брюках. Йеппе сделал вид, что ничего не заметил.
– Вы вчера дежурили, когда Исак пропал?
– Нет. Он пропал, когда я заступил. – Закипевший чайник щелкнул, и воспитатель встал. – Но именно я обнаружил, что его нет.
– На окнах есть замки. Вы знаете, как ему удалось их открыть?
– Ключом. – Симон захлопнул дверцу шкафа и поставил на стол чашки. Вид у него был подавленный. – Боюсь, моим ключом. Понятия не имею, как он у него оказался. Я-то думал, ключ у меня в кармане, я с ним вчера весь день проходил. Оказалось, это ключ от велосипедного замка.
– Значит, вчера Исак украл ключ, а когда вы это обнаружили?
– Только когда пришел на дежурство и мы увидели, что он сбежал. Не скажу, что я неаккуратен, со мной ничего подобного никогда не случалось. Ключ всегда лежал в кармане брюк. Я просто ничего не понимаю.
Йеппе смотрел на воспитателя. Похоже, ему уже и так пришлось оправдываться. Руководству не понравится сотрудник, который небрежно отнесся к правилам безопасности.
– Есть ли какое-то место, куда он наверняка мог пойти? Может ли ему кто-то помогать, вы не знаете?
– Не родители, это совершенно точно. Я с ними разговаривал – и вы наверняка тоже. Они его не видели, и он не давал о себе знать.
– Он еще к кому-то привязан?
– Да ни к кому особо.
Воспитатель беспомощно развел руками.
– К воспитателям или медсестрам из отделения?
Симон нерешительно покачал головой.
– Исак очень замкнутый, ему нелегко привязаться к людям. Он с трудом выстраивает близкие отношения.
Воспитатель насыпал в три кружки растворимый кофе, залил кипятком и поставил кружки на стол, а еще принес литр органического обезжиренного молока.
– Спасибо. А остальные пациенты из «Бабочки»? Исак поддерживает с ними отношения? Например, с Марией Бирк?
Симон сел за стол и задумчиво наморщил лоб.
– Вообще вчера в обед Мария заходила проведать Исака. – Он помешал кофе и постучал ложкой по краю чашки. – Кажется, он был рад ее видеть.
– Вы знаете, о чем они говорили?
Симон покачал головой.
– Когда она пришла, я с ней только поздоровался. Моя смена закончилась, и я сразу поехал домой. – Он пил, ставил чашку, а потом снова пил, словно погрузился в свои мысли. – Она на бездомную похожа. Ну, вы знаете, дреды, одежда грязная.
Йеппе не сводил глаз с воспитателя. О Марии ему вряд ли известно больше, чем им самим. Однако он не просто переживает из-за Исака. Может, совесть мучает?
– Как я понимаю, вы не знаете, откуда у Исака ваш ключ, но каким образом он умудрился выпрыгнуть из окна так, что его никто не заметил? Я думал, за пациентами присматривают круглые сутки…
У воспитателя раскраснелись щеки.
– В отделении круглосуточно дежурят сотрудники, но никто не следит за каждым пациентом в отдельности. У нас на это персонала не хватает.
– Как думаете, почему он сбежал?
Симон поднял руки, демонстрируя бессилие. Его залил румянец – даже сбоку на шее выступило пятно. В комнате воцарилась тишина. На стене тикали старые часы, напоминая, что жизнь не бесконечна.
– Ладно. – Йеппе встал. – Разумеется, мы на связи – вдруг кто-то увидит Исака или что-то о нем узнает.
Воспитатель быстро вскочил.
– Я вас провожу.
Они прошли по общей комнате с оранжевыми стенами, где на них во все глаза смотрела группа подростков, а затем по выкрашенному в белый цвет коридору с административными помещениями ко входной двери.
– Секретарь в приемной вас выпустит.
Симон Хартвиг кивнул на прощание и ушел по белому коридору.
В дверях Йеппе достал телефон и увидел, что его мать звонила три раза, а Томас Ларсен – один. Йеппе перезвонил Ларсену. Он взял трубку после первого же гудка.
– Привет, Кернер. Я выяснил имена сотрудников «Бабочки». Медсестер и повара.
– Как ты их нашел?
Йеппе сделал знак Фальку, что сначала он договорит, прежде чем они выйдут под дождь.
– Съездил в интернат Риты Вилкинс в Бреде и поискал в коробках на чердаке. На самом-то деле все просто.
Просто. Ну конечно. Браво, Ларсен!
– Ну хорошо. Диктуй имена.
– Одну из медсестер, которые работали на неполную ставку, зовут Андрея Йёргенсен. Мы ее нашли, теперь она работает в больнице Хольбека. Но сейчас она проходит Путь святого Иакова[21]. Она с конца сентября в Испании. – Йеппе слышал, как Ларсен шуршит бумагами. Вторую зовут Трина Бремен. Она работает в Королевской больнице, в кардиологическом отделении.
Йеппе повторил имена и места работы Фальку – тот тут же достал телефон.
– Пойду позвоню из машины.
Йеппе показал ему большой палец и продолжил беседовать с Ларсеном.
– Хорошо, а повар?
– Его Алекс Якобсен зовут. Увы, его мы пока не нашли. – Судя по голосу, он был этим недоволен. – Но Сайдани продолжает поиски.
– Мы его найдем.
Йеппе хотел было положить трубку, но его окликнул Ларсен.
– Я тут еще кое-что нашел… На чердаке были счета «Бабочки». Я не успел в них как следует покопаться, но они как минимум странные.
Йеппе смотрел на дождь, связавший небеса и парковку серой лентой.
– Что думаешь?
– Не знаю. Или дела велись небрежно, или кто-то подделывал счета – пока не могу сказать. Но я вижу, что муж Риты во многих документах значится как официальный владелец интерната.
– Ясно. Покопайся в бумагах и сообщи мне, что найдешь.
Йеппе положил трубку и побежал по парковке к машине – Фальк уже сидел за рулем.
– Я ее нашел. – Фальк завел машину и переключил передачу. – Трина Бремен действительно работает в кардиологическом отделении Королевской больницы. Она не берет трубку, но можно рискнуть – вдруг она на смене?
– Отлично, Фальк. Поехали.
Фальк медленно провез их по Идре-Нёрребро – по ветровому стеклу метались дворники. Когда они доехали до Обулевара, он нарушил царящее в машине молчание.
– Я бы с ума сошел.
Йеппе удивленно на него посмотрел.
– С ума сошел? От чего?
– Если бы работал в таком месте. В дурке.
Услышав это слово, Йеппе громко расхохотался.
– Дурка! Да там современная больница, где есть все условия и любое мыслимое оборудование.
– Да, понимаю. Но рядом постоянно находятся люди, которые живут в другом мире. Со временем и сам перестанешь понимать, что к чему.
Неожиданный выпад удивил Йеппе. Но возможно, что-то в этих словах есть.
Глава 18
Трина Бремен воткнула вилку в контейнер из фольги. Она стояла в проходе за комнатой отдыха персонала, где могла подслушать, как коллеги сплетничают за обедом. Курица оказалась сухой, но сейчас у нее не было сил идти в столовую за чем-нибудь
