Павел шел домой расстроенный. Это был донос, или же Аркадия Ивановича вычислили? Пользование радиолюбительской аппаратурой — достаточно серьезное нарушение. Но еще более серьезным преступлением было иметь иное идейное убеждение.
Уже темнело, но до комендантского часа было далеко. Он и не заметил, как добрался до дома. Машинально взглянул на свои окна, и вдруг ему показалось, что штора в комнате двигалась!
Он остановился за деревьями и напряженно стал всматриваться в темные окна. Вроде бы все было тихо, но что-то его удерживало. Спустя двадцать минут стояния на морозе ноги начали коченеть. Вдруг из подъезда кто-то вышел. Это была соседка сверху, тетя Глаша. Большая говорливая тетка, любившая кошек и сплетни.
— Ой, Пашка! Ты чего тут мерзнешь?
— Да я, теть Глаш, это… друга жду, — соврал Павел.
— Ой, а что их ждать-то, друзей твоих. Они давно уже пришли и сами тебя ждут. Дома у тебя.
— Кто ждет? Где ждет?
— Ну, я же говорю! Иду это я, значит, спускаюсь по ступеням, а там твои товарищи, как раз в дверь заходят. Ну, в твою квартирку. Я у них спрашиваю, мол, кто такие, а они, симпатичные такие ребята, говорят, что друзья Пашкины… то есть твои. Мол, в гости пришли. А ты их здесь ждешь, мерзнешь. Давай уже, беги домой, только не шумите мне там, знаю я вас!
Павлу вдруг стало жарко.
— А как давно они меня ждут?
— Я же говорю, я песок грязный кошачий выносила, гадят как страусы, проклятые, а они, друзья твои, приветливые такие, улыбаются!..
— Во сколько это было, тетя Глаша?
— Да уже как будто час прошел. Только, Паша, просили они, ой, как просили, если я тебя встречу, чтобы я не говорила тебе, что они ждут. Сюрприз хотят тебе сделать на день рождения. Так я, слышишь, тебе ничего не говорила! У тебя, оказывается, сегодня день рождения? Поздравляю!
Павел почувствовал, что помимо ног у него начали отниматься все мышцы тела, и это не от холода. День рождения у Павла был летом.
— Это сколько-то годков тебе стукнуло, Пашка?
— Пятьдесят, — не думая ляпнул Павел.
— Это как так? А-а! Шутишь, окаянный, смотри мне, шутник. Молоко-то на губах еще. Ишь ты! Пятьдесят!
Павел кое-как взял себя в руки и встрепенулся.
— Что пятьдесят? А! Теть Глаш, это так, вырвалось, тридцать мне. И спасибо большое за поздравление! А сколько их, друзей-то пришло?
— А я откуда знаю, пойди и сам узнаешь.
Паша начал вертеть головой направо и налево вглядываясь в сумерки. И тут вдруг заметил, что из припаркованной возле соседнего подъезда белой Волги вышли двое типов и не спеша направились в их сторону.
— Тебе, Пашка, жениться давно пора. Тридцать лет-то уже! А то ходишь как этот, как его, гей! — вспомнила тетя Глаша слово из телевизора, — эй, Паша, ты куда?!
Но Павел ее уже не слышал. Он рванул изо всех сил в переулок. Краем глаза заметил, что двое типов с замедлением в секунду тоже бросились за ним. У него фора была метров сорок. Преимуществом было то, что он был местным и знал здесь все закоулки и лазейки.
Павел завернул во двор старого овощного магазина. За магазином был забор, в котором был лаз в соседний двор. Парень нырнул в этот лаз и побежал к соседнему дому, где, как он знал, были сквозные подъезды. Ворвавшись в первый подъезд, он к своему ужасу нарвался на запертую противоположную дверь. Отругав мысленно управдома, Павел начал лихорадочно думать, что делать дальше. Вернувшись снова к центральной двери он, затаив дыхание, выглянул наружу. Вроде бы никого. И только он хотел выскочить из подъезда, как заметил, что из щели в заборе показалась голова одного из преследователей. Павел захлопнул дверь, быстро поднялся на перекрытие между первым и вторым этажом и затаился возле окна. Двое типов вылезли из лаза и остановились в нерешительности. Павел поднялся на второй этаж и судорожно позвонил в первую попавшуюся квартиру. Спустя пару секунд послышался глухой мужской голос.
— Ну, кто там еще?
— Соцстрах, откройте! — прокричал Павел в дверь, первое, что пришло на ум.
— Какой, мэ-э, соцстрах? Что надо?
— Опрос проводим по страхованию людей!
— Какой, опрос, вали, мэ-э, отсюда!
— Откройте дверь, пожалуйста, я вам все расскажу.
Послышался щелчок открывающегося замка и перед Павлом возник небритый грузный мужчина средних лет, в засаленной майке и семейных трусах.
— Ну?
— Мы проводим опрос, какое страхование предпочитает население России. Это займет, буквально, несколько минут. Могу я войти?
— А, мэ-э, оно мне нужно? — подуло на Павла перегаром через приоткрытую дверь.
Павел полез в карман куртки и вытащил бутылку водки.
— Всем опрашиваемым мы дарим ценные дефицитные призы!
Глаза у толстяка пришли в движение.
— Ну, раз так, заходи, парень.
Паша быстро вошел в квартиру и захлопнул дверь. Не разуваясь, прошел в кухню, поставил бутылку на стол и вытащил из наплечной сумки ручку и блокнот.
Хозяин квартиры примостился на стуле и, глотая слюну, не спускал глаз с бутылки. Паша тянул время. Он огляделся по сторонам. Обычная неухоженная кухня. Закопченный потолок, отставшие обои по углам стен, грязная посуда на столе и в раковине.
— Ну? — дыхнул перегаром хозяин.
Тянуть время — вот что нужно было Павлу, тянуть время как можно дольше.
— Где у вас туалет?
— Зачем тебе? Давай, мэ-э, задавай свои вопросы и сваливай.
Павел раскрыл блокнот и взял ручку.
— Ваше имя?
— Саня.
— А полное имя?
— Мэ-э… Александр.
— Полное, в смысле, фамилия, имя, отчество.
— Муравьев-Амурский Александр Евстафьевич.
Паша сделал вид, что старательно записывает в блокнот.
— У вас редкая и благородная фамилия. В 19-м веке жил граф Николай Муравьев-Амурский, губернатор Восточной Сибири. Вы случайно, не его потомок?
— Чего?
— Так, ладно, извините.
Где-то в соседней комнате бубнил телевизор.
— Каким телевизором пользуетесь?
— А что? Я его купил за свои, кровно заработанные! — напрягся хозяин.
— Вы не волнуйтесь! Если сгорит ваш телевизор, соцстрах заменит вам на новый. Поэтому мне и нужно знать модель.
— Мэ-э… Рубин. А можно написать, что у меня Электроника ВЛ-150?
— Можно.
— Пиши! Электроника ВЛ-150, две штуки!
— Ага, так и записал, две штуки.
— Парень, а ты мне все больше нравишься!
— Спасибо, работа у нас такая, нравиться людям.
— Может по сто грамм?
— На работе нельзя, Александр Евстафьевич, начальство ругает.
— А давай, я соседа приглашу, и ему задашь свои вопросы. У тебя для него водка будет?
— Не положено. Следующий вопрос — где и кем работаете?
— В ЖЭКе сантехником.
— Кем хотите работать?
— А что, соцстрах, мэ-э, и работу мне может подогнать?
— Конечно! Любую должность!
— Мэ-эээ… — он почесал затылок, — начальником ЖЭКа хочу!
— Отлично, так и запишу. Как только место освободится, будете начальником.
— Офигеть!
— Семейное положение?
— Чего?
— Жена, дети есть?
— А-а… Не, нету. Холостяк.
— Жену хотите?
— Чего?
— Ну, в смысле, соцстрах может подобрать для вас жену.
— А, мэ-э, она мне нужна?
Вдруг в дверь настойчиво позвонили. Павел побледнел. Хозяин встрепенулся и поднялся со стула.
— Кого еще несет?
— Александр Евстафьевич, не нужно открывать, давайте лучше закончим опрос!
Но хозяин что-то буркнул нечленораздельное в ответ и пошел к двери.
— Кто там?
Павел быстро закинул блокнот и ручку в сумку, напялил шапку и бросился к балкону. По пути схватил со стола бутылку водки. Открыл балконную дверь, выскочил и посмотрел вниз. Балкон выходил на противоположную сторону от центрального подъезда. К счастью для себя, Павел заметил под балконом снежный сугроб, заботливо сооруженный дворником. Не раздумывая ни секунды, он перемахнул через перила и приземлился в сугроб. Вылез и сломя голову пустился бегом в темноту переулка. Уже находясь, практически за углом соседнего дома услышал благородный крик выскочившего на балкон графского потомка Муравьева-Амурского Александр Евстафьевича.
— Сука, мэ-э, водку верни!!!
На фоне светлого окна помимо хозяина квартиры на балконе Павел успел заметить еще два темных силуэта.
Он бежал долго, петляя по переулкам, гаражным кооперативам и недостроям, и очутился в другом конце города. До комендантского часа оставалось совсем немного. Нужно было где-то укрыться и обдумать ситуацию. В этом районе жил его коллега по работе Виталий Соловьев, тоже технолог, но другого цеха. Они не были друзьями, но иногда, по-приятельски общались на разные темы. Павел решил пойти к нему.
Виталий был старше Павла на пять лет. Жил с женой и двумя детьми в двухкомнатной малогабаритной квартире. И, в принципе, был счастлив, все его в жизни устраивало. Меланхоличный, вялый, любил играть в шахматы и любил свою семью. Работая на ликероводочном, он совершенно не употреблял алкоголя.
