Ответ держал все тот же Марченко. Он вообще был и швец, и жнец, и на дуде игрец.
– Все завязано на электричество. Процесс там несложный, главное разобраться в последовательности, ну и компонентами запастись. Если за лето все сделаем как надо, зимой будет чем скотину кормить.
– Хех! – хмыкнул Константин. – Анекдот бородатый вспомнился. Про скотину.
– Это там, где свекровь спрашивает у невестки, кормила ли та скотину?
– Ну да, а та кричит: «Муж, иди жрать!»
– Да уж… жизненно. Но об этом потом. А что с компонентами?
– Ну пока не сезон. Ни травы, ни люцерны… ячмень и пшеница пока еще есть, но немного. Нужно ведь еще на посев оставить.
– Так, а у тебя, Петрович, что? – обратился к Ивасюку Бебешко.
– А что у меня? – пожал плечами тот. – Света нет – все стоит.
Все дружно загоготали над фразой, имеющей двоякий смысл, только ее автор растерянно переводил взгляд с одного смеющегося на другого.
– Ну когда стоит, то унывать точно не нужно. Ну а в твоем возрасте – так и подавно! – хмыкнул Бебешко, утирая набежавшую от смеха слезу. – Ну а с запасами сырья что?
Директор хлебозавода поднялся со стула, словно присутствовал на партсобрании, поправил очки, сползшие на нос, и заговорил:
– При рациональном использовании, учитывая сокращение производства хлеба, хватит еще недели на две.
– А потом?
– А потом все. Ждем муку, яйца, дрожжи. Только вот сколько ждать придется – даже и не знаю. И где все это брать – тоже.
– И что, без хлеба сидеть?
– Ну почему же? Как-то же наши предки без дрожжей жили, вот так и мы будем. Будем закваску колотить… Более трудоемко, конечно, но что поделаешь? Главное, чтобы зерно было и масло подсолнечное. А так и по соседним селам сможем хлебушком торговать. Или «крыше» отстегивать.
– Так, Алексей Петрович, а у вас как?
– Та нияк! – чересчур эмоционально взмахнул руками начальник молокозавода. – Стойимо. Як и в Ивасюка. Свитла нэма – холодыльныкы нэ працюють, масло все тае, залышкы[35] молока вжэ скыслы давно, а нового нэ прывозымо – односильчаны нэ здають, та й бэнзыну нэма, щоб по сэлам йиздыты. Вы ж сами його рэквызувалы.
– Так вы скисшее молоко нам несите! Как раз на закваску пойдет, а дрожжи мы пока прибережем. Все равно перед тем как хлеб печь, закваска должна дня три-четыре постоять, подойти… – предложил Александр Петрович своему тезке по батюшке.
– Та забырайте! – отмахнулся Алексей Петрович.
– Алексей Петрович, не отвлекайтесь. Что еще находится на вверенном вам предприятии?
– Ну що-що… Сыры, смэтана, кэфир, ряжанка, ну, молоко… йогурты там всяки… Але йих вже трэба розпродаваты, в них тэрмин дии скоро закинчыться. А якщо свитла нэ будэ й дали, то все инше також… того.
– Значит, йогурты, пока срок действия не закончился, направить в нашу столовую, в сад и школу. Пусть детишки лопают, пока есть такая возможность. Кстати, Харченко, – обратился Макар к стоящему возле окна светловолосому высокому мужчине, – что у нас с охраной детских заведений?
В новой реальности охранять приходилось все. На обоих заводах теперь было по пять человек с ружьями, с наступлением темноты улицы быстро пустели – все старались не выходить лишний раз из домов.
К тому же, по слухам, где-то в округе завелся монстр. Прямо как в детских сказках-страшилках. Начали пропадать люди. При этом не просто пропадать – все признаки говорили о том, что их убили, – на «месте исчезновения» обнаруживали кровь, беспорядок и тому подобное. Некоторые селяне говорили, что видели монстра, который двигался с огромной скоростью, делая невообразимо длинные прыжки, но толком в эти слухи никто не верил – мало ли что могло ненароком привидеться с перепою, коим грешил каждый третий, как только узнали, что эта зараза, поднимающая мертвых, передается по воздуху. Вот и пытались дезинфицироваться домашними методами, а ничего умнее, чем ужираться самопальной самогонкой, не придумали.
– Макар Андреевич, да мы-то сделали, но людей очень мало. Да и детей в школе практически нет – родители не отпускают.
– Понятно. Я их понимаю – сам бы своих не отпустил… если бы… – Бебешко на какое-то мгновение замер, уставился взглядом в одну точку и замкнулся в себе. Потом вздрогнул и будто бы очнулся. – Ладно! Давайте действовать, времени в обрез. Фомин, что у нас с горючкой?
Надо сказать, что на территории поселка было две автозаправочные станции – одна крупная, вторая так себе… мелкашка. Но обе АЗС сразу же взяла под контроль новоявленная власть, несмотря на протесты персонала, который уже готов был нагреть руки на дармовом топливе. Но с предприимчивыми Остапами Бендерами особо не церемонились – за шкирку выкинули, предложив напоследок вступить в ряды правоохранительных органов.
Старая, изъеденная ржавчиной заправка с торчащими из бетонных плит арматуринами, со всего одним заправочным автоматом не первой свежести, была заполнена на три четверти – незадолго до начала Беды ее как раз пополнял бензовоз.
Вторая же – с логотипом крупной нефтяной компании, с чистеньким бело-синим строением, обшитым пластиком, похожая на новогоднюю елочную игрушку, была полна только наполовину. Но даже половина при тех объемах подземных резервуаров, что хранили в себе бензин и дизельное топливо, составляла больше, чем весь запас на первой заправке.
По предварительным подсчетам, на малой АЗС имелось около шестидесяти кубов топлива, из них дизеля – пятнадцать кубов, на крупной АЗС полностью было заполнено одно из трехсотчетырехкубовых хранилищ ГСМ. Второе было практически пустым, а показатели количества топлива в третьем хранилище говорили о наличии шестидесяти кубов горючки. Помимо трех стокубовых резервуаров на этой заправке имелось еще пять двадцатипятикубовых резервуаров, заполненных в разной степени. Итого в общей сложности в наличии дизельного топлива насчитывалось чуть более семидесяти кубов, а бензина перевалило за две сотни кубометров.
– Пока достаточно, но в общем – мало. Мы же в основном топливом расплачивались за рогатый скот. На данный момент дизтоплива – семьдесят пять кубометров и сто шестьдесят разномастного бензина.
– Как-то непонятно получается. Мы народ защищаем, пытаемся поднять производство, наладить торговлю… а остальные? Они-то что? – поинтересовался один из милиционеров. – Мы своими головами рискуем, мертвяков выискивая, а остальные возле теплых печек бока греют да шлюшками… тьфу ты… плюшками балуются?
– Ну а ты что предлагаешь?
– Оброк установить. Ну как князья древние делали. Они ж, по сути, крышевали крестьян, а те в свою очередь дань платили – кто едой, кто продуктами своего производства. Вот бы и у нас такое сделать. Хоть не зря парни будут головами рисковать.
– Ну а с пенсионерами как быть? Они уж точно не смогут платить «дань»… так что, их бросать на произвол судьбы?
– Ну тут тоже можно найти решение, – согласно кивнул Бебешко. – О тех, у кого есть дети, – позаботятся эти самые дети, ну а если найдутся у нас совсем одинокие старики – с нас еда и все необходимое в пределах нормы. Возьмем на себя функции социальных служб. А пока нам нужно выполнить функции правоохранительных служб, так что собираем две команды.
12.30. Севастополь, Казачья бухта
Смирнов Сергей Сергеевич, полковник милиции
Прошла еще неделя.
За это время удалось устранить банду, занимавшуюся разбоем и убийствами на дороге и в городе, следы ее деятельности были найдены Парковым в Инкермане.
Выйти на след банды удалось совсем случайно – возвращаясь в День дурака из Голландии после встречи с сыном, Смирнов со своей группой наткнулся на бывших сослуживцев. Конечно, те служили в другом районе, но, как говорят местные, Севастополь – большая деревня. Все друг друга знают если не напрямую, то через общих знакомых или родственников. В общем, все, как и в любом другом небольшом провинциальном городке, где в одном конце чихнешь, а с другого кричат: «Будь здоров!» Вот ребята из Нахимовского РО УМВД и подсказали, кто мог беспредельничать и убивать простых граждан, стремящихся поскорее выбраться из города.
Банду в ее логове накрыли быстро – провели непродолжительный обстрел частного дома, где она базировалась, из минометов и зачистили все, что там осталось.
Конечно, предполагалось, что могут быть пленные девушки, но предварительная разведка опровергла эти домыслы – в доме находилось только шесть человек, которые и полегли в результате обстрела, а когда возродились к иной форме жизни, были упокоены группой зачистки.
Парков, конечно, предлагал взять всех живыми и в назидание другим устроить привселюдную казнь, чтобы народ видел, что кара за беспредел и разбой неминуема и весьма жестока. Но морпеховское командование приняло решение все сделать по-тихому. Без шума и пыли, так сказать.
