- Ты завтра в бане?
- Нет.
- Давай встретимся на улице...
Утром я сдуру решил, что фотографии для меня имеют первостепенное значение, и поехал на кладбище. Народ в телогрейках толпился возле конторы. Пришлось щелкать всех подряд, так как соратников "Долины царей" я не знал, а после знакомства бродить среди могил и ловить в ракурс лица подозреваемых выглядело бы логично и естественно только на территории сумасшедшего дома.
Наконец я остановил мужчину с лопатой наперевес. По моим наблюдениям, он был вроде бригадира могилокопателей, во всяком случае, оставлял такое впечатление, тыкая пальцем во все стороны и раздавая поручения. Я угадал: мужик по фамилии Навыдов действительно подрабатывал в "Долине царей".
- Хотите посмотреть, где буржуев хоронят? - спросил он, оценивая взглядом мое имущественное положение. - Участок, я вам доложу, - пальчики оближешь. Видели кладбища в заграничных фильмах?.. Сейчас такое же увидите. Одного песка туда пятьдесят самосвалов сгрузили.
- Зачем так много?
- Чтобы черви на бренные останки не покусились.
- Разве в песке хоронят?
- Мы сначала яму бетонируем, только в углу дырку для стока оставляем, а потом уже песок, через год, когда усядется, добавляем. Ну, песок постепенно слеживается, твердеет, как цемент.
Навыдов подвел меня к полигону "Долины царей". На фоне покосившихся крестов и столбов с облупившимися звездами, которые ютились так, словно в большой комнате снимали углы за занавесками в редкую полоску, "Долина" и впрямь производила впечатление ухоженностью и изначально заложенным распорядком.
- Ну как? - спросил Навыдов, подозревая во мне клиента или его доверенное лицо.
- А где похоронят Шекельграббера? - спросил я. - В какой из этих ям?
Мужик на секунду замешкался.
- Вы из милиции?
- Нет, из смежной организации.
- Понятно без названия, - буркнул Навыдов. - И что от меня надо?... Шекельграббера видел недели за две до смерти. Был обычный, о смерти не заикался. В личную жизнь не посвящал. Он вообще к нам относился, как Горький, - только в народ заходил: водки выпить, "козла" забить на перевернутом ящике, матом поругаться вволю.
- Опрелина вы хорошо знаете?
- Слабак. Такое впечатление, что его ежедневно бьют по морде, а он и хочет дать сдачи, и боится, и уже привык.
- Какие у вас отношения с Поглощаевым?
- Говнюк он с маленькой буквы, так ему и передай. Строит из себя крутого дядю! Тут записался в закрытый клуб, даже с нами здороваться перестал. Хотя как был быдлом, так и остался. Никакие клубы его не переделают. Он, когда зарплату выдает, пять раз вздохнет - до того денег жалко.
- А врач?
- Горчицын? - переспросил Навыдов. - Меня от педерастов тошнит. Я держусь подальше, даже руки не подаю - противно.
- Откуда вы знаете?
- Он же серьгу в ухе носит!
- А только голубые носят серьгу?
- Конечно, зачем здоровому мужику ухо дырявить! А они специально, чтоб друг друга узнавать в толпе.
- Не думали, почему убили Шекельграббера?
- Может, из-за бабы, может, из-за денег. Сейчас с чужой жизнью не церемонятся, по своей работе вижу. А вообще, мужик он был хороший, безобидный. Такие в первую очередь гибнут, если высовываются.
- Значит, все долгожители - сволочи?
- Или эгоисты.
- Вы тут каждый день работаете?
- Выходных у смерти нет. Если только очень надо, тогда есть подменщик в запасе.
- В ближайшее время от "Долины царей" никакая халтура не предвидится?
- Через неделю как раз Шекельграббер доспеет...
Уже на автобусной остановке я сунул нос в бумажки Поглощаева и понял, почему физиономия Навыдова показалась мне знакомой: мы с ним кончили одно высшее учебное заведение, только в разные годы. Проку в этом я особого не видел, Навыдов о дипломе давно забыл, ценил лишь собственную персону, а остальные платили ему зарплату.
С кладбища я поехал к Размахаевой. В телефонной будке набрал номер, убедился, что зиц-вдова дома, и, не выходя, устроил наблюдательный пункт за подъездом. Через час она вышла. Я проводил ее до парикмахерской, подождал еще с час. Потом мы пошли, соблюдая приличную дистанцию, в бассейн.
Все по тем же бумажкам Поглощаева я выяснил, что при бассейне есть сауна, в которой Горчицын работает массажистом, видимо, отдыхая после разделки трупов. И не ошибся. Размахаева вышла из бассейна, держа под руку человека, у которого в ухе болталась серьга. Я сфотографировал эту милую парочку: сначала - когда они шли по улице, а потом - когда садились в машину Горчицына. Дальше преследовать их я не мог, да и пора было идти на встречу с банщиком Лешей. Через полчаса я еще раз набрал номер Размахаевой и убедился, что она повезла Горчицына не к себе.
Леша заставил себя ждать, но я уже привык за сегодняшний день к ожиданиям.
В документах Поглощаева я ничего интересного не обнаружил, кроме квитка на подписку собрания сочинений, о котором давно мечтал. Но Поглощаев уже выкупил первые тома.
- Ты бы хоть поощрил меня материально за находку, сказал Леша.
Я вынул все деньги из портмоне - две тысячи рублей и десять долларов - и отдал Леше.
- Теперь постарайся вспомнить, кто еще сидел в той кабинке и в соседних.
- У меня шесть сеансов ежедневно. И по ночам малыши-плохиши с девочками вениками дерутся.
- Я тебе помогу. Худощавый белобрысый мужик с серьгой в ухе.
- Был, кажется.
- Еще?
- Нет, так не вспомню.
- Может, на этот сеанс и в эту кабинку ходит постоянный клиент?
- У постоянных свои места...
На том и расстались...
Я еще раз позвонил Размахаевой - никого. Или трубку не берет. Тогда я позвонил Поглощаеву.
- Вы уже подали заявление об утере документов?
- Я на нашу милицию не надеюсь, иначе бы вашими услугами не пользовался, - ответил он. - Да и восстановить их не так сложно. Самое ценное там - пропуск в Кремлевскую поликлинику.
- Никуда не уходите, сейчас буду, - сказал я, повесил трубку и остановил такси. Мне почему-то казалось, что Поглощаев отвалит за находку соответствующее вознаграждение, и я имею право потратиться на пижонский транспорт...
Кувыркалкина поднялась мне навстречу и заговорщически подмигнула.
- Оля, - сказал я с укоризной. - В такой мини-юбке, по-моему, даже на пляже появляться неудобно.
- Даже на нудистском? - спросила она.
- На нудистском тем более неудобно.
- Но я же еще в колготках!
- Извините, не заметил...
Кашлин делал вид, что ковыряет в носу и выбирает на потолке точку для меткого плевка, Поглощаев кого-то ругал по телефону и знаками предложил мне подождать. Я не хотел ждать и бросил портмоне на стол. Он сразу положил трубку и спросил:
- Откуда?
- Лучше вспомните, кто еще сидел рядом с вами в бане.
- Ну, один такой... Впрочем, не помню. Постойте-постойте, а где деньги?
- Денег не было, - соврал я.
- Куда же они делись?
Я пожал плечами.
- Вы нашли портмоне в бане?
- Нет, - соврал я.
- Слава Богу! Я уж на Горчицына подумал. А где?
- Не скажу.
- Я плачу вам деньги.
- Эта находка контрактом не оговорена. Я принес документы из человеколюбия: чтобы вы по ночам спали спокойно, - и надеюсь, что вы оцените его по достоинству.
- Ну а что с делом Шекельграббера? - спросил Кашлин.
- Копаю потихоньку. Милиционеров уже проверил, - соврал я. - теперь проверяю бывших гаишников.
Денег за находку Поглощаев не дал, наверное, подумал, что оформить новые вышло бы дешевле. Настроения его поступок мне не прибавил. Зато Кувыркалкина сказала в дверях:
- Уже домой? Какое совпадение: я тоже.
- Переходим на "ты" и уходим вместе, - предложил я.
У ворот больницы нас чуть не сбила машина. Из кабины выскочил Опрелин.
- Куда вы ведете мою жену? - спросил он, не извинившись.
- На следственный эксперимент, - ответил я.
- Давайте подвезу, - предложил он.
- Тебе Поглощаев сейчас голову оторвет! - сказала Кувыркалкина. - Он во сколько велел быть?
- Ну ладно! - рявкнул Опрелин и укатил.
Пришлось мне снова брать такси, а в ресторане - еду и выпивку с собой. Сплошные траты с этой перестройкой и инфляцией. Еще три года назад ни одна женщина мне дороже рубля не обходилась. Да и рубль чаще всего был ее собственный. А теперь от нулей в голове Олимпиада мерещится...
Кувыркалкина покинула постель в десятом часу. (Если уж очень хочется, можно посчитать, что за найденные документы Поглощаев расплатился секретаршей.) Под воздействием винных паров и похоти я кое-что выведал. Например, что до меня ей не раз приходилось раздвигать ноги перед Кашлиным. Впрочем, законченной шлюхой она не была, скорее, мстила мужу, чем могла и умела. Еще сказала, что Кашлин и Шекельграббер думали распустить фирму, а на ее месте создать ту же самую, но без Поглощаева в соучредителях. Я бы не удивился, если б узнал, что Поглощаев с каким-нибудь Навыдовым думают о том же самом, и попросил у нее список клиентов фирмы, так, для проформы: я не знал, что с ним делать. Она обещала. Ну как отказать новому любимому!..
