имеющие политическую окраску. Они не привлекают симпатий русского народа…
Требуется уничтожение Всерос[сийского] зем[ского] союза, Всерос[сийского] союза городов, “Крестьянской России”, Союза русских писателей и журналистов (свести на узкопрофессиональную работу) и других организаций. Идет и сам по себе процесс вырождения: Сельскохозяйственный казачий союз, партия к[онституционных] д[емократов], Студенческий союз, Союз офицеров, Союз галлиполийцев и все прочие союзы, вплоть до Изучения Черноморского “побережья”, чахнут и умирают. Даже авторитетный союз инженеров, объединяющий 500 человек, занимающих влиятельные посты в государственном аппарате С.Х.С., утратил свой raison d’être[598]. Необходимо ускорить этот процесс на благо русских и в интересах С.Х.С. Единственно подходящая, внепартийная и чисто культурно-просветительная организация — это “Земгор”, далекий от политических интриг и пользующийся широкой популярностью теперь и в русских, и в сербских кругах»[599].
Целью устроителей провокации были дискредитация Земгора и объединение других эмигрантских организаций против него. Махин в связи с этим сделал специальное заявление, в котором отметил: «Представительство (Земгора. — А.Г.) оказывало материальную и моральную помощь, давало профессиональное образование и помогало ходатайствовать в различных правительственных учреждениях Королевства С. Х.С. русским, решительно всяких партий… Как широкому югославянскому общественному мнению, так [и] общественным и правительственным учреждениям хорошо известна эта деятельность представительства. Им хорошо известно также и то обстоятельство, что представительство никакими интригами ни против кого не занимается, ведя исключительно положительную работу по оказанию посильной помощи беженцам. Поэтому клеветнические пасквили, разоблачая сущность пасквилянтов, ничего кроме брезгливости у этой категории читателей вызвать не могут»[600]. Земгор обратился ко всем опубликовавшим письмо редакциям с требованием напечатать опровержение, однако никакого ответа не получил. Три года понадобились, чтобы найти доказательства подделки.
В одной из статей пражского журнала «Воля России» отмечалось, что «Особое место в борьбе против пражского Земгора занимает Белград, где идет ожесточенная и глухая травля представительства Земгора в Югославии в целом и, главное, представительства Ф.Е. Махина в частности»[601]. Основными борцами против Земгора выступали лидер политической группы «Крестьянская Россия» С.С. Маслов, его соратник А. А. Аргунов и председатель правления Союза писателей и журналистов А.И. Ксюнин. Состоявшая в пражском Земгоре Е.Д. Кускова даже сообщила, что вынуждена прекратить сотрудничество с газетой «Последние новости», не разделяя ее методы полемики с белградским представительством Земгора[602].
Несмотря на провокации, Земгор продолжал оставаться на плаву и, судя по всему, был достаточно богатой общественной организацией.
Представители Земгора сумели установить контакты с сербскими политическими кругами и заручиться их поддержкой[603]. О контактах Махина в истеблишменте КСХС сохранилось немного данных. Однако иногда в переписке такие сведения удается обнаружить. Например, Махин упомянул об этом в письме в Прагу своему другу И. М. Брушвиту. Этот документ относится, видимо, к 1926 г., и речь шла о необходимости устроить прием значимому для Махина хорватскому политику. Махин просил Брушвита: «Будь добр, покажи господину Джамоня наши учреждения. Это наш друг и особенный почитатель бабушки[604]. Для нас очень важно, чтобы ты принял его по-дружески. Здесь он очень видное лицо в одной из значительных организаций “Народная оборона”, которая составлена из прежних борцов за объединение южных славян. Он — хорват, друг [В.Я.] Клофача, был член народно-соц[иалистической] партии и депутат в австрийском парламенте; говорит превосходно по-чешски.
Очень и очень прошу отнестись к нему по-дружески»[605].
Эти контакты, как и возобновление прежних связей с сербами, установившихся еще в Первую мировую войну, принесли свои плоды. Прежде всего, это касалось благоприятного режима работы Земгора. К примеру, в КСХС коммунисты подвергались преследованиям, тогда как организация Махина могла фактически свободно получать советскую литературу для своей библиотеки.
Однако связи помогали и лично Махину. В частности, за организацию снабжения 1-й Сербской добровольческой дивизии в Одессе в период Первой мировой войны он был награжден сербским орденом Белого орла 3-й степени с мечами[606]. Содействовал награждению полковник инженер А. Попович — друг генерала С. Хаджича[607]. Попович был другом Махина — они познакомились еще в Первую мировую войну. По словам М.В. Агапова, «Андра был на дружеской ноге с многолетним военным министром генералом С. Хаджичем, а также с некоторыми представителями двора. Действительно, Андра Попович помог Махину быстро сориентироваться, представив его многочисленным придворным, военным, литераторам, журналистам, политикам и дипломатам. Этих людей, представлявших разные общественные круги, объединяло одно. Все они, сами того не зная, служили невольными, но очень важными и необходимыми помощниками Махина в реализации его планов»[608].
О том, что Попович был личным другом Махина, свидетельствовало письмо последнего «бабушке русской революции» Е.К. Брешко-Брешковской от 2 января 1928 г. Махин, в частности, писал: «Вас хотел повидать здешний наш друг Андра Попович, с которым я служил еще вместе во время войны на Румынском фронте. Он очень большой мой личный друг. После войны он бросил военную службу и занялся изданием альбома войны[609]. Альбом он подносит Масарику и Бенешу»[610]. В тот же день Махин написал письмо и другому своему другу И.М. Брушвиту: «Наш друг Андра Попович, тебе уже известный, едет в Прагу для того, чтобы поднести Президенту и Бенешу свой альбом. Помоги ему своим советом и связями в том отношении, чтобы об этом напечатали в газетах — наверно можно сделать в “Чешском слове”. Кроме того, помоги ему связаться с легионерами и соколами, чтобы он мог пошире распространить свой альбом. Нужно было бы, чтобы он повидал и генер[ала] Чечека, [Й.] Патейдла и друг[их]»[611].
Сотрудник Махина и его недоброжелатель М.В. Агапов вспоминал о награждении Махина: «Вообще, б[ывшие] офицеры Генерального штаба представляли собой сплоченную группу, которой было присуще чувство солидарности и общности интересов. Однако, судя по всему, Махину многие завидовали и с давних пор относились к нему холодно. Это особенно стало бросаться в глаза, когда Махин получил орден Белого орла III степени с мечами. Как известно, он вручался за военные заслуги. На Румынском фронте Махин служил начальником какого-то отделения связи (телефон, телеграф и т. п.).
Его недоброжелатели спрашивали: о каких заслугах идет речь? Считалось, что Махину помогли “связи”. Так оно и было. На Румынском фронте он познакомился с ген[ералом] Стеваном Хаджичем, подружился с инж[енером] подполковником Андрой П. Поповичем (впоследствии известен как редактор “Военного альбома” и один из активных “борбашей”[612] Св[етислава] Ходжеры[613]). Андра Попович и после войны поддерживал близкие отношения с ген[ералом] Хаджичем. Оба они оказывали друг другу большие услуги. И вот, однажды А. Поповичу пришла в голову мысль вернуть должок своему товарищу… орденом! Я отговаривал Махина, подчеркивая, что не
