И в то время, когда надо действовать, искать пути к спасению фатерланда, он вынужден спокойно сидеть в далеком французском городишке и удовлетворяться противоречивыми сводками о положении на Восточном фронте. Да, очень противоречивыми! Московское радио сообщало о начале успешного наступления на Северном Кавказе, в районе Ленинграда, а сообщения гитлеровской ставки ограничивались невыразительными скороговорками о "выравнивании линии"...
Всеми помыслами генерал был на Востоке, где решалась судьба Германии, а вынужден был сидеть в тылу и вести "малую войну", в которой очень часто не знаешь потерь врага, но можешь точно ежедневно подсчитывать свои. А потери эти становились все значительнее. Вначале, когда начались поиски Поля Шенье, в районе расположения дивизии стало спокойно: ни одного выстрела, ни единого нападения маки на немецких солдат! Казалось, что это спокойствие постоянно трудно было поверить, что маки смогут прорваться через заслоны эсэсовских частей, блокировавших все дороги и перевалы. Но передышка была кратковременной. Уже на третью ночь после начала поисков маки подстрелили шестнадцать солдат и четырех офицеров. А еще через день совершили дерзкое нападение на колонну машин, направлявшихся к подземному заводу. С тех пор маки все более активизировались, и генералу ежедневно приходилось подписывать рапорты о событиях, происшедших в районе расположения дивизии. Это, конечно, не могло не привлечь внимания командующего корпусом. Генералу пришлось почти оправдываться. В одном из рапортов он откровенно и прямо написал, что активность маки зависит не от его, Эверса, нераспорядительности, а от событий на Восточном фронте. Правда, генерал тотчас пожалел, что высказался так неосторожно, и это чувство недовольства самим собой не покидало его весь вечер. А на следующий день оно усилилось из штаба корпуса пришло сообщение, что в Сен-Реми, возможно, приедет представитель высшего командования.
В другое время Эверс отдал бы распоряжение приготовиться к встрече начальства, сообщил бы об этом командирам, вообще принял все меры, чтобы достойно встретить гостя. Но на сей раз он только недовольно поморщился и спрятал сообщение в ящик письменного стола, не показав его даже начальнику штаба и своему адъютанту.
Но в Сен-Реми прибыл не просто представитель ставки, а сам генерал-фельдмаршал Денус. Такой приятной встречи Эверс никак не ожидал. Денус был его учителем, а главное почти единомышленником. Правда, он не выступал в прессе, как его неосторожный ученик, но и в личной беседе с Эверсом накануне войны с Советским Союзом дал генералу понять, что целиком разделяет его точку зрения и не верит и возможность молниеносного поражения России, особенно при условии войны на два фронта. Вот почему так обрадовался Эверс, когда на пороге его кабинета появилась знакомая фигура фельдмаршала. И радость его еще увеличилась, когда после коротких официальных приветствий тот просто, по-дружески сказал:
- Приехал к тебе на денек-другой отдохнуть. Так что не утомляй меня поездками и смотрами.
- Я с радостью создам все условия для такого отдыха и сочту за счастье, если мой дорогой гость и учитель согласится остановиться на моей вилле!Эверс поклонился, прижав руку к груди.
- Охотно принимаю приглашение, но один жить не хочу. Надеюсь, там хватит места для нас обоих.
- Если вас устроит второй этаж из пяти комнат...
- С меня хватит и двух. Но чтобы ты был рядом, В старости особенно остро ощущаешь одиночество. А адъютанты осточертели...
В голосе Денуса слышались ворчливые, даже плаксивые старческие нотки, хотя внешне фельдмаршал казался крепким и здоровым. Эвсрс предложил вызвать машину.
- Нет, нет,- запротестовал Денус,- если твоя вилла, как ты говоришь, недалеко, то я с удовольствием пройдусь пешком. Мне надоели автомобили, самолеты и вообще механизированные способы передвижения. Не будь войны, я бы с удовольствием забрался в какой-нибудь медвежий угол, где о них и не слыхали.
Но сейчас идет снег, эксцеленц! - заметил Эверс.
Денус взглянул в широкое окно.
- А я так мечтал отогреть свои старые кости! Мне казалось, что тут никогда не бывает снега. У тебя на вилле, по крайней мере, тепло?
- Я прикажу затопить камин!
Целый день Денус отлеживался в кровати, даже не читал, а листал иллюстрированные журналы. За ужином гость не пил ничего, кроме рюмки коньяка, а из всех блюд попробовал только рыбы. Разговор тоже шел вяло, как ни старался Эверс натолкнув его на тему, которая больше всего интересовала его.
Чувство разочарования охватило генерала. Он так надеялся на откровенный разговор, а фельдмаршал почему-то избегал его. Может быть, он еще не отдохнул с дороги? Или мешает горничная, которая входит в столовую, чтобы внести новое блюдо или сменить тарелки.
Эверс приказал придвинуть кресла поближе к камину и отпустил служанку. Теперь гость и хозяин были одни, больше им ничто не мешало. Наоборот, и пламя камина, и сумерки в комнате, и отличные сигары - все настраивало на интимный лад. И Денус действительно заговорил:
- Герман, что ты думаешь о событиях на Восточном фронте? - спросил он неожиданно.
Эверс не стал уклоняться от прямого ответа. Он слишком долго был лишен общества, в котором спокойно мог бы высказывать свои мысли, чтобы промолчать теперь, когда представился такой удобный елучай поговорить с умным и рассудительным человеком.
Денус не прерывал его. Прищурившись, он глядел на огонь, время от времени кивая головой в знак согласия.
Лишь одну свою мысль Эверс не решился высказать прямо - то, что спасение Германии возможно лишь при условии ликвидации фюрера.
- Ты считаешь, что есть только один выход - немедленное перемирие с нашими противниками на Западном фронте и в Африке?
- Я в этом твердо убежден.
- Ни Англия, ни США на это не пойдут.
- Это еще неизвестно.
- А как ты думаешь, с какой целью Гесс в свое время летал в Англию?
Эверс молчал, хотя ответ вертелся у него на языке. Вдруг он снова допустит непоправимую ошибку? Ведь фельдмаршал еще не высказал свою точку зрения на события. Денус понял его колебания и пришел на помощь.
- Ефрейтор скомпрометировал себя перед всем миром, правительства Англии и США не захотят вступать с ним в какие-либо серьезные переговоры...
Наступило молчание. Очень короткое Денус тотчас его прервал.
- Нужен другой человек, и я, конечно, приехал к тебе не отдыхать.Дорого дал бы Миллер, чтобы услышать хоть одну фразу из беседы, состоявшейся у камина на вилле генерала Эверса, между хозяином дома и его гостем, генерал-фельдмаршалом Денусом, одним из старейших генералов гитлеровской армии.
Но начальника службы СС в это время даже не было в Сен-Реми. Он сейчас думал не о спасении Германии, а о спасении собственной персоны. И, как ни странно, искал его на дне горной речки, которую тщательно обследовали под его личным руководством.
Весть о том, что Миллер подстрелил какого-то неизвестного в тюремной одежде, взволновала всех, принимавших участие в поисках Поля Шенье. Было похоже, что пуля начальника СС попала именно в этого опасного преступника. По рассказу самого Миллера, все произошло так: возвращаясь вчера вечером из одного горного селения, он немного отошел в сторону от тропки и в кустарнике за скалой заметил человека. Еще не будучи уверен, что он напал на след, Миллер все же выхватил пистолет, и тогда из-за скалы выскочил человек в тюремной одежде и бросился к речке. Поймать неизвестного живым Миллер не мог: скала была у самого берега, и беглец успел прыгнуть в воду. Оставалось одно - стрелять! Но в сумерках было трудно прицелиться, и Миллеру пришлось разрядить весь автоматический пистолет, пока удалось ранить или убить преступника. Во всяком случае тот нырнул в воду и больше не выплыл.
На место происшествия тотчас были вызваны солдаты. Метр за метром они баграми ощупывали речное дно, но тела так и не нашли - быстрое течение, очевидно, отнесло его значительно дальше того места, где он был убит. С наступлением утра поиски пришлось возобновить в значительно более широком масштабе. Несколько специальных команд производили их одновременно в различных местах вниз по течению. Миллер сам руководил работой всех групп, даже спал в автомобиле, несмотря на ненастье. Но бурная горная речка словно насмехалась над ним, вырвав добычу из-под самого носа.
Поиски тела длились уже шестой день, и офицеры в интимных разговорах все чаще высказывали предположение, что Миллер в деле Шенье "спрятал концы в воду".
Каково же было всеобщее удивление, когда на седьмой день стало известно, что тело найдено.
В Сен-Реми тотчас прибыл тот самый эсэсовский офицер, который выступал на совещании у генерала Эверса, и с ним еще какой-то человек в штатском. Они немедленно выехали к месту, где был обнаружен труп.
Предварительный осмотр подтверждал, что это Поль Шенье. Правда, бурное течение сильно разбило тело о каменное дно, особенно лицо. Изуродованное ударами о валуны, распухшее от пребывания в воде, лицо настолько деформировалось, что необходимость сверять его с фотографией Поля Шенье сразу же отпала. По этой же причине непригодными оказались и дактилоскопические отпечатки, привезенные оберстом - их тоже нельзя было сверить с отпечатками пальцев утопленника. Но было одно неопровержимое доказательство, наводившее на мысль, что Миллер действительно подстрелил беглеца с подземного завода номер 2948, ясно видный на руке трупа. А тюремная одежда, тождественная той, какую носили заключенные на заводе, только подтверждала мысль, что преступник, хоть и мертвый, но пойман.
