Иными словами, западная цивилизация, как это ни парадоксально, пришла к социальной солидарности именно через эгоизм и индивидуализм, и этот путь представляется самым верным, так как социальная польза индивидуализма состоит не только в том, что он способствует экономическому росту, формирует у человека веру в себя, свои силы, а соответственно – предприимчивость и трудолюбие, но и содержит огромный психологический и воспитательный заряд, сообщающий общественному мнению уважение к каждой человеческой личности. В том, что именно индивидуализм ведет к солидарности, а подлинный коллективизм вырастает только из индивидуализма, был уверен французский экономист-либерал Ф. Бастиа (1801–1850), писавший, что «принцип коллективного – причина его существования, его законность – основана на индивидуальном. <…> Общая сила дана для защиты индивидуальных прав»58.
В порождении общественной жизни «личной автономией» был уверен и выдающийся немецкий обществовед М. Вебер (1864–1920), категорически не принимавший торжества общественной жизни ради самой себя59. По справедливому выражению Премьер-министра Соединенного Королевства М. Тэтчер, «источник вдохновения, прогресса, служения и солидарности следует искать в индивидуальном, а не в коллективном»60. Акцент на группе, а не на индивидууме затмевает ответственность и гражданское сознание, – обоснованно полагает современный британский политолог Р. Саква, – без которых движение к подлинной солидарности невозможно, поскольку без осознания каждым своей значимости, ценности и ответственности гражданское общество саморазрушительно. Иначе говоря, для того чтобы захотелось стать гражданином, нужны права61. Это означает, что социальную солидарность можно сделать реальностью, а не предлогом для проведения интересов отдельных лиц, и при этом смягчить ее угрозы свободе личности лишь в том случае, если она замешана на индивидуализме и опирается на него; всходы реальной социальной солидарности, т. е. такой, при которой коллектив, а точнее его лидер или бюрократические структуры, не подминают личность, а способствуют самореализации и развитию все большего количества людей, могут дать только семена индивидуализма – точно так же, как экономический рост, обеспечиваемый в первую очередь индивидуализмом, предшествует социальному государству.
Данный тезис наглядно подтверждается и историческим опытом, и современной действительностью. В качестве исторических примеров в этой связи можно сослаться на социалистические и фашистские государства. Действительно, «реальный социализм» с его ГУЛАГом, единогласным безальтернативным голосованием, отсутствием критики властей, командной экономикой, обусловившей в конце концов экономический застой, по нашему глубочайшему убеждению, не укоренился бы в нашей стране, приживись у нас попрочнее на более раннем историческом этапе идеология индивидуализма. Представляется, что аналогичный вывод можно сделать и относительно Германии, где в известный исторический период была установлена наиболее одиозная модель фашизма – национал-социализм: одной из причин этого послужило то, что конституционный строй с его главной идеей признания ценности каждого человека как личности в этой стране утвердился позже, чем во многих других европейских государствах62. Разумеется, и в нашей стране, и в Германии существовали и иные факторы укоренения тоталитаризма, но они тесно переплелись с недостатком уважения к человеческой личности, что создало благоприятную почву для такого укоренения.
Одна из сложностей и трудно разрешимых в настоящее время проблем современных «догоняющих цивилизаций» в деле создания такого общества, в котором имелись бы условия для развития творческого потенциала и самореализации каждой личности, заключается, по нашему мнению, именно в том, что они не прошли школу индивидуализма, прививающего уважение и к себе, и к другим как к свободным и обладающим достоинством личностям. «Устойчиво-соборная» ментальность отказывает отдельному человеку в статусе «социальной единицы», не признавая, в отличие от западной культуры, индивидуальных интересов и прав63. Индивидуализм сегодня не только отторгается общественным сознанием незападных цивилизаций, но воспринимается в настоящее время во всем мире как устаревший идеологический постулат. Идея же социальной солидарности в таких странах нередко используется для подавления личности любой властью, воспринимаемой как олицетворение общих интересов. Это почти всеобщее правило. Исключение составляет, пожалуй, лишь ряд преуспевших в экономическом и социальном отношениях восточных государств (Япония, Сингапур, Южная Корея, ОАЭ), где социальная солидарность, не имея в основе индивидуализма и предшествуя ему, не только не явилась препятствием устойчивого экономического роста, но и в определенной степени способствовала ему. Как видно, в основном соответствующие государства являются небольшими или совсем маленькими по размеру территории, что способствует формированию чувства взаимной социальной ответственности людей без утверждения индивидуализма как ее основы.
Однако индивидуализм, как уже отмечалось, на первых порах своего утверждения в качестве доминирующего начала общественной идеологии и психологии, может быть очень жестоким, плата за его утверждение, даже несмотря на его роль плацдарма для активизации социальной солидарности и выведения ее на новый уровень, как показала история, может быть высока: жизнь и здоровье множества людей, не способных по каким-либо причинам (физического, интеллектуального, морального свойства) воспользоваться «благами свободы». В условиях современной цивилизации такие жертвы вряд ли следует признать допустимыми. 90-е гг. ХХ в. в нашей стране этот тезис вполне подтверждают. Практика утверждения такого индивидуализма едва ли заслуживает повторения, тем более что гарантий того, что свобода в ходе развития событий по тому сценарию укоренилась бы при ее недостаточной востребованности общественным мнением, не было никаких. Поэтому то, что дал в других странах людям в прошлые века индивидуализм (повторимся, огромными жертвами): постепенное повышение материального уровня жизни всего населения, сегодня в государствах менее развитых, в том числе и в нашей стране, приходится терпеливо и постепенно добиваться и дожидаться в условиях существующего в таких странах политического режима, тяготеющего к авторитаризму. Для таких режимов повышение уровня жизни населения (в отличие от повышения его политической активности) само по себе не представляет непосредственной угрозы, более того, они сами вынуждены понемногу этому содействовать, опасаясь свержения. Но повышение уровня жизни, как правило, ведет к облегчению ее условий, появлению досуга, увеличению уверенности в себе, возникновению потребности в самореализации, а значит, и в свободе. А это и есть индивидуалистические ценности, которые являются верной угрозой авторитаризму и прокладывают дорогу демократии, свободе и возникающей на их основе подлинной и осмысленной социальной ответственности и солидарности.
Итак, солидарность в обществе необходима. При этом факторами, ее обеспечивающими, являются не только гуманизм, альтруизм, коллективизм и определенная степень единства взглядов и действий людей, но и эгоизм, индивидуализм и порождаемые ими многообразие и конкуренция. Обеспечение разумного баланса между названными факторами, каждый из которых, взятый сам по себе или имея перевес над прочими, способен при различных условиях как укрепить солидарность между людьми, так и ослабить или даже разрушить ее, является важной задачей общественных наук и социальной практики. В поисках такого баланса необходимо учитывать существование различных типов социальной солидарности. В социологической литературе предложено несколько классификаций, выделяющих такие типы.
Так, Э. Дюркгейм различал два главных типа солидарности. Это механическая и органическая солидарность. Механическая основана на сходстве или идентичности. Это примитивная солидарность, наблюдаемая не только у людей, но и у животных (солидарность стаи или стада). Органическая же солидарность – солидарность более высокого уровня, основанная на различиях и имеющая место почти исключительно в человеческом обществе. Дюркгейм писал, что по мере развития общества, повышения уровня его экономического и культурного состояния, углубления разделения труда и увеличения у людей количества идентичностей нарастают начала органической солидарности и индивидуализма и уменьшаются чувства солидарности механистической (исходя из этого, Дюркгейм предсказал кризис семьи, национального государства и т. п.)64. Современные исследователи также констатируют, что в результате множества причин, одна из которых – увеличение в нашем сложном обществе числа социальных групп и идентичностей, к которым тяготеет индивид, семейные, родственные, дружеские связи, выражающие механическую солидарность, ослабевают65, а различие между неформальными и формальными отношениями, публичным и приватным пространствами в постиндустриальных западных государствах постепенно нивелируется66, что является показателем распространения органической солидарности. Она основана на безусловном признании всеми членами общества определенного минимума объединяющих людей ценностей, образующих то, что Э. Дюркгейм называл коллективным сознанием, и вытекающих из осознания факта принадлежности всех людей к человеческому сообществу67.
