быть непредвзятой?
– Да, но правда в том, что, когда дело очевидное, даже судьи не дураки. В любом случае я обязана принимать решение без предубеждений, и я так и сделаю. Знаешь, для меня это тоже не легкое дело. Он был свидетелем шефа полиции в деле Хэнка, и возможно, что пристальное внимание обратится и на меня. Но я справлюсь. И ты тоже.
– Он признался, что лжесвидетельствовал против Хэнка. Самое удивительное – он сделал это так, будто признался, что утром выпил две чашки кофе вместо одной.
– Ну, мы давно это знаем.
– Да, но он сказал, что его кто-то подговорил. Не признался, кто, потому что тот человек все еще живет здесь. Он думал, мы можем попытаться как-то отомстить ему.
– Кто-то его подговорил? – спросила Триша.
– Да. Я подозреваю, кто это может быть.
– Кто?
– Офицер Хикс. Сейчас он шеф полиции, хотя я и понятия не имею, как такое могло произойти.
– Политика, Джек. Рабочая этика. Его брат тоже работает в полиции. Уверена, ты помнишь Карла.
Джек встал.
– Как я могу забыть? – Он покачал головой. – Политика. Напоминает мне, почему я так счастлив работать в одиночку.
Триша хохотнула и тоже встала, чтобы обнять его на прощание.
– И ты приходил пригласить нас с Чаком к себе на ужин в воскресенье вечером. Мы же не хотим, чтобы люди думали, будто мы обсуждаем дело. Даже если мы не сказали ничего критичного. Но, как я говорила, люди предполагают худшее.
– Придете на ужин в воскресенье?
– Спасибо за приглашение, Джек. Мы с удовольствием. Скажем, около шести? Тогда успеем немного поболтать перед едой.
Джеку в голову пришла идея.
– Ничего, если я тоже буду не один?
– Кроме Бринкли? Конечно! Мы чего-то не знаем?
– Возможно, – улыбнулся он. – Полагаю, зависит от того, как пройдет сегодняшний обед.
Выйдя из кабинета, Джек прошел через зал суда, на обратном пути поблагодарив секретаршу. Возвращаясь в Службу публичных защитников, он думал, о чем они с Дженни будут говорить за обедом. Ему не хотелось обсуждать текущее дело, да и вообще какие-либо дела. Он вдруг представил, как не находит слов и обед с каждой секундой становится все более неловким, и взмолился, чтобы разговор не зависал.
Когда он остановился у стола Дженни, она встретила его все с той же счастливой улыбкой. Джек напомнил себе, что это она его пригласила, так что интерес, определенно, взаимный.
– Я слышала, что вы с судьей Шелтон хорошие друзья, – сказала Дженни вместо приветствия, беря пальто и сумочку.
– Где ты это слышала?
– Сарафанное радио.
– Какое сарафанное радио?
– Самое надежное. Местное судебное.
– Надежное? Сомневаюсь.
– Иногда в самую точку, – ответила она, когда они вышли и повернули направо, в сторону «Перрис».
– Может, ты права. Да, мы давно знакомы.
– Ты попал в беду и твоим родителям пришлось нанять адвоката?
– Нет, ничего подобного. Они с мужем представляли моего друга. Пожилого человека, который практически вырастил меня.
– Что случилось с твоими родителями?
Джек не был уверен, что хочет углубляться в это за обедом. Разговоры на такие личные темы на первом свидании снижают вероятность второго.
– В основном безразличие.
Он постарался, чтобы в голосе прозвучало желание избежать этой темы, и обрадовался, когда это сработало. А может, Дженни тоже не хотелось говорить за обедом о безразличии его родителей.
Когда они сделали заказ, она спросила:
– О чем ты разговаривал с судьей Шелтон?
Джек не хотел врать, но также не хотел раскрывать причину встречи.
– Ничего особенного, – ответил он. – Как ты и сказала, мы дружим с тех пор, когда мне было тринадцать.
– Хорошо. Намек понят. Все вы адвокаты такие, из вас ничего не вытянешь.
– Ну, знаешь, это вроде как часть работы. Адвокатская тайна очень важна. В некоторых случаях ее нарушение может привести к лишению права адвокатской практики.
Джек замолчал и вспомнил, что упомянул о возможной спутнице на ужине в воскресенье.
– В числе прочего я пригласил Шелтонов на ужин в это воскресенье. Не хочешь к нам присоединиться?
Улыбка Дженни стала шире.
– Второе свидание? А ты быстрый, Джек Тернер.
– Ну, это просто ужин с друзьями.
Она хихикнула.
– Не надо смущаться. Я с удовольствием приду. Мне просто надо знать, где ты живешь и во сколько быть.
– Келли-авеню, дом четыреста двадцать восемь. В шесть подойдет.
Сделав глоток чая со льдом, она сказала:
– Не удивляйся, если я приду немного раньше.
– А что насчет тебя? – сменил тему Джек. – Где росла ты?
– Почти везде. Папа служил в военно-морском флоте. Когда я была подростком, мы жили в Пенсаколе, и мне там нравилось. Очень красивая местность. Когда я выросла, решила остаться в этих краях. Я выбрала Дентон за его дух маленького городка.
– Где сейчас твой папа?
– В Вашингтоне. Он госслужащий, до сих пор работает на военных.
– В Вашингтоне?
– Ага. Министерство по делам ветеранов.
Джек подумал о брате.
– Мой брат Рик служил в морской пехоте. Во Вьетнаме.
– О? Где он сейчас? – По ее тону было понятно: она надеялась, что Рик не погиб на войне.
– Вообще-то, я понятия не имею. Как раз сегодня думал, что надо попробовать его найти.
– Вдруг мой папа сможет помочь?
– Это было бы здорово, – сказал Джек как раз в тот момент, когда официант принес их обед. От запахов у него потекли слюнки.
За едой они продолжали болтать, и, проводив Дженни обратно на работу, Джек был рад, что они провели время вместе. Она ему нравилась, и он понял, что с нетерпением ждет воскресенья.
4
Во второй половине дня Джек читал полное досье по Тому Гордону, которое Дженни дала ему после обеда. Досье мало что добавило к тому, что она назвала основными сведениями, которые отправляла ему факсом. Том уже дважды был судим, и следующий приговор, скорее всего, приведет к дополнительному сроку и статусу рецидивиста. Если бы в детстве Джеку сказали, что жизнь Тома сложится именно так, он бы совсем не удивился.
На следующий день по дороге на работу Джек снова заглянул в тюрьму поговорить с Томом о деле. Когда они сели и Тома пристегнули наручниками к столу, Джек рассказал ему о вероятном исходе обвинения.
– Поскольку это будет твоя третья судимость, к сроку, вероятно, добавят.
– За что?
– Тебя будут приговаривать как рецидивиста. Такое случается, когда нарушаешь закон в третий раз.
– Сколько?
– Не могу сказать. Возможно, два года. Может, больше. Вооруженное ограбление магазина, да еще и выстрел в потолок – дело серьезное.
– Ага-ага. В этом-то и проблема того, что ты мой адвокат. Наше прошлое мешает тебе поверить, когда
