Следует, однако, иметь в виду, что данную роль солидарность может успешно выполнять только при сохранении у людей определенного эгоистического начала, способного как воспроизводить социальную солидарность, так и удерживать ее в разумных формах и масштабах. Роль эгоистического начала в человеческой деятельности и в существовании социума ни в коем случае нельзя недооценивать. Представляется, что значительный перевес альтруизма над эгоизмом реально возможен лишь в критических, экстраординарных для той или иной общности обстоятельствах, угрожающих физическому существованию или достоинству входящих в ее состав людей. На протяжении же длительной временной перспективы без эгоизма солидарность, основанная лишь на альтруизме, неосуществима: требуя от человека чрезмерной преданности той или иной общности, она истощает его силы, по этой причине озлобляет людей или (и) лишает их индивидуальности, неизбежно превращая человека в вещь, орудие реализации амбиций и иных интересов элиты, которая, злоупотребляя лучшими качествами человека, постепенно или даже быстро их сокращает44. В результате, подвергаясь таким испытаниям, подавлению и подчинению отдельного активного человека коллективной или псевдоколлективной воле45, альтруизм и солидарность в обществе идут на убыль.
Идеи социальной солидарности так или иначе получили обоснование в самых разнообразных идеологиях. При этом любая из них в качестве механизмов, позволяющих воплотить в жизнь идею социальной солидарности, делает акцент на коллективизме или индивидуализме. Так, идеология индивидуализма и основанного на ней либерализма исходит из приоритета интересов личности над общими интересами, коллективизм же и базирующиеся на нем социалистическая и отчасти исламская идеологии, наоборот, ставят общественную сферу жизнедеятельности человека выше, чем личную. Их влияние на степень солидарности общества неоднозначно. На первый взгляд может показаться, что коллективизм значительно больше приспособлен для обеспечения социальной солидарности. Однако, не уделяя пристального внимания личности, он способен мифологизировать общие интересы, принижая тем самым совершенно конкретные потребности и интересы конкретных людей, а то и манипулировать категорией общих интересов с целью подчинения одних людей интересам и амбициям других, что с социальной солидарностью ничего общего не имеет. Индивидуализм же, исповедуя принцип личной свободы и призывая каждого полагаться в основном на собственные силы и вроде бы разобщая тем самым людей46, в то же время делает акцент на безусловной ценности каждой личности и ее самоопределения, тем самым постепенно приучает людей не только не стеснять свободы друг друга, но и уважать друг друга, выбор друг друга (в том числе противоположный)47, считаться друг с другом как с равными себе личностями: порождаемое идеей свободы личности равноправие «вынуждает личность рассматривать права каждого другого, как равные его собственным правам», – писал П. А. Кропоткин48. На данную огромную позитивную роль либеральной идеологии в формировании социальной солидарности обращал внимание и П. И. Новгородцев, по справедливому замечанию которого именно признание всех людей свободными личностями на основе взаимности «с необходимостью приводит к идее всечеловеческой, вселенской солидарности»49. Иными словами, солидарность, основанная на индивидуализме, не привнесена искусственно извне, она добровольна и выражает «стремление индивидов, не жертвуя своей автономией, преодолеть взаимную отчужденность на основе поиска общих ценностей и стремлений»50.
Поэтому, несмотря на то что индивидуализм несколько сдерживает интенсивность объединения и общения людей, а тем самым – и солидарности, он представляется значительно более надежной ее идеологической основой, не допуская подавления личности коллективом и (или) лидером, которое по сути является лишь имитацией солидарности. Подчеркивая данное обстоятельство и широкие гуманистические перспективы либерализма и индивидуализма, видный испанский философ и социолог, первый исследователь проблем «массового общества» ХХ в. Х. Ортега-и-Гассет (1883–1955) писал, что «либерализм – и сегодня стоит об этом помнить – предел великодушия… это самый благородный клич, когда-либо прозвучавший на земле»51. В современных политологических исследованиях также высказывается мысль о том, что либеральная модель демократии, несмотря на ее недостатки, «все-таки самая гуманная из ныне существующих»52, поскольку базовой идеей либерализма является «признание того, что человек от рождения свободен и равен по своим естественным правам любому другому человеку»53. На роль индивидуализма в формировании гражданского общества и социальной солидарности обращал внимание в своих выступлениях и Председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин, – «индивидуализма, который на Западе стимулировал свободу, независимость гражданских корпораций, гражданского общества». Общинное же мышление российского общества «предрасполагало к более сильной власти и перевесу… этой власти»54.
Как видно, индивидуализм выступает сложной идеологической и психологической конструкцией, объединяющей в себе начала не только эгоизма, но также гуманизма и альтруизма, образующих, как это было показано ранее, мотивацию социальной солидарности. Коллективизм же ценен, в том числе для обеспечения социальной солидарности, лишь как продукт индивидуализма, т. е. результат взаимодействия самоопределившихся личностей. О том, что солидарность постепенно, но неизбежно возникает на основе индивидуализма, красноречиво свидетельствует то обстоятельство, что в странах старой демократии, которая начиналась с утверждения в них индивидуалистических ценностей, различные слои общества и отдельные люди в настоящее время демонстрируют значительно большую терпимость, доброжелательность и деятельность по взаимопомощи, чем в тех странах, где ставка в обеспечении жизнедеятельности общества традиционно делается на коллективизм. Так, политическая элита и чиновничество проявляют заметно большую степень солидарности со своими согражданами именно в западных государствах, значительно реже допуская произвол, подавление личности и коррупцию, чем в различных коллективистских государствах, нередко являющихся на деле диктаторскими, при которых бездушие и злоупотребления властей – отнюдь не редкость. Об этом свидетельствует, например, то обстоятельство, что, по данным ежегодных докладов международной неправительственной организации по борьбе с коррупцией и исследованию уровня коррупции по всему миру Transparency International, страны с самым высоким уровнем коррупции – это страны с сильными коллективистскими (религиозными, клановыми, социалистическими), а на деле – тоталитарными – традициями. К их числу относятся Северная Корея, Мьянма, Афганистан, Узбекистан, Туркменистан, Судан, Ирак, Гаити, Венесуэла55. Россия в списке стран, наиболее эффективно борющихся с коррупцией, в 2010 г. заняла 154-е место из 178 возможных, а в 2011 г. – 143-е из 182. Первые же места разделили Дания, Новая Зеландия, Сингапур, Финляндия56. Данная статистика подтверждает, что в тех государствах, где идеи коллективизма чрезмерно доминируют над индивидуализмом и не выработана культура уважения человека независимо от его социального статуса, чиновники чаще не склонны проявлять солидарность с зависящими от них согражданами, активно занимаясь мздоимством, допуская волокиту, грубость, иные формы бездушия и злоупотреблений.
Кроме того, результаты целого ряда социологических исследований показывают, что мотивация на проявление социальной солидарности в повседневной жизни значительно выше в странах, прошедших школу индивидуализма, чем в тех, где личность подавляется или долгое время подавлялась под предлогом коллективизма. Так, главным мотивом участия граждан в деятельности волонтерских и иных некоммерческих организаций на общественных началах в свободное от работы время в западных странах, которая, как уже отмечалось, приобрела в них весьма широкий размах, является именно чувство социальной солидарности. Более низкие позиции среди таких мотивов занимают стремление к самореализации, обогащение жизненного опыта, общение57. Представляется, что активизация социальной солидарности в индивидуалистических странах стала возможной не только благодаря государственной политике по корректировке индивидуализма в рамках социализации, но и по причине того, что сама эта корректировка была проведена эффективно благодаря тому, что она наложилась на индивидуализм, признающий ценность каждой личности.
Иными словами, западная цивилизация, как это ни парадоксально, пришла к социальной солидарности именно через эгоизм и индивидуализм, и этот путь представляется самым верным, так как социальная польза индивидуализма состоит не только в том, что он способствует экономическому росту, формирует у человека веру в себя, свои силы, а соответственно – предприимчивость и трудолюбие, но и содержит огромный психологический и воспитательный заряд, сообщающий общественному мнению уважение к каждой человеческой личности. В том, что именно индивидуализм ведет к солидарности, а подлинный коллективизм вырастает только из индивидуализма, был уверен французский экономист-либерал Ф. Бастиа (1801–1850), писавший, что «принцип коллективного – причина его существования, его законность – основана на индивидуальном. <…> Общая сила дана для защиты индивидуальных прав»58.
