Далее:
– В условиях постсоциалистической экономики инфляция – прежде всего денежный феномен. Либерализация цен переводит подавленную инфляцию в открытую. Практически повсеместно (кроме Венгрии) первоначальный скачок цен примерно вдвое превышает предварительные оценки. При сдержанной денежной политике темпы их роста, заданные первоначальным либерализационным импульсом, удается в течение года свести до уровня, не превышающего 2-3 процентов в месяц, открыть тем самым возможности для инвестиций в национальное производство.
Как следствие сказанного, – а к этому можно было бы добавить и многое другое, – страны, которые выдержали последовательную линию на радикальные реформы, через два-три года после их начала обретают действенные механизмы рыночного микрорегулирования, быстро развивающийся частный сектор, открытую экономику, приемлемый уровень денежной стабильности. На первый взгляд, может показаться, что, заплатив падением объема производства за выход из социализма, они могут теперь уверенно двинуться по пути устойчивого роста. Однако реальность гораздо жестче. И после решения самых неотложных задач стабилизации социалистическая модель оставляет в наследство тем, кто пытается вернуться на путь капиталистического развития, непростые долгосрочные проблемы, прежде всего – социально-политического характера.
Запуск несовершенных рыночных механизмов, экспансия легального частного сектора неизбежно вызывают быстрый рост социальной дифференциации, особенно болезненной для стран бывшего социализма с царившей в них психологией уравниловки. И это приводит к серьезным политическим коллизиям. Пауперизация значительных групп населения на фоне вызывающей роскоши нуворишей становится долгосрочной питательной средой политического радикализма.
Как и для традиционного капитализма, главным противоядием против интенсификации социального неравенства может служить динамичный экономический рост, однако сочетание ряда негативных факторов существенно осложняет постсоциалистическим странам прорыв на этом направлении. Социалистическая модель развития опиралась на перераспределение ресурсов через государственный бюджет, который обеспечивал финансирование инвестиционных проектов. Роль негосударственных источников накопления, в первую очередь сбережений населения, была незначительной, а жесткий политический контроль, позволяя обеспечивать высокий уровень централизации финансовых ресурсов в руках государства, препятствовал посягательству различных социальных, профессиональных, ведомственных групп на перераспределение ресурсов в свою пользу.
А потому первым следствием ослабления политического контроля в странах позднего социализма повсеместно становились подрыв эффективности механизмов государственного финансирования, развал государственного бюджета, инфляционный кризис. Государство, лишенное традиционных механизмов принуждения, но по-прежнему обремененное грузом патерналистской ответственности, было уже не в состоянии финансировать накопление в минимально необходимых масштабах. Попытки же решать проблему за счет дефицитного финансирования лишь усугубляли инфляционный кризис.
Резкое сокращение государственных накоплений становится причиной развития тяжелого кризиса в самом широком круге отраслей. Происходит деградация основных фондов, и в то время, когда отраслям, предприятиям, сталкивающимся с принципиально новыми рыночными условиями, жизненно необходимы инвестиционные ресурсы для обеспечения структурной перестройки, общество не в состоянии их мобилизовать. Именно в этом – корни глубокого кризиса постсоциалистической экономики и суть тех проблем, которые необходимо решить в ближайщие годы. Без этого невозможно динамичное экономическое развитие.
На какой-то период создается патовая ситуация, когда прежние источники финансирования уже не работают, а новые – еще не работают. Недавно легализованная частная собственность не дает на первых порах гарантий стабильности, и это сдерживает стимул к частным инвестициям, особенно долгосрочным. В то же время уровень добровольных сбережений домашних хозяйств – важнейший источник финансирования рыночного развития – традиционно невысок, что естественно для стран с бедным населением и относительно развитыми социальными программами.
Все вышесказанное позволяет ответить на вопрос о том, что же нужно сделать, чтобы обеспечить динамичный экономический рост, а следовательно, и социальный мир в постсоциалистических странах. Для этого необходимы макроэкономическая стабильность и низкие прогнозируемые темпы инфляции, открытость экономики и доступ к перспективным рынкам, четкие гарантии собственности и солидный уровень финансовой ответственности, высокие частные сбережения и инвестиции, эффективные программы помощи бедным и сохранение политической устойчивости.
Проблема за "малым" – как странам, оказавшимся в постсоциалистической ловушке, осуществить все это?
Есть над чем поломать голову. При всем том, в который раз анализируя действия нашего правительства, прихожу снова и снова к выводу, что избранный нами магистральный путь был верным.
Это поняли, хотя отнюдь не всегда публично признавали, многие из тех, кто был причастен к экономической политике периода краха социализма в России. Приведу здесь только мнение бывшего первого заместителя премьер-министра СССР Владимира Щербакова. Вот что он сказал в интервью газете "Известия":
"Я никогда не критиковал Гайдара. Я-то знаю, что у него не было иного выбора. Существует внутренняя логика экономических процессов, от которой не может уйти никто. Логика, с которой должно было считаться любое правительство в нашей стране в то время, определялась самой структурой производства, которое складывалось десятилетиями и изменяться могло тоже только в течение немалых сроков… Когда рухнул административный контроль, – а это было неизбежно, – столь же неизбежными стали и либерализация цен, и обесценение сбережений, сделанных на старой экономической основе. Можно только удивляться, как мало ошибок сделала команда Гайдара в тех условиях. Другая команда могла бы их сделать больше…"
…Сидя далеко от Москвы над грудой статистических сборников, над кипами экономических журналов и стопками рефератов, радио не слушал, телевизор не смотрел, газет не раскрывал и, уж конечно, оставшихся в правительстве коллег не беспокоил. Так мне казалось легче избавиться от "синдрома водителя", который вдруг лишился руля. Но 8 января 1993 года меня разыскал по телефону А.Чубайс, сказал, что правительство решило заморозить цены и на потребительском рынке паника, что он пытается добиться отмены решения, но ему тяжело, срочно нужна помощь.
Что же произошло? Тогда Чубайс объяснил мне ситуацию в нескольких словах, позже вся картина обрела четкость и законченность.
Оппозиция восприняла назначение В.С.Черномырдина как свою крупную победу. Страницы "Правды" и "Советской России" в конце декабря заполнены письмами – обращениями к новому премьеру с призывами положить решительный конец антинародной политике Гайдара. Вот характерный отрывок из материала, опубликованного в газете "Правда" 31 декабря:
"Со всей этой рыночной вакханалией вершится страшное зло – создается самая неэффективная, мелкотоварная, но крупнозатратная форма экономики. Это ставит под угрозу все республики бывшего Союза. Ведь как аукнется в России, так откликнется в СНГ. Уже сегодня "реформаторы" выполняют обещание, которое Ельцин дал с телеэкрана: "Мы потянем за собой все республики". Ослепленные ненавистью ко всему, что было достигнуто советским народом, они активно тянут всех в пропасть. Кто остановит их?
Мы обращаемся к россиянам: на вас надежда! Обращаемся к Черномырдину: не предавайте Россию, будущее ее не в рынке и не в частной собственности, которые разделяют людей, а в разумной организации экономики на прогрессивных принципах социализма, соборности. Обращаемся к ученым, депутатам, оставшимся верными народу: объединяйтесь, чтобы спасти Россию от разрушительных реформ, несущих ей и всем нам гибель".
На нового премьера с первых же дней его деятельности обрушился шквал финансовых запросов и требований. Его слова о рынке "без базара" и реформах без ухудшения жизни народа воодушевили любителей бюджетной кормушки, породили надежды, что В.Черномырдин в монетаризме нетверд и, поднажав на него, деньги выбить можно. Кое-кому это удалось, что, в свою очередь, породило ажиотаж, ведь принять, скрепя сердце, то, что правительство не дает денег никому, в конце концов можно, но если их вдруг получил разворотливый сосед, а твоя отрасль или возглавляемое тобой крупное предприятие осталось ни с чем – это непереносимо.
Находящееся в процессе реорганизации правительство Черномырдина гнется, отступает. За последние две недели декабря прирост кредитов Центрального банка правительству превышает совокупное эмиссионное финансирование бюджета почти за весь предшествующий год! Одновременно прирост кредитов Центрального банка коммерческим банкам, составлявший в сентябре-ноябре 160 млрд рублей в месяц, в декабре приближается к 900 млрд. В целом за месяц общий объем кредитов ЦБ возрастает более чем в полтора раза. А это значит, что все результаты осенней ограничительной политики обесценены, страна вновь оказалась на пороге гиперинфляции.
