эту бездну, ныряя с головой. Она угнетала меня и смеялась надо мной громко и неистово.
Глава 24. Стэнли
Голова раскалывалась. Мозг отказывался принимать и долю происходящего. Тело ломало, и я проваливался в свою тьму. Я кричал где-то глубоко внутри. Так громко, что сердце разрывалось от этой боли. Словно непроницаемая пелена оградила сознание от сегодняшнего дня.
Вся правда постепенно стала высвобождаться наружу. Этого я боялся больше всего.
Я был нормальным, но расстройство, диагностированное врачом много лет назад, стало моим клеймом, которого я старался избегать.
Эмили не должна была узнать об этом. Я видел в ее глазах отчаяние и тревогу. Единственный свет в моей никчемной жизни теперь запятнан моим прошлым.
Унижение. Вот что я чувствовал. Меня выставили полным идиотом. Теперь мне придется терпеть все эти сочувственные взгляды.
Я на дрожащих ногах попытался подняться с мягкой койки. Всеми оставшимися силами я схватился за поручень. Тошнота подступила к горлу, когда нужно было принять вертикальное положение. Невыносимая слабость не давала возможности нормально передвигаться. Когда я почти добрался до двери, меня снова одолела паника.
В ушах зазвенело с острой силой. Сердце больше не выдерживало такого напора чувств и закололо настолько невыносимо, будто хотело проломить грудную клетку. Я остановился, пытаясь остановить это безумие, но оно не прекращалось.
Доктор подошел ко мне.
– Нужно бороться с тем, что делает вас слабее, а не приглушать эту боль. Иначе вы навсегда останетесь в уязвимом положении, – услышал я.
– Сделайте что-нибудь, – проревел я.
В глазах продолжало темнеть, но образ Эмили пробирался сквозь этот туман. Она плакала, моля о чем-то.
«Доктор, пожалуйста!»
Он протянул руку, не давая ей пройти ко мне. Его лицо излучало злобу. Или мне просто казалось, что каждый в этой комнате ненавидел меня.
– Я не могу помочь тому, кто не хочет принимать эту помощь.
Если бы не это состояние, я точно врезал бы ему. Но я снова сдался.
– Ладно! – сказал я, падая на пол. – Просто объясните, что делать.
Когда преграда между нами была преодолена, доктор все же сделал пару шагов ко мне.
– Смотрите на меня, – приказал он. – Сделайте глубокий вдох и выдох. Еще десять раз. Считайте про себя. Затем наведите свой взгляд на шкаф и постарайтесь перечислить все предметы, которые видите.
Я последовал указаниям врача. Постепенно меня отпускало. Я чувствовал, как приходил в себя. Мысли вставали на прежние места, и в них уже не было места гневу и недоверию.
– Спасибо.
Доктор вытянул из кармана рецепт и несколько памяток.
– Вам нужно много работать над собой. Сейчас есть большой риск, что расстройство может перейти в хроническую форму. Вы слишком долго подавляли его. Я обязан сообщить вашим родителям, что вы в больнице.
– Я сообщу об этом сам. К тому же я уже совершеннолетний.
– В таком случае, если вы чувствуете себя лучше, не смею вас задерживать. И помните о моих словах.
Мы обменялись взглядами. Больничные стены давили на меня. Я провел в них большую часть своего детства, поэтому хотел сбежать отсюда как можно быстрее.
– Я помогу тебе дойти, – сказал Райан, и мы вышли на улицу.
Я прошел к своей машине, и друг тут же остановил меня.
– Пусти. Я чувствую себя намного лучше.
– Нет, – его голос звучал слишком настойчиво. Мне не хотелось спорить, поэтому я просто принял эту ситуацию.
Морозный воздух ударил в лицо. Я вдохнул его полной грудью. Странно, что я не замечал раньше, как он приятно проскальзывает сквозь пальцы под одежду. Я направил ладони к этому потоку ветра. Кожа в мгновение покраснела, но я не почувствовал никакого жжения. Мне было не больно. Боль гнила где-то внутри.
Я опомнился, когда Райан просигналил мне из машины. Когда я направился в его сторону, он остановил меня, указав на Эмили. Девушка дышала на руки и потирала их, пытаясь согреть.
Райан был прав. Я не мог оставить ее одну после всего, что произошло, поэтому немедля подошел к ней.
– Можно поехать с тобой? – неуверенно спросил у нее, когда подошел ближе.
– Давай сядем в твою машину.
Я не мог судить Эмили. Все эти откровения сейчас отдалили нас. Но это была полностью моя вина. Чем больше ты пытаешься что-то скрыть, тем быстрее это выливается наружу. Чертов закон подлости! Эмили подпустила меня ближе, чем кого-либо, и я не хотел пренебрегать ее доверием.
Переулки Уайт-Плейнс мелькали искрами. На улицах была смертельная тишина. Кладбище, скрывающее за собой секреты оставшихся в поле моего зрения прохожих.
Эмили уверенно держалась. Тонкие кисти рук вели руль плавно, без колебаний. Я не отрывал взгляда от этой девушки. В ночном свете она была так прекрасна. Пышные волосы закрывали половину ее лица, но я все же видел те черты, которые до безумия любил в ней.
– Эмили? – Я прервал молчание.
– Да? – Ее голос слегка непривычно задрожал, и она закашляла от волнения.
– Я не силен в разговорах. Не знаю, с чего начать…
– Начни хотя бы с извинений, скажи, что ты придурок. – Ее слова вызвали у меня улыбку, но ни одна линия ее лица не пошевелилась, и я подавил это желание. – Я переживала за тебя. Сначала ты звонишь, умоляя в трубку о помощи, а потом пытаешься уйти без объяснений.
Я не был готов к тому, что эта тема всплывет так быстро. Заготовленной речи не было, хотя стоило подумать об этом.
– Прости меня, – не придумал я ничего лучше. – Я боялся показать тебе такого себя.
Она долго молчала, пока мы не подъехали к дому Райана.
– Я не хочу, чтобы ты притворялся со мной. – Эмили откинулась на спинку сиденья, обняв себя руками.
Я был благодарен ей за то, что она не задавала мне никаких вопросов. Они были ни к чему. Все было слишком сложно. Если она действительно хотела узнать меня настоящего, то я покажу ей это. Надеюсь, что я не разобью ее сердце. Сохраню его в своих руках.
– Я люблю тебя, Эмили. Больше жизни, – проговорил я.
Когда мы остановились около дома Райана, Лилу перелезла через сиденье, чтобы сесть ко мне на колени. Она прижалась ко мне всем телом. Я чувствовал ее тепло даже через ткань одежды. Волна страсти снова глушила мои эмоции, и я повиновался ей. Эмили притянула меня за ворот к своим соленым от слез губам.
– Я тоже люблю тебя.
Она походила на мою мечту среди всего звездного неба. Недосягаема для всех, кроме меня.
