спросил:
—Что привело тебя, добрый юноша, в этот поздний час в храм Божий?
—Я гулял по саду и сам не заметил, как оказался здесь. — Честно ответил Гуго.
—Ничто просто так не происходит с людьми, сын мой, ибо, все, происходящее с
чадами Божьими наполнено высшим смыслом. Посему, будем считать, что
Провидение Господне прислало тебя сюда.
На какое-то время в часовне вновь стало совсем тихо. Ровно горели перед
иконами свечи на золотых подставках. Гуго обдумывал слова аббата, и не знал, что
сказать. Потом, наконец, решился и произнес:
—Я слышал, что вы занимаете при дворе графа пост капеллана. Верно ли это?
—Да, это так, юноша. Я ношу духовное звание аббата, но ты был на собрании и
слышал, что моя община разгромлена, а посему, ныне я настоятель этого маленького
храма и исповедник графа Шампанского.
—А можно и мне исповедоваться у вас? — Спросил молодой рыцарь.
—Конечно, сын мой. С радостью я выслушаю тебя. Можешь говорить прямо
здесь и сейчас, ибо кроме меня, тебя и Господа здесь никого нет, — сказал аббат
Мори.
—Я грешен, сильно грешен. Я убивал. И кровь многих людей на руках моих.
Скоро, возможно, мне предстоит принять смерть в судебном поединке. И я не хотел
бы покинуть этот мир не прощенным. Я раскаиваюсь в содеянном… — Начал Гуго, и
голос его дрожал.
—И скольких ты убил, сын мой? — Тихо спросил священник, по-прежнему не
глядя на собеседника и не меняя своей позы.
—Многих. Больше трех десятков. Я не могу даже вспомнить сейчас точное число
их. — Произнес рыцарь.
—И кем были они?
—Некоторые из них были сарацинами, некоторые маврами, а некоторые —
христианами.
—И почему ты убивал их?
—Потому что я бился с ними ни на жизнь, а насмерть на полях бранных.
—По своей ли воле ты сражался с ними, или по приказу властителей?
—Я состоял на службе властителей, но сражался, наверное, по своей воле. Честь
обязывает рыцаря не уклоняться от боя, а я рыцарь.
—Грех, совершенный по воле властителя, пусть и руками других, на властителя
ляжет.
—Но некоторых я убил не будучи на службе.
—И за что ты убил их?
—Они пытались убить меня, и я защищался.
—Защита жизни сама по себе грехом быть не может.
—Но в Священном Писании сказано: «ежели ударят тебя по одной щеке,
подставь другую»…
—Неверно трактуют слова Господа нашего Иисуса Христа.
—Как так?
—Многое искажено и в Писании, ибо люди грешные трактовали и переписывали
его по своему разумению. Говорил Христос сию фразу в кругу учеников Своих и речь
только об отношениях между учениками в ней шла, только об отношениях внутри
Общины Христовой, а не обо всех людях и, тем более, не о врагах.
—Почему же тогда я чувствую тяжесть на сердце? Разве это не грех тяготит мою
душу?
—Я не вижу зла в твоем сердце, но ты принял на себя темную тяжесть душ
павших, убивая врагов и не умея очиститься. Но я помогу тебе. Сейчас мы с тобой
помолимся за убитых. Помолимся за павших на полях сражений. Помолимся за
убитых твоей рукой. И пусть все они обретут покой за гранью этого мира. — И в
тишине садовой часовни аббат начал читать нараспев молитву на древней латыни. Но,
когда Гуго вслушался в смысл, молитва показалась ему несколько необычной.
—Господи, Владыка Светлого Огня Вселенной, попирающий смерть, пошли луч
Твой и очисти нас от тяжких оков темного пламени врага мира и освободи нас от его
братии тьмы. И пусть темные сущности развоплощенных врагов наших осветлятся
Твоим Светом и окрестятся Твоим Пламенем. И, Господи, во имя Света и Жизни
помоги сыну Твоему Гуго из Пейна обрести равновесие духа.
Произнося свою молитву, священник развернул руки ладонями вверх и почти
тотчас небольшие огненные язычки свечек, зажженных перед иконами, взмыли ввысь,
превратившись на миг в целые фонтаны ослепительного золотистого пламени, отчего
в часовне стало светлее, чем днем.
—Что это? — Невольно вырвался вопрос из уст рыцаря.
—Господь послал огонь очистительный. И посему, Он отпускает грехи тебе, Гуго
из Пейна. — Сказал аббат Мори.
—Иисус Христос? Он отпускает мне грехи? — Спросил удивленный Гуго.
—Он, Господь наш, отпускает грехи твои. — Кивнул аббат.
И де Пейн вдруг почувствовал, что словно тяжелый камень свалился с его души.
Ему впервые за очень долгое время сделалось вдруг легко, радостно и спокойно.
Аббат, по-видимому, заметил произошедшую с де Пейном перемену и спросил:
— Как ты себя теперь чувствуешь, юноша?
— Я словно бы обрел крылья. Эта ваша молитва… Я никогда не слышал такой…
Но откуда взялись такие столбы огня?
—Запомни, юноша, что каждая церковь, даже самая маленькая, — это не просто
храмовое здание, это Врата в Град Божий. Только мало кто из нынешних священников
по-настоящему может использовать силу этих Врат. Я же лишь слегка приоткрыл тебе
вход в Град Божий. И он открыт для тебя, ибо в твоем сердце узрел я ключ к Граду
Божию. И когда-нибудь ты и сам сможешь открывать двери в Него, ибо есть люди,
которым для входа в Град Божий не нужно ничего внешнего: ни молитв вслух, ни
икон, ни храмов. Многие же, напротив, ищут Град Божий всю свою жизнь, молятся на
коленях дни напролет, самозабвенно постятся, кочуют от одних святых мест к другим,
но не находят Его нигде. Ибо сокрыт Он от лукавых и корыстных. Глупцы, они не
ведают, что Град Божий не нужно искать, потому что Он всегда рядом с нами. И не
количеством посещенных святынь вымощена дорога к Нему, а благими делами и
чистыми помыслами. И только те, кто полностью преодолел самого себя, кто
искоренил в себе тьму, могут входить в Град Божий, ибо ключи от этого Града есть
внутри каждого сердца. Нужно только заглянуть к себе внутрь и выбросить из своего
существа весь мусор, все незначительное, недоброе и суетное. Нужно строить храм
свой внутри своего собственного сердца. Нужно сознательно очищать свою душу от
всего наносного и всегда поступать по совести, и тогда, когда кристалл души
засверкает как горный хрусталь в первозданной своей чистоте, откроются заветные
Двери. Но люди пока, увы, этого не умеют и не скоро этому научатся. А Град Божий
повсюду. Он внутри нас, и Он вокруг нас. Он, как и Творец его, пронизывает все. Но
большинство обыкновенных людей, увы, еще не способны увидеть Град Божий. Вот
для того чтобы помочь им выйти на правильную дорогу и нужны вещи внешние:
