сено с тем веселым настроением, которое присуще крестьянам в подобных случаях. Он приносил деньги, выкладывал серебряные и золотые монеты на стол, пересчитывал их и тщательно записывал на бумагу прибыли и расходы! Из него получался хороший управляющий. Но шевалье, который помнил его гусарским лейтенантом в гостиной мадам Сурди, лейтенантом Почетной гвардии, не понимал этой метаморфозы.
Как только нога шевалье ступила на камни парижской мостовой, все начало его раздражать. Ему и в голову не пришло взять извозчика, чтобы тот отвез его в гостиницу, которую ему порекомендовали. Он пошел пешком, с багажом в руках и спрашивая дорогу, как он это делал в Пузоже или Монтегю. Из-за его поношенного, немодного платья его приняли за «разорившегося аристократа» и отправили прогуляться окольными путями. Хозяин гостиницы дал ему самую плохую комнату и из предосторожности взял плату за восемь дней вперед. За столом его одежда вызвала усмешки.
— Господин, вы, наверное, приехали из провинции?
— Да, господин, из Вандеи.
— О! Вы бывший шуан?
— А вам какое дело?
Походив по Парижу, он заметил, в чем ходят парижане. Модными были светлые тона. Но некоторые франты носили длинные синие рединготы, застегнутые до самого подбородка, шляпы и элегантные ботинки. Эти люди сразу же вызвали у него симпатию. К тому же, по его логике, они должны были принадлежать к важным особам: прохожие даже сходили с тротуаров, уступая им дорогу; когда они видели франта в галстуке и кружевах, на их лицах появлялось выражение презрения; шевалье часто встречал этих франтов, праздно разгуливавших, помахивая тросточками. На второй день он пошел к портному и заказал три костюма, добавив:
— Но один мне нужен немедленно!
Когда подобрали костюм, портной дал ему адрес шляпной мастерской и магазинчика, где можно было купить трость.
— Господин — бывший офицер?
— Да, мой друг. Но почему вы спрашиваете?
— О, это пустяки. Правила требуют от меня попросить у вас задаток.
— Очень хорошо. Я начинаю узнавать парижские обычаи.
За обедом, когда он появился в своем новом костюме, уже никто не посмел отпускать шуточки по его адресу. После обеда его остановил хозяин гостиницы:
— Господин, мне не нужны в гостинице неприятности, вы меня поняли?
— Что такое? Если вы ищете неприятностей, вы их найдете на свою голову. Ну и порядки здесь!
На третий день, в своем рединготе, застегнутом на все пуговицы, в шляпе, лихо сдвинутой на ухо, помахивая тростью, он отправился в Тюильри. Его вид и походка встревожили охрану у ворот:
— Стой!
— Позовите вашего офицера, дураки!
Пришел невзрачный человечек, такой маленький, что казался привязанным к своей сабле. Ландро чуть не стошнило, когда он увидел перед собой этого уродца.
— Что вы здесь шумите, господин? — сказал тот.
Бедняга старался сделать грозный вид, не желая падать в глазах своих людей.
— Я хочу встретиться с королем, лейтенант.
— Но, господин, к его величеству не приходят, не получив приглашения.
— Приглашение? Мой отец встречался с Людовиком XVI, когда хотел.
— Тюильри не Версаль. Потрудитесь написать его величеству, указав ваше имя, адрес в Париже и цель визита. Прощайте, господин.
— Подождите!
У него мелькнуло желание разбросать стражу и силой прорваться во дворец, но, вспомнив советы Форестьера, он решил вернуться в отель. Там он еще раз написал свое прошение, не без омерзения, и сам отнес его в Тюильри.
— Прошение будет передано королю, и вы получите приглашение.
— Да я не спешу, могу подождать!
— Господин, его величество очень заняты. Я сомневаюсь, что он сможет вас принять сегодня. Не беспокойтесь, вас предупредят.
Чтобы развеяться, шевалье решил прогуляться под арками Пале-Рояля, Нарядные, веселые девицы облепляли прогуливавшихся мужчин, что-то говорили им смеясь, брали их за руку и уводили на квартиры. На него же не обращали никакого внимания и даже ни разу ему не улыбнулись. «Неужели у меня такой отталкивающий вид?» — подумал шевалье. Но вот он увидел, как бойкая девица подцепила ветхого старика и увлекла его к одной из дверей. Тогда он сам остановился перед одной пикантной, накрашенной брюнеткой, в платье и шляпке а-ля «пармская фиалка». Но она повернулась к нему спиной и заговорила с каким-то франтоватым щеголем. Он был уже готов взорваться, когда почти на выходе галереи до его локтя дотронулась девушка с цветочной корзинкой в руке.
— Мой прекрасный офицер, ты ищешь ласки?
— Если ты не против.
— Если ненадолго. Я еще не продала свои цветы, а моя хозяйка не любит шутить. Но я живу в двух шагах отсюда.
На лестнице, ветхой, темной и вонючей, она сказала:
— Я знаю, что у тебя не много денег, но ты мне нравишься и… я преклонялась перед императором!
«Она сумасшедшая! — подумал Ландро. — При чем здесь император, хотел бы я знать».
Она была в его вкусе, и он остался удовлетворен. Но каково же было его удивление, когда она отказалась взять у него золотой.
— Нет, нет! Не у тебя. Несчастные должны помогать друг другу, правда?
Он совершенно запутался и по простоте подумал, что она в него влюбилась.
— Как тебя зовут?
— Натали. Ты мог бы спросить и пораньше.
— Действительно. Мы еще увидимся? Когда?
— Нет, не надо. Не будем обманывать друг друга. Я обхожусь без покровителя. И так лучше! Больше заработаешь.
Чтобы привести свои мысли в порядок, он направился к Тортони, в знаменитое кафе той эпохи. Один из постояльцев гостиницы говорил о нем, явно красуясь перед другими:
— Извините, господа, за опоздание. У меня была встреча у Тортони…
Когда шевалье выбирал столик, где он мог бы сесть, он увидел, как группа нарядно одетых молодых людей окружила старика. Они осыпали его насмешками, один дернул его за ус, другой оторвал ленту ордена Почетного легиона. Кровь шевалье вскипела.
— Не беспокойтесь, господин, — услышал он голос одного из посетителей, — это обычная ссора между императорским отставником и сторонниками короля.
Ландро подошел к шутникам, взял двоих за плечи и слегка стукнул их лбами.
— Вам не стыдно издеваться над стариком? — сказал он. — Несчастным инвалидом!
— Он наглец и провокатор!
— Он калека!
— Бонапартист!
— А вы куча мерзавцев!
К нему подошел один из молодых людей и, усмехаясь, сказал:
— Этот старый осел насвистывал знаете что? «Наш папаша из Ганда», мерзкую песенку, оскорбляющую его величество.
— Точно, — закричали другие, — он ее начал свистеть, как только мы сели за соседний столик.
— И вы решили его за это поколотить?
— Совсем нет, господин. Выбросить его отсюда. Его свист нам мешает.
— Это потому, что у вас очень тонкий слух. Однако, дорогие мои бездельники, пока я здесь, советую вам оставить его в покое, даже если
