Ночевал Зверев, как и хотел, в поезде на Москву.
…В Москве он обнаружил, что денег на обратный билет ему не хватает, даже на общий вагон. «Конечно. Пивко с уфологом. Лещ. Не было бы приватных бесед о гуманоидах — ничего бы и не случилось. Или случилось, но каким-то другим образом. И ехать бы никуда не пришлось. И Зинаида Ивановна — женщина вовсе не вредная». Что теперь с ней будет, ему не хотелось даже представлять.
…Ваня Соколов оказался на месте. Сидел себе в литературном агентстве, над текстами работал. Один в кабинете. Сначала испугался. Потом ощупал друга Юру, обнял. Закрыл дверь на ключ.
— Это у меня легенда сейчас такая. Живой труп. Придется с тебя взять подписку о неразглашении.
— Я готов. Что, чем-то могу помочь? — Ваня всерьез разволновался.
— Ты мне денег не займешь? Тысяч сто. Мне в Питер вернуться. А в бухгалтерии родной я как труп прохожу.
— Денег — это просто. Слушай, — полез он было в бумажник, но остановился, — а если ты в настоящий труп превратишься, то не отдашь мне сто тысяч?
— Ты литератор. Знать, по лицу видишь, что я не жилец.
— По лицу я у тебя ничего не вижу. Лоснишься, как мартовский кот. Давай я тебе аванс выпишу, под роман. Пиши заявку.
— Давай авторучку.
— Авторучки не надо. Диктуй. Я сейчас наберу на компьютере. Нужна заявка. А остальное я беру на себя. О чем будешь сочинять?
— Ну, скажем, гибнет эстрадная пара, потом еще один ублюдок, потом — целая гора трупов. И еще одному отрывает голову крыса, начиненная взрывчаткой. А потом лучшая певица всех времен и народов говорит, что ее это не коснется, и лично от президента получает право выступить в бывшем дворце культуры, где и ее собираются убить злоумышленники.
— Отлично. Это дело, по которому ты работаешь. Это бестселлер. А кто убийца?
— А это и предстоит выяснить главному герою, менту вне закона. Сюжет обычный. Важно, как подать.
— Готово. Сиди тут, я пошел.
— Куда?
— У начальников подписать. Аванс выписать. Нам как раз деньги привезли за реализацию. Завтра их уже не будет. Большого аванса тебе не видать. Паспорт, конечно, чужой?
— Конечно.
— Давай-ка его сюда. Так.
Через сорок минут Ваня вернулся с бланком договора.
— Вот, господин Ревякин, подпишите здесь. Теперь идите в кассу, это в конце коридора. Я сказал, что рукопись читал. Ты только не умирай, а роман есть кому написать. Этим мы сейчас и займемся. Без тебя. Под псевдонимом хочешь или под настоящей фамилией?
Звереву вдруг захотелось стать писателем.
— Под псевдонимом. Юрий Зверев. Рукопись, найденная в номере гостиницы. Рядом тело молодой женщины, убитой отравленными иглами. Яд из четырнадцатого века.
— Классно.
* * *
Миллион — деньги хорошие. Очень даже неплохие. Много можно приобрести полезных вещей. Можно поесть, попить, даже номер подешевле снять, тысяч за сто, с телефоном, возле автовокзала на Обводном. Хотя — уже нельзя. Паспорт засвечен у Зинаиды Ивановны. В жизни, не богатой событиями, и при пристрастии к изучению чужих документов, она, конечно, и номер с серией запомнила, не говоря уже об имени и фамилии постояльца, стрелка из засады, беглого мента, врага трудового буржуазного народа. Может быть, и хватит ей ума не говорить лишнего, но, по всей видимости, не хватит. Паспорт этот теперь можно выбросить в урну. Да и зачем ему паспорт? Живут же люди без документов, бульон пьют, спят в «гостиницах», изредка колдуют.
Телепин дал направление, азимут, ориентир, обозначив Канонерский остров как нечто важное, вложил в голову ребенка информацию о сорок четвертом доме, а он не смог ею воспользоваться. Не смог, а может быть, не дали. Или не хотели дать. Заморочили, чтобы увести в сторону. В сторону от чего? Что происходит? Хохряков, умелый исполнитель приговора, умелец, мастер золотые руки, где-то же сидит теперь, пиво пьет или колдовское зелье, а его хозяева обдумывают, как и где его применить. А колдун Телепин, может быть, и сейчас идет за ним следом, невидимый и тщеславный, глумится.
Зверев оглянулся, посмотрел, нет ли следов босых ног. Потом плюнул на осеннюю землю. Пошел себе дальше.
Из телефона-автомата он позвонил на пульт, но ему никто не ответил. Тогда, понимая, что делает уже совершенно не то, делает все против правил, положил платок на телефонную трубку, позвонил Вакулину в отдел. Ответил незнакомый голос.
— Мне капитана Вакулина.
— Кто говорит?
— Его внештатный сотрудник. У меня информация.
— Можете передать мне.
— Он говорил, что только ему.
— Через час, станция метро «Приморская», возле входа. Держите в руке газету, свернутую в рулончик. В левой руке.
— Я не приду.
— Подождите, не кладите трубку…
Теперь поскорей от этого телефона.
Впрочем, была у него еще одна квартира…
Зверев проверился, уже чисто рефлекторно, добираясь до улицы Дыбенко, потом еще раз, поднялся на третий этаж дома. «Корабль» длинный, начиненный, как соты, медом бытия. Здесь неприкосновенное помещение. На случай бегства, смены в очередной раз общественно-политического строя. Однокомнатная квартира. Фонд специальный и секретный. Найти его здесь можно. Только никто в конторе не знает, что у него от этой квартиры ключи. Не все так просто в этом королевстве.
Здесь ничего нет. Только диван, телевизор, радиоприемник «Океан», холодильник, телефон, немного посуды. Квартира приватизирована, хозяин как бы на заработках где-то. Квартплата за год вперед внесена, счетов за электричество не наблюдается. Ключи от этой квартиры — личное достижение Зверева Юрия Ивановича. Есть и у него своя разведка и контрразведка. Непрост Юрий Иванович. Вот только вляпался в умонепостижимое дело, заказан на отстрел, заколдован, обведен вокруг пальца и ищет неизвестно что.
Есть в этой квартире кое-что нужное ему. Рация в шкафу, с батареями свежими, аккумуляторными. Зверев ложится на диван, щелкает тумблером, слушает, о чем говорят экипажи, наряды, посты, какие указания следуют из конторы, как они выполняются. И не зря. К вечеру выясняется, что капитан Вакулин-то тоже в бегах. Ориентировка на них обоих пошла в работу. Фамилий не называется. Зверев — оборотень один. Вакулин — оборотень два. Чудесно. Теперь идет работа по всем контактам Вакулина, по всем его адресам, сексотам, делам. Есть с их стороны баррикады еще кое-кто помимо колдуна. Гражина Никодимовна Стручок — женщина-вамп, два невольника чести — Пуляев и Ефимов. Один давно ушел на задание, другой только что. Оба на связь не выходили. Это с ним, со Зверевым. Возможно, что-то знает Вакулин. Только вот где он сейчас? И кажется, что выход есть. Два эти клоуна, вор несостоявшийся и его пьяный товарищ, прошли мимо зорких глаз руководства. Как и вся ночлежная версия. Не берут ее в расчет, какие из бомжей боевики и оперативники? Значит, можно предполагать, что Вакулин отправится туда же. Слушать музыку трущоб, бульон хлебать с булкой. И значит, там шанс и там выход.
Испытывать судьбу он более не стал. Выключил и уложил рацию в шкаф, прибрался, поправил покрывало на диване, вышел, запер дверь. И еще кое-что прихватил Зверев: пистолет и три обоймы. Нашлась в шкафу сумка для этого добра. Сверху положил пачку газет с журнального столика, выйдя на улицу, купил связку бананов, апельсинов два кило — и их туда же.
Снег, неверный и преждевременный, исчезал. Зверев сжал в кармане жетон. «Кто первым сказал про очистку совести? Когда это было? Два компонента в одном флаконе. Один чистит, второй освежает. Не хватает третьего, чтобы закрепить. Значит, три в одном. Или трое против одного. Ты один, Зверев. Молчит связной телефон — пульт. Ты идешь по городу Кировску Ленинградской области, который нельзя переименовать, потому что так этот город назвали от рождения. Вот и памятник вождю не убран. Стоит себе на центральной площади города, спиной к зданию администрации, с фасада не очень вместительному, но это только одна сторона квадрата, а там внутри переходы и коридоры, кабинеты и ниши. А под зданием, несомненно, бункер для вождей местного значения. На случай уже не ядерного удара, а штурма противной стороны, которая как бы еще не сторона, а нечто аморфное, неустойчивое, но уже твердеющее и материализующееся. И по настилам строительных лесов этой конструкции, по навесным лесенкам и дощечкам, перекинутым несколько выше уровня земли, а тем более выше уровня бункеров и бомбоубежищ, дефилирует Юрий Иванович Зверев, который уже кремирован и похоронен, которого уже нет в природе, но которого ищут прохожие, ищет милиция, ищут другие ведомства. Хозяин ищет и, видимо, скоро найдет».
Телефон здесь местный. По межгороду можно позвонить с почты, для чего нужно миновать площадь, памятник, властный квадрат и еще пару домов. Он поднялся на второй этаж, купил три минуты телефонного времени и вошел в кабину. После того как он услышит десять раз длинный гудок, он выйдет на асфальт в талом снегу, присядет на скамью, подняв воротник, и подумает, что делать дальше.
