Трепов – один из достаточно близких к императору Николаю II сановников, имевший значительное влияние при дворе. Такая роль Фёдора Фёдоровича во многом объяснялась его юношеской дружбой с императором Александром II, а также слухами о том, что якобы он был внебрачным сыном Николая I. Тем не менее государь посчитал, что в такое смутное время опыт генерала, приобретённый им при подавлении Польских восстаний 1830–1831 и 1863–1864 годов, а также ранее во главе петербургской полиции, может быть востребован в столице в его новом качестве.
Летом 1877 года градоначальник, на самом деле очень мало походивший на тирана и «кровавого» опричника, получив доклад о том, что часть арестантов, осуждённых по делу, известному как «Хождение в народ» или «Процесс 193-х», отказываются соблюдать тюремный распорядок, решил лично проверить состояние дел в петербургском доме предварительного заключения. 13 июля Ф.Ф. Трепов во время инспекции «предвариловки» дважды встретился в его внутреннем дворе с ожидавшим этапа на Карийскую каторгу «народником» А.С. Боголюбовым (он же Архип Емельянов, осуждённый к 15 годам каторжных работ как один из организаторов молодёжной демонстрации 6 декабря 1876 года на площади у Казанского собора). Каторжанин во второй раз решил не снимать перед высокопоставленным чиновником шапку, хотя это было предписано тюремным уставом. Разгневанный Трепов крикнул ему: «Шапку долой!» и протянул руку, собираясь сбить её с головы арестанта. Наблюдавшие из зарешечённых окон за генералом сидельцы решили, что он ударил их товарища. С этого момента и начались беспорядки. Под возмущённые крики заключённых генерал был вынужден спешно ретироваться из СИЗО, но напоследок приказал высечь розгами (25 ударов) «политического» за нарушение им тюремного устава. Наказание осуждённого было осуществлено под непосредственным руководством полицмейстера Петербурга А.И. Дворжицкого, который таким образом решил проявить собственное служебное рвение, и вызвало справедливое возмущение всех без исключения заключенных, о чём не замедлила сообщить своим читателям популярная петербургская газета «Голос». На самом деле, понимая, что скандал с Богомоловым, вызвавший волну «народного гнева», просто так не прекратится, генерал-адъютант Трепов всячески оттягивал день экзекуции и искал способ, как ему самому отменить собственное распоряжение, чтобы хоть как-то выйти из тупиковой ситуации и при этом «сохранить лицо». Чиновник, абсолютно убеждённый в своей правоте, на всякий случай решил проконсультироваться в министерстве юстиции у вице-директора департамента А.Ф. Кони – ведущего специалиста в области уголовного права, – которого не застал на месте, затем проинформировал о происшествии министра юстиции графа Палена; тот одобрил твёрдость градоначальника. Фёдор Фёдорович всё-таки обращается к А.Ф. Кони с официальным письмом – тот, отвечая на него, вместо ожидаемых генералом товарищеских советов откровенно высказывает ему своё возмущение безобразным поступком. На своё довольно нелепое оправдание: «Боголюбов здоров и спокоен. Я ему послал чаю и сахару» Ф.Ф. Трепов получает от А.Ф. Кони в ответ: «Я не знаю, пил ли Боголюбов треповский чай и действительно ли он – студент университета – чувствовал себя хорошо после треповских розг, но достоверно то, что он через два года умер в госпитале центральной тюрьмы в Ново-Белгороде в состоянии мрачного помешательства». Как связаны два эти события, сказать трудно, но точно известно, что революционера вместо положенных 25 ударов розгами избили до полусмерти.
Буквально через несколько дней, 5 февраля 1878 года, Вера Засулич, вооружившись достаточно мощным и компактным шестизарядным револьвером типа «Бульдог», пришла на приём к петербургскому градоначальнику в здание Управления петербургского градоначальства на улице Гороховой 2/6, представившись в присутствии как Елизавета Козлова. Молодая женщина, одетая по одним показаниям – в чёрную накидку без рукавов (тальму), по другим – в серую шаль, накинутую поверх серого же пальто, ничем не привлекла внимания майора Курнеева, находившегося в приёмной губернатора вместе с другими посетителями. Во время обхода просителей Ф.Ф. Треповым Вера Ивановна, стоявшая к нему первой, обратилась с ходатайством о выдаче ей удостоверения о благовидном поведении, так как она ищет место гувернантки. Вручив прошение, революционерка выхватила револьвер и выстрелила в генерала практически в упор, после чего, отбросив оружие в сторону, осталась на месте, даже не пытаясь скрыться с места преступления.
Следствием по уголовному делу о покушении на высокопоставленного чиновника было установлено, что решение об убийстве петербургского градоначальника обвиняемая приняла самостоятельно после того, как её товарищи-боевики приговорили генерала к смерти за нарушение им Высочайшего указа от 17 апреля 1863 года о запрете телесных наказаний (как известно, они ещё оставались как мера наказания, но только для рецидивистов-каторжников). Звучит странно: революционеры приговаривают царского губернатора к смерти за невыполнение им царского указа?!
В день неудачного покушения тяжело раненного генерала посещает император Александр II, и тут Фёдор Фёдорович совершает непростительную для чиновника такого ранга ошибку: в ответ на сочувствие государя губернатор говорит ему: «Эта пуля, быть может, предназначалась вам, Ваше Величество, и я счастлив, что принял её за вас». Вторая часть фразы прозвучала очень хорошо, первая, как говорили в таких случаях на императорском флоте, – гаф! Тут ещё и коллеги подсуетились… Император через одного из своих адъютантов попросил передать тяжелораненому, что лично позаботится о его семье, на что дежурный генерал заметил, что градоначальник так богат, что может позаботиться о своих близких сам. Что тут говорить – эффектно «слили» губернатора! Дальше дело подхватили революционеры, распространяя по столице комментарии типа «Так и надо старому вору!». Столичные полицейские теперь не называли своего начальника иначе, как «Федька». Ситуация выглядит вполне современно – так, как будто какой-нибудь мерзавец во время пандемии выложил фото губернаторской дочери на Мальдивах с папой на заднем плане в Telegram. Да и реакция на предстоящий суд тоже была соответствующая – Трепов ездил по городу и рассказывал в различных кабинетах, что высек Боголюбова по приказу министра юстиции Палена и что будет очень рад, если Веру Ивановну оправдают.
Судебное разбирательство, которое планировалось как расследование дела политического, неожиданно переводится исключительно в уголовную плоскость. Для этого курировавшие процесс министерские чиновники настоятельно рекомендуют судебной коллегии и государственным обвинителям не акцентировать внимание исключительно на оценке поступка генерала. Сам А.Ф. Кони писал: «Всякий намёк на политический характер из дела устранялся с настойчивостью, просто странной со стороны министерства, которое ещё недавно раздувало политические дела по ничтожнейшим поводам».
Совет присяжных поверенных Санкт-Петербургского судебного округа. Председатель Совета – К.К. Арсеньев
Прокурор Санкт-Петербургской судебной палаты А.А. Лопухин утверждал, что министр юстиции граф
К.И. Пален был абсолютно уверен в суде присяжных[66], и смело передал ему это дело, хотя имел возможность изъять материалы из общего порядка уголовного судопроизводства путём особого Высочайшего повеления.
Здесь очевидно, что развитие, да и само наличие суда присяжных было
