В результате помимо эгоизма как вполне рационального мотива коллективизма и солидарности возник другой фактор ее формирования – альтруизм. «Общество не смогло бы существовать долго, если бы единственным мотивом человеческих поступков был эгоистический интерес», – справедливо утверждал А. Смит31. Действительно, привычка к постоянному взаимодействию друг с другом и осознание пользы, которую приносит такое взаимодействие, приводит к возникновению между людьми симпатии. Ее исходный мотив постепенно вытесняется из сознания, подсознания и исторической памяти, и она приобретает самостоятельное значение, порождая принципиально иной, противоположный эгоизму мотив во взаимоотношениях людей – альтруизм. По словам Л. И. Петражицкого, при постоянной конкуренции любви и эгоизма с течением времени спорная область постепенно сокращается за счет второй силы в пользу любви, мотивация деятельности людей постепенно облагораживается32. Крупный российский специалист по римскому праву профессор И. А. Покровский, отмечая данное направление исторической эволюции общественного сознания и социальной действительности, писал, что в развитом обществе его культура и атмосфера «является продолжением солидарной работы всех»33.
Люди идут на компромисс, оказывают друг другу помощь на основе сложного сочетания эгоистических и альтруистических мотивов, которые подчас перетекают друг в друга и становятся трудноотличимыми. Например, люди объединяются в семью или государство34, исходя из потребности в психологической, материальной и силовой защищенности, т. е. соображений вполне эгоистических, но подчас жертвуют многими благами и даже жизнью ради своих близких, а также сохранения и процветания своей страны.
На данное обстоятельство обращал внимание Э. Дюркгейм. Он отмечал, что мало-помалу люди стали привыкать к взаимодействию и сотрудничеству: этому во многом способствовало общественное разделение труда35. Ощущение того, что друг без друга им не обойтись, постепенно породило чувство симпатии людей друг к другу, желание понять другого, несмотря на различия, помочь терпящему лишения, не преследуя (во всяком случае, сознательно) при этом никаких собственных конкретных интересов36. Возникновение в обществе альтруизма свидетельствовало о наращивании его гуманистического потенциала и привело к утверждению социальной солидарности как самостоятельной социально-психологической ценности – не вытекающей из эгоистических устремлений человека. Об этом факторе формирования социальной солидарности писал и А. Смит: коль скоро люди привыкают воспринимать других людей полезными себе, в человеческом обществе укореняется чувство симпатии и основанное на нем чувство единения, т. е. солидарности37.
Как видно, произошел парадокс: эгоизм как изначальный фактор социальной солидарности, сформировавший у людей привычку жить в обществе, породил и постепенно укоренил в человеческом сознании потребность в общении, оцененное знаменитым немецким юристом основателем реалистической школы права профессором Р. Йерингом (1818–1992) как «высший закон истории»38, а также чувство симпатии и основанные на нем сострадание, эмпатию, желание помочь по отношению к большему или меньшему кругу себе подобных независимо от того, способны ли они быть чем-либо полезны для данного конкретного человека. Развиваются с эволюцией общества и духовные потребности, одной из которых является потребность в социальной справедливости, также подпитывающая социальную солидарность как образ чувств, мыслей и поведения. То есть, возникнув из эгоизма, социальная солидарность породила альтруизм, а он в свою очередь – солидарность нового качества: основанную на альтруизме. Вышеназванные виды деятельности и соответствующие социальные объединения: меценатские, просветительские, благотворительные, волонтерские и т. п. – в настоящее время имеют в большинстве случаев в качестве мотивов не страх или иное рациональное обоснование, а желание помочь ближнему, и такая помощь приносит чувство психологического комфорта сама по себе.
Итак, субъективно социальная солидарность обосновывается как рациональным эгоистическим мотивом повышения эффективности деятельности людей для достижения своих собственных интересов, так и кажущимся на первый взгляд иррациональным чувством психологического комфорта от ощущения своей полезности другим людям – подчас даже в ущерб себе. Поэтому можно утверждать, что мотивацию социальной солидарности в настоящее время образует сложное переплетение эгоизма как его исторически первого и рационального психологического начала и альтруизма как фактора вторичного. При этом альтруистическое начало солидарности с развитием образованности и общей культуры, а также с повышением уровня жизни и облегчением ее условий усиливается. Современная практика дает множество тому подтверждений.
Так, в ХХ в. огромный размах в странах Западной Европы и Северной Америки, а также в международных масштабах приобрело волонтерство. В США, по информации Бюро по трудовой статистике, волонтерской активностью в последние годы регулярно (не менее трех часов в неделю) занимается около 60 % трудоспособного населения (по данным на конец 2011 г.)39. В Германии данная цифра в течение нескольких последних десятилетий стабильно составляет около 80 %40. Наиболее распространенными направлениями волонтерской деятельности являются фандрайзинг (около 27 %), приготовление и раздача пищи (23 %), уход за больными и одинокими нетрудоспособными людьми (20 %) и добровольчество в сфере образования (19 %). В России же, по опросу центра Superjob.ru, только 8 % россиян хотели бы заниматься волонтерством и благотворительностью, если бы не были вынуждены заботиться о средствах к существованию. Реально же ею на более или менее регулярной основе в нашей стране, по данным Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора (ГРАНС-Центр) НИУВШЭ, занимаются менее 4 % населения, большинство из которых – более ⅔ (что выглядит весьма обнадеживающе) – составляет молодежь41. Еще меньшие масштабы имеет волонтерская деятельность в большинстве развивающихся стран, являющихся в основном потребителями добровольческой активности жителей развитых стран.
Значительный размах в развитых странах получили также продиктованные альтруистическими соображениями усыновление детей, финансирование институтов благотворительности, здравоохранения, программ развития гражданского общества, завещание имущества на благотворительные цели, меценатство (а не только спонсорство) и т. п. Так, среди наиболее состоятельных людей, завещавших или объявивших о своем намерении завещать значительную часть своего имущества на благотворительные цели, фигурируют глава компании Hilton Hotels Corporation Уильям Баррон Хилтон, владелец информационных гигантов CNN и TBS Тед Тернер, медиамагнат и мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг, крупнейший в мире инвестор Уоррен Эдвард Баффетт, один из создателей и крупнейший акционер компании Microsoft Билл Гейтс. При этом У. Баффетт и Б. Гейтс основали филантропическую кампанию «Клятва дарения», цель которой заключается в том, чтобы «сподвигнуть самых богатых людей и их семьи пожертвовать большую часть их состояний на филантропию». В настоящее время о своей поддержке кампании и соответствующих моральных обязательствах заявили около 70 миллиардеров.
Чрезвычайно важным проявлением социальной солидарности выступает также усыновление и удочерение, становящиеся все более и более распространенным явлением в западных странах. Так, шесть из десяти граждан США имеют опыт усыновления: они или были усыновлены, или/и усыновили детей42. При этом, поскольку в данной стране нет детских домов и практика отказа от детей почти отсутствует, американские граждане зачастую усыновляют иностранных детей-сирот, в том числе инвалидов. Особенно активно во всем мире усыновлением занимаются состоятельные люди. В России в настоящее время лишь 1 % взрослого населения являются усыновителями, причем количество россиян, усыновивших детей, с 2007 г. ежегодно падает43.
Представляется, что альтруизм, кажущийся на первый взгляд иррациональным мотивом солидарности, в конечном счете является высшей формой рациональной целесообразности, поскольку на пути насилия и бескомпромиссности общество обречено на деградацию. Доброжелательность же, готовность к компромиссам, смягчение резкого расслоения в обществе, помощь отдельных членов общества в развитии его культуры, медицины как проявления солидарности выступают важными гарантиями прогресса и преуспевания как общества в целом, так и в большинстве случаев – его отдельных членов (несмотря на то, что в каждом конкретном случае солидарность почти неизбежно оборачивается материальными, интеллектуальными, духовными, временными затратами, а возможно, и иными проявлениями отказа человека от каких-то своих интересов во имя реализации более важных для него и общих с другими людьми, а то и вообще в пользу иных людей). Поэтому объективно солидарность, какой бы из двух мотивов она ни имела в своей основе, следует рассматривать как механизм социальной саморегуляции, самосохранения и саморазвития любого коллективного организма, а в конечном счете – человечества в целом.
