе с телом на берег вытаскивают, а потом так и бросают. Зверью на поживу.
– Сволочи, – с ненавистью прошипел Агафоныч.
– Потому их и отстреливают как бешеных крыс, – тяжело вздохнул Пашка.
– Это всё интересно, но ты так и не ответил, где именно жил в зоне, – вступил в разговор Художник.
– Дядя Паша, ну как я вам на пальцах объясню, где жил? – удивлённо спросил Пашка. – Было бы там всё, как до Потопа, было бы понятно. А так…
– Ну да, – вздохнул Художник. – В том-то и проблема, что по зоне у нас данные только с фотографий спутниковой съёмки. Вот тебе и ещё один повод, чтобы удержать тебя рядом с собой.
– Ну, дядь Паш! – тихо протянул Пашка.
– Не ной, – отмахнулся Художник. – Ещё ничего не решено. Хотя, должен тебе сказать, что просто так я от тебя не отстану.
– Во попал, – тяжело вздохнул Пашка, с надеждой поглядывая на Агафоныча.
– Ничего, переживёшь, – твёрдо отрезал глава Конторы. – Ты лучше объясни мне, старому, чего тебя через границу на такой малой высоте понесло. Вроде парень опытный, должен знать, что на такой высоте тебя сразу засекут.
– Знал. Но над самой границей в линзу угодил. Пришлось в срочном порядке снижаться, чтобы не снесло куда-нибудь к чертям собачьим. Вот на выходе прямо над границей и выскочил.
– Линза? – с интересом переспросил Художник. – Это что ещё за напасть?
– Быстрая смена теплого воздуха на холодный. А линза, потому что круглая. Обычно случается в радиусе одного, полутора километров. А самое паршивое, что смена происходит очень быстро. Вроде только что тепло было, а через минуту далеко за минус.
– Во как! – задумчиво выдохнул Художник. – И что с твоим дельтапланом случилось? Обледенел, что ли?
– Нет. Я уже без мотора шёл, чтобы не шуметь. И когда тёплый воздух вверх рванул, меня разом метров на четыреста подкинуло. Помню, уши заложило так, думал, перепонки полопаются. Пришлось срочно соскальзывать. Ну, трапецию на себя и почти вертикально на снижение. Только дельтаплан не вертолёт, он для резких виражей не приспособлен. Только выровнялся, начал из линзы выходить, и прям на границу выскочил. Тут меня и накрыли.
– А чего увернуться не пытался? – с интересом спросил Агафоныч. – Пулемёт штука громоздкая, с ним быстро не развернёшься.
– Я же говорю, температура за несколько минут с плюсовой на минусовую меняется. Да на такую, что вода льдом на глазах покрывается. Замёрз я сильно. Чуть сознание не потерял. Руки к трапеции примёрзли. Ну, а когда накрыло, уже не до манёвров стало. Я ведь сначала даже не понял, что горю. Мне тогда главное было машину посадить.
– Да уж, полетал, – вздохнул Агафоныч, бросая на Художника быстрый взгляд.
– Ты чего так не меня косишься? – не понял тот.
– Ты мне старина вот что скажи, – задумчиво протянул старый стрелок. – Почему когда ты приказал его барахло привезти, сюда только дельтаплан прислали. Он что, без вещей летел? Не поверю. Должны были быть вещи.
– Были вещи. В рюкзаке станковом. Там и одежда сменная и документы, и деньги были. А самое обидное, «беретта» моя трофейная пропала, – вздохнул Пашка.
– Та-ак, – протянул Художник, разом мрачнея. – И много денег было?
– Три тысячи долларов.
– Ладно, разберёмся, – жёстко пообещал он, бросив на приятеля быстрый взгляд.
– Вот и разберись, – жёстко ответил ему Агафоныч. – Пограничная служба под Конторой ходит. Так что тебе и карты в руки. Надоело уже слушать, как они по карманам шарят.
– Ну-ка, старина, давай подробнее, – разом вскинувшись, потребовал старик.
– Потом расскажу, – отмахнулся Агафоныч. – Лучше давай паренька послушаем.
– Так, а чего ещё слушать? – удивился Пашка. – Я вроде всё сказал.
– Ты мне про падальщиков подробнее расскажи.
– Зачем?
– Знать хочу, – мрачно насупившись, ответил Агафоныч.
– Даже не знаю, что и сказать, – развёл руками Пашка.
– Кто они такие, откуда приходят? Всё рассказывай, – потребовал старик.
– Кто такие, не знаю. Мы их обычно не спрашиваем. Отстреливаем и всё. А приходят в основном с тех сторон. Из империи редко кто бывает.
– И много их? – не унимался Агафоныч.
– Много, – вздохнул Пашка.
– Ладно. Ответь-ка мне, тёзка, какие именно там боеприпасы требуются?
– В основном стрелковые. Патроны, гранаты, выстрелы к гранатомётам. Но самое главное, медикаменты. Без них любая царапина может смертельной стать.
