- Суровы вы с ним, - заметил я.
- Он меня унижает с глазу на глаз, а мне что делать на людях?.. Хотите, дам показания, что в ночь убийства он шлялся неизвестно где? Могу даже на соседку кивнуть.
- А он скажет то же самое про вас.
- Скажет, - согласилась она. - Та еще скотина, а как нажрется - хуже скотины.
Наконец я дождался ухода клиента, по манерам держаться старого ЦеКовского работника. Видно, много украл напоследок.
- У него двойной заказ, - шепнула Кувыркалкина, - на себя и на жену. Жена уже откинулась, а он еще дышит, старый пердун.
- Для чего они делают из себя мумии?
- Во-первых, наследников нет, а сберкнижкой глаза не прикроешь. Во-вторых, мы с вами сгинем через тридцать лет в братской могиле, а его мумию в следующей эре какой-нибудь музей купит и в витрину поставит, как в мавзолей. Не такие уж и большие деньги надо отдать, чтоб тебя, как Ленина выставили.
- Послушайте, Оля, я, конечно, не Шекельграббер в смысле кошелька, но с удовольствием пригласил бы вас на презентацию самого себя в любое удобное для вас время.
- А пистолет подарите?
- У меня нет пистолета, я даже рогатку не беру на ответственные задания.
- Ладно, я вам подарю. Газовый. У меня все равно два.
- Договорились, жду намека, - сказал я и пошел в кабинет, думая по дороге: "Что же я такой бабник? Что же ни одной юбки не пропущу? И совесть ведь не успокоишь мыслью, будто для дела все эти знакомства. Знаю, что не для дела, не только..."
- Ну и работка у нас, врагу не пожелаешь, приветствовали меня рукопожатием Кашлин. - До чего же дотошный клиент с деньгами пошел, за каждый рубль чуть ли не душой переживает. И это хочу, и то, но подешевле. А можете вы сделать не прямо, а сикось-накось, лишь бы задаром? А сколько будет стоить задаром? И что из этого получится? И в каком грунте я буду лежать? А почему не в утепленном? А есть дешевле? А почему гроб пуленепробиваемый? Вы в меня стрелять собираетесь посмертно?.. Поклянитесь, что не обманете одинокого пенсионера... Но на чем мне клясться? На Библии мог Шекельграббер, а мне совесть не позволяет. Я мог бы, как честный человек, сказать правду, положив руку на сборник русских народных сказок и былин, хоть на суде, но клиент родным сказкам не верит, только импортным... И требует, требует, требует... Один недавно добивался, чтоб его похоронили согласно всем египетским ритуалам, а над погребением установили двухметровую пирамиду.
- Ну и что? - спросил я.
- А он еще дышит. Но помрет - сделаем, кирпичи в форме параллелепипеда уже заказаны. Если, конечно, фирма раньше него не загнется.
После таких слов Поглощаев посмотрел на Кашлина, как участковый на рецидивиста, за которым бежал три квартала, и спросил меня:
- Вы уже начали проверку милиционеров?
- Это только в американских фильмах за полтора часа ловят злодея и попутно кончают с бандитизмом во всем городе, ответил я. - А вы выполнили мою просьбу?
Поглощаев подал мне стопку листов. Я тут же просмотрел все досье, чтобы сразу покончить с неясностями и не копить вопросы впрок. Оказалось, что из штатных работников я уже почти всех знал: кроме Кувыркалкиной, Кашлина и Поглощаева в фирме постоянно и посменно работали лишь три медсестры: Сердечкина, Почесухина и Селезенкина. В основном они наблюдали за порядком в морге, прибирали таковой и покойников перед выносом, ассистировали врачу и несли ночную вахту в конторе. Зато за штатом народу числилось, хоть отбавляй: водитель Опрелин, врач Горчицын, шесть разнорабочих (видимо, могильщики), художник по декоративной росписи саркофагов, изготовители саркофагов и венков, народные умельцы из числа граверов по граниту, мрамору и стали, мастера затейливых чугунных решеток, цветочницы с садоводами и всякие другие. Я даже не подозревал, что человека в последний путь собирают люди стольких профессий. В "Долине царей" был даже отряд плакальщиц, на всякий случай, как объяснил Кашлин.
- Плакальщиц можно сразу отбросить, - сказал Поглощаев, - мы пользовались их услугами только раз по желанию клиента, который сделал заказ еще при жизни, так как после горевать о нем было некому. Кроме водителя и врача, почти все нештатники приезжают только за зарплатой, а задания им сообщает Опрелин или Кувыркалкина по телефону, или я в редких сложных случаях.
- Вы сказали "почти", - намекнул я.
- Ну, грузчики бывают раз в неделю: саркофаги-то наши и вшестером ели упрешь.
- А они знали о пропаже документов Шекельграббера?
- Наверное, знали. А может, и нет. В принципе, они и украсть могли. Лично я им ничего о документах не говорил. Да и зачем? Но земля слухами полнится.
- Шекельграббер мог сам сказать, - влез Кашлин. - Он любил с ними после похорон выпить водки, уважал пролетарский характер покойник, тут уж ничего не попишешь.
- Где можно найти этих ребят?
- Я указал место их постоянной деятельности в справках, - удивился моей невнимательности Поглощаев. - Они работают на том кладбище, где фирма откупила участок и погребает своих клиентов.
Я еще раз пробежал взглядом бумажки. Информация, поданная в досье, была скупа, как Плюшкин. Вместо того чтобы охарактеризовать людей по их способностям и возможностям, Поглощаев написал мне паспортные данные, домашний адрес, специальность по диплому, месячную загруженность в пересчете на человеко-часы, женат-замужем-холост, дети есть-нет, что делает в фирме и сколько получает. Из всей этой белиберды мне пригодился бы разве что домашний адрес, но просить субъективную характеристику подчиненных у Поглощаева я не решился, все равно вышло бы как у Штирлица: "морально устойчив, отличный семьянин"...
- Значит, сдвигов пока нет? - спросил Поглощаев.
- Сдвиги есть, но в каком направлении двигаться, - пока неясно, - ответил я.
- А какие, например?
Я хотел сказать ему гадость, но вспомнил, что он платит мне деньги.
- Например? Например, есть подозрение, что Шекельграббера убили не в Армянском переулке.
- А где?
- Где-то в другом месте, - ответил я.
Он призадумался, не знаю уж над чем, но так крепко, что пришлось оборвать его думы:
- В прошлый раз я забыл спросить: с кем вы ходили в баню?
- С Горчицыным, с нашим врачом. Радикулит, знаете, донимал, а Горчицын окончил курсы массажа.
"Господи! - подумал я. - Вот оно, мурло советского миллионера! На массаже экономит, своего врача в баню тащит!"
Я вышел в приемную, захлопнул дверь, присел возле Кувыркалкиной и сказал самым любезным тоном:
- Оля, не могли бы вы включить селектор, спросить какую-нибудь ерунду и случайно забыть выключить.
- А зачем? - спросила она.
- Очень интересно, как они сейчас мои кости перемывают.
- Можно пообедать? - спросила Кувыркалкина, нажав клавишу.
- Валяй, - ответил Кашлин потусторонним голосом.
Дальше ничего интересного я не услышал.
"Представляешь, - сказал Поглощаев, - мой оболтус взял вчера свой ваучер и пошел в РЭУ приватизировать качели во дворе".
- Можно выключать, - сказал я Кувыркалкиной. - Привет Опрелину. Кстати, по каким адресам он возит какие-то конверты?
- Это реклама в газеты.
- А куда собрался Поглощаев в четыре часа?
- Вы очень много хотите от меня задаром.
- Я же пригласил в ресторан!
- Вы не боитесь моего мужа?
- Нет, он не страшный. К тому же у меня будет подаренный вами пистолет, а в домжур Опрелина не пустят. Я предупрежу на вахте. Ну, так куда собрался Поглощаев?
- Поедет к Эпюру менять рубли на доллары, чтобы в чулок засунуть.
- А почему он не сходит в ближайший обменный пункт?
- Значит, ему так выгодно и безопаснее...
Следующие три часа я провел почти идиотским способом: сидел в кустах и фотографировал всех, кто входил и выходил из "Долины царей".
Потом я поехал к дому Размахаевой, чтобы, если удастся, щелкнуть и ее, хотя толком не знал, зачем мне ее фото? Разве что на память. Прождав час безрезультатно, я увидел, как в подъезд уперлось такси и из него вышел Поглощаев.
Хорош Эпюр! - подумал я. - Выходит, Размахаева содержанка всех господ, - и зашел следом.
Пришлось и этому вахтеру дать пару сотен.
- Мужик, который передо мной прошел, часто здесь бывает?
- Бывает, - ответил вахтер, - но больше часа не задерживается.
Деловому человеку больше и не надо, - подумал я. Сделал и сваливай к жене.
- А закавказец, которому ты грозил кулаком по просьбе гражданки из восьмой квартиры, больше не появлялся?
- Никому я не грозил, и гражданка не просила...
Меня так и подмывало заглянуть в окно, но я побоялся рассекретить себя и ушел, несолоно хлебавши...
Дома меня вовсю добивался телефон. Звонил Леша из Сандунов.
- Как фамилия твоего балбеса?
- Поглощаев.
- Ну радуйся. Нашел я его бумажник: между стеной и спинкой лавки. Вообще-то там щели нет, но когда спинку потянешь на себя, появляется. Если б ты не сказал, лежал бы он там до капитального ремонта.
- Ты завтра в бане?
- Нет.
- Давай встретимся на улице...
