глаза, будто стыдясь своего позора. Желая подсластить горькую пилюлю, она добавила: – Думаю, если бы Эвелин знала, что они с тобой сотворят, то не сказала бы Альтамиру ни слова.
– Только не вздумай ей обо мне рассказывать, слышишь? – встревоженно воскликнул Кайден. – Обещай, что она не узнает о том, как жестоко меня наказали, иначе никогда себе не простит.
Регина удивленно вскинула брови. Она изумилась его желанию пощадить чувства сестры, хоть та и была повинна в случившемся.
– Разве ты не злишься на нее? Она ведь предала тебя, родного брата!
– А я предал ее. Вернее, так на это смотрит Эвелин. Кроме того, она ничего не знала. Да, разумеется, мне неприятно думать о ее поступке. Но пойми, сестра ни дня не провела в Друадате и не имеет ни малейшего понятия о наших законах. К тому же я сам виноват, и знал, что рискую. Расплата за грехи не бывает сладкой.
Регина молча кивнула, скрепляя негласный договор.
– Да, она рассказала, что именно ты сделал, – добавила Регина. – А не возникло ли соблазна… сбежать вместе с другом? Учитывая, как вас истязают, убежать – вполне разумное желание.
Кайден усмехнулся и устало помотал головой.
– Скрывать не стану – соблазн такой давно меня преследует. Но куда я уйду без сестры? Только ты и сама знаешь Эвелин: никуда она со мной не уйдет. Предложи я такое, ее бы на месте удар хватил. Лин слишком любит ковен, она по-настоящему верна его идеям, понимаешь? Когда нас разлучили, ковен стал ее домом, отдушиной. И сердце грела мысль, что я неподалеку. Но если я уйду, она останется совсем одна. Я не могу ее бросить. И с ней уйти не могу.
– Ты будто в ловушке, – выдохнула Регина, сочувствуя ему.
Кайден грустно улыбнулся краешком рассеченных губ, а потом устало уронил голову. Острый подбородок соскользнул с ее рук и свесился к земле. Кайден был так изможден, что едва мог говорить.
Регина повернулась к огню и воздела к потолку руки. Костер явно был волшебным, раз горел и поддерживал тепло целую неделю, но его было бесконечно мало. Остроконечные языки пламени взметнулись вверх послушно, поленья, сложенные пирамидкой, сильнее разгорелись. Может, разрушить невидимую дверь пещеры она и не сумела, но простая природная магия поддалась Регине без труда. По пещере разлилось приятное тепло, и совсем скоро Кайден перестал так сильно дрожать.
– Можно я еще немного посижу тут с тобой? – спросила Регина, поудобнее усевшись напротив.
– Зачем тебе это? Ты не должна страдать вместе со мной.
Регина и сама не знала, как объяснить ему, что она страдает не в темной пещере наедине с ним, а у теплого камина в замке, среди сестер и старейшин. Но постаралась как можно лучше и правильнее облечь свои мысли в слова:
– Замок полон ведьм, но среди них мне одиноко.
– Здесь не лучше, – возразил Кайден. – Едва ли ты найдешь утешение в моей компании.
Разве могла она его бросить здесь, одного, после всего, что видела? Недолго думая и ничуточки не сомневаясь в правильности своего поступка, Регина ответила простое:
– Найду.
Кайден подарил ей последний усталый взгляд, в котором читалась благодарность, и окунулся в сонное забытье. Регина стянула с себя теплый шерстяной плащ и накрыла им друида. Она поняла без слов, что наедине с собой он боялся надолго засыпать, думал, закроет глаза – и больше никогда уже не проснется. Но пока он был не один, сердце его продолжало гонять кровь по телу и держаться. Терпеть.
Регина сидела напротив него, не сводя глаз с исхлестанного плетью лица, и созерцала тишину. Оба впитывали ее каждой клеточкой своего существа, тонули в ней, мысленно держась за руки. В этой колдовской клетке они не были одиноки.
Как только в пещеру заглянули первые розоватые лучи рассвета, Регина покинула Кайдена. Пока он мирно дремал, свернувшись калачиком у ее ног, она незаметно прикоснулась губами к его лбу, оставила невесомый поцелуй, даруя силы вынести этот жестокий суд. Регина не хотела оставлять его и искренне надеялась, что вскоре за ним вернутся, заберут домой и залечат раны, которых он не заслужил. И трепетно молилась Великому Духу, чтобы он не вспомнил ее поцелуя.
Регина шла между рядами могил, запорошенных снегом. Ботинки цеплялись за засохшие кольца корней, пробивших себе путь из кладбищенской земли на свет. Кресты тянулись к замерзшей земле, воронье кружило высоко над голыми деревьями. Еще издали Регина заприметила сгорбленную фигурку и рыжие кудри подруги. Она обошла всю замковую территорию и только в последнюю очередь догадалась найти ее здесь.
Кэссиди склонилась над безымянной могилой и возложила свежие цветы, наколдованные ее рукой. Только сейчас, на фоне снега, Регина заметила, что надгробие наполовину потемнело – плавным градиентом черный перетекал в гранитный серый. Регина подошла сбоку тихо, но так, чтобы сразу попасть в поле зрения подруги. Кэссиди, казалось, не замечала ее присутствия; замерла перед надгробием, закутавшись в вязаный кремовый шарф. В воздухе клубились завихрения пара от ее горячего дыхания, снежинки оседали на рыжих локонах, пламенем горящих на фоне серо-белой земли. Регина решила нарушить молчание первой:
– Я с трудом тебя нашла.
– Может, я не хотела, чтобы меня нашли, – раздраженно фыркнула Кэссиди, не поворачивая к ней головы.
Взгляд Регины упал на охапку цветов, которые медленно засыпал снежный пепел. Покрытые инеем белые розы отливали блеском хрусталя на морозном воздухе. Горькое осознание озарило разум Регины и болью отозвалось внутри. Ну, конечно! Теперь-то она знала, кто лежит под этой плитой.
– Тот, кто покоится здесь, – твоя мать? – спросила она негромко, всматриваясь в лицо Кэссиди.
Та упорно избегала прямого взгляда, чтобы не выдать застывших слез. Регине хотелось обнять подругу, утешить, согреть добрым словом, но Кэссиди стояла особняком, похожая на каменное изваяние, и молчала.
– Кэсс, давай поговорим, пожалуйста! – молила Регина, пытаясь отыскать замочную скважину в ее сердце, но Кэссиди не реагировала. – Мне столько нужно рассказать тебе…
– А ты уверена, что я захочу слушать?
Больно уколола. Как роза, острая и неприступная. Но за что?..
– Я правда не понимаю… – растерянно пробормотала Регина. – Между нами все равно что кошка черная пробежала. Если я чем-то обидела, просто скажи! Ты теперь боишься меня, избегаешь, как остальные? Мне казалось, что я не оттолкнула тебя, рассказав о Михаэле, тогда что изменилось?
Хоть она и осмелилась произнести вслух догадку, ответа подруги ожидала со страхом. Слишком больно было признать, что тот, кто был тебе другом, поворачивается вдруг спиной.
Вместо ответа на
