Находящееся в процессе реорганизации правительство Черномырдина гнется, отступает. За последние две недели декабря прирост кредитов Центрального банка правительству превышает совокупное эмиссионное финансирование бюджета почти за весь предшествующий год! Одновременно прирост кредитов Центрального банка коммерческим банкам, составлявший в сентябре-ноябре 160 млрд рублей в месяц, в декабре приближается к 900 млрд. В целом за месяц общий объем кредитов ЦБ возрастает более чем в полтора раза. А это значит, что все результаты осенней ограничительной политики обесценены, страна вновь оказалась на пороге гиперинфляции.
А в министерствах и ведомствах тем временем идет круговерть бумаг – полезных, безвредных, опасных. К числу ведомств, руководители которых профессионально работали в старой системе управления, но с огромным трудом приспосабливаются к новой ситуации, новым требованиям, относится и Комитет цен. Некогда мощный орган, расположенный в Доме на набережной, он еще в начале 80-х годов был одним из центров борьбы против экономического либерализма. Возглавлявший его когда-то колоритный Н.Глушков предупреждал руководство компартии и правительства о вредных идейках, исповедуемых в Центральном экономико-математическом институте. Именно в этом Комитете, в бытность его председателем В.Павлова, была подготовлена окончательно погубившая правительство Н.Рыжкова реформа ценовых прейскурантов. В 1992 году Комитет лишили статуса государственного и подчинили Министерству экономики. Его возглавила Лира Ивановна Розенова, добросовестный и высококвалифицированный специалист. Однако при всей компетентности – сердце ее навсегда было отдано системе всеобщего административного контроля цен. Во всякие новомодные идеи управления ценами через совокупный спрос, денежную массу она верила слабо. Из недр Комитета нет-нет да и прорывались и в наше правительство предложения заморозить цены, ну хотя бы на что-нибудь. Стараясь не обижать милейшую Лиру Ивановну, я, тем не менее, направлял их обратно, ласково рекомендуя сосредоточиться на контроле цен естественных монополий, с которым Комитет справлялся далеко не лучшим образом, и на сокращении сферы прямого административного регулирования цен там, где оно уже явно себя изжило.
Очередное предложение о расширении административного управления ценами поступило ко мне из Комитета в конце ноября 1992 года, и я обычным образом завернул его, снова дав рекомендации, в каком направлении следует работать. Не исключаю, что именно это самое предложение и легло на стол новому премьеру. Насколько мне стало известно, это произошло в канун нового, 1993 года. Документ ему отрекомендовали как завещание Гайдара – якобы давно он к этому шел, да вот только времени не хватило. В.Черномырдин быстро и решительно поставил подпись. Новогодний подарок россиянам!
Сочетание кредитной накачки экономики, роста инфляционных ожиданий, связанных с переменами в правительстве, и попыток приморозить цены принесло результаты немедленно. Российские потребители, на чисто бытовом уровне уже понявшие, к чему все это может привести, бросились раскупать товары, пока они еще имелись в магазинах. Поднялась волна ажиотажного спроса. При высоких недельных темпах инфляции индекс насыщенности потребительского рынка пошел вниз. Вот почему А.Чубайс и разыскал меня, попросив энергичной помощи в отмене этой губительной меры.
Уходя в отставку, я зарекся вмешиваться в текущее управление экономикой. Но это было уже слишком. Допустить, чтобы достигнутое тяжким трудом разом пошло насмарку, чтобы в страну вновь вернулись очереди, а людей посадили на талоны, – это уже было чересчур.
Сразу попытался связаться с Черномырдиным, не получилось. Тогда позвонил президенту, сказал, что крайне обеспокоен, прошу прочитать записку, которую срочно ему направляю, и отменить решение о ценах. Да и вообще – умерить инфляционные аппетиты нового правительства. Через несколько дней узнал, что злополучное постановление отменено.
Проявившиеся с самого начала колебания и двойственность в проводимом правительством курсе были в первой половине 1993 года характерной чертой экономической жизни России. Показательным в этом смысле стал дальневосточный эпизод. Не имея столь уж серьезного экономического значения, он, тем не менее, ярко высветил тогдашний стиль работы правительства, в котором начала заметно проглядывать наша давняя государственная традиция – сделать народ ну хоть чуточку счастливее путем опубликования очередного высокого указания.
В январе правительство утвердило новые правила эксплуатации автомобилей. Наряду с прочими техническими статьями, разумными и полезными, в них содержалось запрещение использовать в России автомашины с правосторонним расположением руля. Вроде бы логично: безопасность на дорогах повысится. И никто не взял на себя труд сообразить, что резко возросший импорт из Японии на Дальний Восток сделал машины с правосторонним управлением очень распространенным здесь транспортным средством. Буквально весь огромный регион поднялся в борьбе за свои права. Правительству пришлось отменить принятое решение.
По противоречивым шагам было заметно, что правительству очень хочется, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, оказать финансовую поддержку промышленности, сельскому хозяйству и, вместе с тем, – не сломать еще хрупкие, но начавшие работать рыночные регуляторы. Эта двойственность сфокусировалась и в персоналиях: первый заместитель председателя правительства и министр экономики Олег Лобов был решительным сторонником активного государственного регулирования, а министр финансов Борис Федоров – не менее твердым либералом-антиинфляционистом. А в результате правительственная политика получала воплощение в двух разных, зачастую противоположных курсах.
Под давлением сторонников "поддержки производства", "реформ без обнищания" принимаются решения о новых дотациях: на хлеб, на производство минеральных удобрений, на комбикорма и т.д. Правительство еженедельно рассматривает и одобряет новые федеральные программы, требующие обильных бюджетных ассигнований на увеличение централизованных капиталовложений, на поддержку различных регионов. Общий уровень бюджетных обязательств непрерывно возрастает.
Если бы все принятые правительством в первой половине 1993 года решения в полной мере финансировались, крах денежной системы, гиперинфляция стали бы неизбежными. Но Министерство финансов ничего подобного делать не спешило. Вне зависимости от правительственных обещаний и обязательств оно удерживало финансирование федерального бюджета на уровне, близком к 20 процентам ВНП, покрывая эти расходы налоговыми поступлениями, кредитами Центрального банка, начинающимся заимствованием как на внутреннем рынке, так и у международных финансовых институтов.
Так в классическом детективе работает схема двух следователей. Один добрый, все понимает, стремится всем помочь. Это – премьер В.Черномырдин. Правда, у него беда – никак он не может справиться со злым министром финансов Б.Федоровым.
Горе такой тактики, как и всякого лукавства в экономической, да и в любой другой политике, в том, что, позволяя на время сбить остроту конфликтов, она имеет неприятные последствия. Обязательства государства – это ведь не болтовня досужего обывателя, они сразу включаются в производственную программу предприятий, в их финансовые планы, материализуются заказами на комплектующие материалы. И когда вдруг выясняется, что все это блеф, платить никто не будет, тогда уже само правительство становится источником усугубления платежного кризиса. Больше того, подавая пример необязательности, оно дает индульгенцию предприятиям: если государство не платит, с какой стати они должны платить? Трудно придумать тактику, которая бы эффективнее работала в пользу экстремистов, радикальной оппозиции.
Как бы то ни было, но в первом полугодии удается поддерживать темпы роста денежной массы на уровне, близком к 20 процентам. С марта по июнь на том же уровне колеблются и месячные темпы роста потребительских цен. Но все это – на бюджетной бомбе замедленного действия. Откладывать выбор курса, вести игру в двух следователей нельзя до бесконечности. Все равно придется что-то решать.
Еще одно ключевое направление экономической политики, вокруг которого разворачивается борьба, – приватизация. Здесь наше стратегическое преимущество – уже начавшийся процесс, выдача россиянам 148 миллионов ваучеров. Остановить или повернуть все это вспять теперь очень рискованно, а скорее всего – невозможно. Парламентское большинство колеблется между страстным желанием запретить и страхом перед политическими последствиями такого шага. Его тактика – задушить приватизацию чужими руками. Конкретно – руками областных Советов. Коммунистический Челябинский областной Совет по явной указке из Москвы принимает решение о приостановке приватизации на территории области. Его примеру следуют в ряде других областей.
