в лучшую сторону часто. Так, что многие себя начинают считать выше других. Выше людей.
– Да–да, кругом мелкие, никчемные людишки, – съехидничал Алексей.
– Не ерничай. Я серьезно. Для тебя люди не просто материал. Это хорошо, значит ты нормальный человек. Сегодня ты не смог свернуть шею конченому наркоману.
– Ты же меня остановил… – сразу посерьезнел Алексей.
– Нет, ты сам остановился, я же видел. Я лишь немного подтолкнул тебя к этому решению. Иначе ты бы тряс его еще долго и упорно. Или я не прав?
– Прав… Ты знаешь, я ведь с детства так и живу. Бью морду только тем, кто границы преступает. И то, что бы не калечить, а в рамки дозволенного вернуть.
– Это заметила твоя тетка, и отправила туда, где твоим навыкам самое место. И где они еще раскроются во всей красе.
– Вы и это знаете?
Павел замолчал. Он молча улыбался, поглядывая на Алексея. Затем заговорил:
– Ты знаешь, Старков еще лет пять назад пришел к Ежову, и говорит, идеальный опер. Только не отесанный и молодой еще совсем. А Старков–то толк в этом знает. Он же сам из оперов. Правда, в один прекрасный момент наелся по уши, приперся к твоей тетке, и сказал, что не может и не хочет больше. Это, к слову, всех нас ждет, рано или поздно. Ну а та его сначала старшим смены определила, вакансия была, тем более что мужик, а там одни бабы, с ними тяжко, особенно когда их много, да и он оказался способным, еще и с руководящими навыками, и дорос до начальника.
– Интересно… Откуда только Старков прознал про мою тетку?
– Про нее знал Ежов, а Ежов знал его.
– То есть, свои люди все же есть? – усмехнулся Алексей.
– А то! Только их мало что–то становится.
– Понятно. И меня решили подержать некоторое время в информационном центре?
– Вроде того. А я на тебя посматривал. Время от времени.
– Это что же, вы меня разрабатывали?
– В некотором роде, да, – улыбнулся Павел. – Не, насильно тебя никто никуда тащить не собирался, ты не подумай.
Алексей нахмурился, как–то не очень хотелось себя ощущать пешкой в чужой игре. Но приходилось. Потому он решился на провокационный вопрос:
– Слушай, а если б я Мишу сегодня того…
– Это было бы крайне печально, и означало бы, что в тебе ошиблись.
– И на нары…
– Нет. Зачем? Лишнее это совершенно для данного расклада.
– Как это лишнее? Это же убийство было бы! На ментов что, законы не распространяются?
– Распространяются. Только кто бы это видел? Я? Оно мне надо тебя сажать? А что там нарки под кайфом словили и как их приглючило? Никто бы и не рыл, среди них крайнего бы и откопали.
– Ты же только что говорил, нельзя ставить себя выше? Что–то я потерял логику…
– Леха, ты не живодер. Грохнул бы его только на эмоциях. Но у тебя есть совесть, которая сожрала бы тебя с концами потом. Даже из–за этого куска говна, поверь. Естественно, таким разобранным ты в отделе бы уже не пригодился, рано или поздно тебя бы сорвало во все тяжкие. Так что тебе бы пришлось уйти, причем сразу. А что там дальше, да Бог тебе судья. Я рад, что этого не произошло. И уверен, что впредь ты будешь держать себя в руках. Давай выпьем.
Они выпили по рюмке, закусили.
– Ну что, полегчало на душе? – спросил Павел.
– Да все равно гадко на душе, если честно, – отозвался Алексей, хотя от накрывшего чувства безысходности уже не осталось и следа. – Наркоманы эти… Мерзко как–то. Да и Лидию Павловну жалко…
– Если тебя интересует мое мнение, то в этом вопросе я за китайский вариант решения проблемы. Они не люди. Выше них можно себя ставить совершенно спокойно. Но на законодательном уровне.
– Это какой же такой вариант?
– Очень простой и крайне эффективный. Они всех наркоманов к стенке ставят. И нет проблемы. – Заметив удивленный взгляд Алексея, Павел добавил: – Я вполне серьезно.
– Но это…
– Что? Не гуманно?
Алексей промолчал. Пример результата гуманности он сегодня уже видел.
– Понимаешь, Леха, – продолжил Павел, – у нас нет больше принудительного лечения, как в советское время. Да и толку от него было, по статистике примерно 1% излечений. Кстати, в платных клинках нынешних то же самое. Ну ладно, пусть даже 5. В пределах погрешности. И то, завязавший наркоман становится бывшим только в могиле. Мы вон курить с тобой бросить не можем, а там зависимость покруче будет. А как бросившие курить реагируют на другого курящего? Который еще ласково сигаретку предложит и скажет, что хорош уже мучится, давай, за компанию подымим. А? На долго силы воли хватит? Вот то–то и оно…
– Но расстреливать?..
– Посмотри на запад, вон в Канаде наркам герыч так дают, в одноразовых шприцах, медицинского производства. Итог – еще большее вовлечение. Правда, у нас вообще, если посмотреть правде в глаза, наркоманы это сугубо личная проблема населения.
– Как так? – удивился Алексей.
– А кого? Употребление не наказуемо. Лечения ни доступного всем, ни принудительного нет. Посадить их по другой статье, проблема, ты видел. Изолировать – никак. Куда их отправляют? По месту прописки. И нифига с ними родственники сделать не могут, потому что напишет он заяву, типа меня из дома выгнали, больного несчастного, а это, при желании, на статью тянет. Вот и будут твои дети, – Павел ткнул пальцем в грудь Алексея, – ездить с ними в одном лифте, держаться за одни и те же поручни, нажимать на одни и те же кнопки и говорить в один домофон, цепляя всякую дрянь. Не ВИЧ, конечно, но там и другого хватает. А дальше они сбиваются в кучки, ширяются по кругу одним шприцом, извини, трахаются друг с дружкой, еще и детей–уродов плодя, от осинки–то не родятся апельсинки. А самое интересное, когда у них кости гнить от того говна, что они по венам гонят, начинают, ручки–ножки им врачи отрезают, и они становятся кем?
– Кем? – испугано отозвался Алексей, но Павел уже вошел в раж и эмоционально продолжал:
– Инвалидами! С пенсией от государства, разумеется. Большую, чем у наших стариков, кстати, всю жизнь отпахавших. Которую, естественно, ежемесячно прокалывают. А ты знаешь, сколько стоит противовирусная терапия от СПИДа? Мне вон Наталья рассказала. Минимум от штуки баксов в месяц на одного, чаще больше, это же индивидуально подбирают. За какие заслуги это им? Многие ни дня не работали! Налоги из твоей и моей зарплаты идут, в том числе, и на это.
– Все равно, Паша, люди же они…
– А вот это большой вопрос, Леха. Когда у них ломка, они же на улицу идут, дома–то пусто, все вынесено давно и продано. А поскольку сами дохлые и обессилившие, вариант что–то добыть у них один. Заехать объекту охоты так, что бы тот не
